«Это не наказание, а месть». Криминолог из Екатеринбурга объяснил, почему не казнят террористов из «Крокуса»

Страшный теракт в Подмосковье вновь поднял волну обсуждения смертной казни. За возвращение высшей меры наказания выступает целый ряд депутатов и экс-президент Дмитрий Медведев, заявляющий, что преступников нужно убить. Кремль официально воздерживается и не занимает никакой позиции.

Мы обсудили вопрос с криминологом, доцентом кафедры уголовного права Уральского государственного юридического университета Данилом Сергеевым. Он убежден, что террористов не смогут казнить, и объяснил почему. Публикуем его колонку.

Разговоры о возвращении смертной казни происходят с регулярностью раз в два-три года после резонансных преступлений. Еще в XIX веке знаменитый русский юрист, исследователь проблем казни Александр Федорович Кистяковский сказал, что к народному гласу прислушиваться надо, но не всегда это рационально. Потому что народный глас всё-таки в этих вопросах дышит местью, а уголовное наказание — это не месть, у него другие цели и функции.

С общечеловеческой точки зрения я понимаю, почему виновникам ужасающего теракта желают смерти, но, как юрист и криминолог, знаю, что смертная казнь не решит главной проблемы: она не остановит новые преступления. Она всегда останется формой мести.

Вопрос о смертной казни решать не Госдуме. Это сегодня конституционный вопрос.

Хотя в действующем Уголовном кодексе смертная казнь в качестве наказания предусмотрена в пяти составах преступлений, возможность ее применения в стране ограничена, если не сказать, что ликвидирована полностью постановлением Конституционного суда от 2 февраля 1999 года № 3 и разъясняющим его определением № 1344-О-Р от 19 ноября 2009 года.

В определении прямо сказано, что ни один суд не может назначить смертную казнь. Если гипотетически какой-то суд вдруг назначит это наказание, решение не устоит в вышестоящем суде и его обязательно отменят, поскольку оно противоречит указанному определению Конституционного суда.

Система исполнения наказания есть, она никуда не делась, и исполнить его несложно. В законе (в Уголовно-исполнительном кодексе) прописан порядок исполнения: смертная казнь приводится в исполнение непублично путем расстрела, перед исполнением лицу разъясняется его приговор, устанавливается его личность, присутствуют при этом прокурор, сотрудник администрации учреждения, врач, который будет констатировать смерть, и исполнитель.

Применить [к террористам, расстрелявшим людей в «Крокусе»] смертную казнь невозможно. Внести поправки в 20-ю статью Конституции очень сложно — по сути, надо принять новую Конституцию. Дело в том, что эта норма находится в главе 2, поправки к которой принимает Конституционное собрание.

Этот орган в истории России еще никогда не созывался, более того, у нас даже до сих пор нет Федерального конституционного закона о Конституционном собрании.

Применительно к текущей ситуации всё выглядит так: даже если гипотетически предположить, что смертную казнь введут, это не будет иметь обратной силы — то есть к этим ублюдкам наказание не может быть применено, поскольку на сегодняшний день существует вышеназванное решение Конституционного суда, которое признало наличие в стране комплексной гарантии права не быть подвергнутым смертной казни.

Если бы их задержали, например, в Белоруссии и уголовное дело при наличии оснований возбудили там же, то их могли бы приговорить к данному наказанию. Это на сегодняшний день единственное государство в Европе, где довольно редко, но применяют смертную казнь.

Во-первых, приговоры как к пожизненному лишению свободы, так и к смертной казни выносят суды так называемого областного уровня — областные суды, военные окружные, флотские, верховные суды республик. Только они могут выносить такие приговоры, там работают судьи более высокой квалификации.

Во-вторых, если выносится приговор к казни, он проходит через много обязательных этапов проверки: Генеральную прокуратуру, Верховный суд... И президент может помиловать даже вне зависимости от наличия ходатайства. Поэтому, конечно, здесь более высокая степень доверия к таким приговорам, хотя ошибки были. Есть целая книга о неправосудных приговорах к смертной казни советского периода.

В Свердловске, например, была ошибка — хотя она официально не признана, но неофициально всеми подтверждается. Это казнь насильника Хабарова. Он действительно совершал половые преступления, но его заодно осудили за убийство, к которому он не был причастен.

В текущем случае, конечно, очевидно, что это они [устроили теракт]. Но вопрос в том, что это исполнители — а кто заказчики? Юридически это будут или подстрекатели, или организаторы, которые обещали заплатить деньги. Это не их [стрелявших] идея была, чего они и не отрицают.

Никто не пойдет на нарушение закона. А если допустить, что это произойдет, то будет нанесен серьезный урон юридической системе.

При всём желании изменить закон и в будущем ввести смертную казнь парламентарии будут стоять перед непреодолимым препятствием — определением Конституционного суда от 2009 года. Чтобы пересилить его, надо принять новую Конституцию либо добиться изменения позиции Конституционного суда.

Хотя отдельные такие случаи в практике были. Но для этого нужны веские и очень серьезные основания, а здесь я таких не вижу.

Я уже упоминал русского ученого Кистяковского. Он в XIX веке привел пять классических аргументов против смертной казни, которые до сих пор никто не преодолел. Смертная казнь бессмысленна только потому, что если применять ее к уже совершившим преступление, то это просто месть. Не наказание, а месть.

А если ее применять, считая, что это сможет кого-то в будущем остановить, то это тоже не сработает. Это доказано многолетними исследованиями.

Если мы, например, гипотетически введем смертную казнь за переход дороги на красный свет — это будет работать эффективно, потому что для человека будет несоизмеримым наказание и нарушение, но какова будет «цена» такого светофора? А тот, кто идет на убийство или теракт, вообще никогда не думает о наказании. Мотивация преступников, совершающих такие серьезные деяния, сильно отличается от бытовых и других менее опасных правонарушений.

Мы в ходе длительного мониторинга в 2017–2020 годах изучали осужденных к пожизненному лишению свободы, в том числе тех, кому могли назначить смертную казнь. Интервьюировали почти 150 человек. Спрашивали каждого: «Думали ли вы о том наказании, которое вам грозит?» Все говорили, что в момент совершения преступления никогда об этом не думали. Думали лишь о том, что смогут наказания избежать.

Так что это миф, что смертная казнь кого-то остановит. Это лишь форма мести, а пожизненное лишение свободы — на самом деле куда большая мука, чем смертная казнь.

Прочитайте, что происходит с заключенными, отбывающими пожизненный срок.

Все материалы о трагедии в «Крокус Сити Холле» мы собираем в одном разделе.