«Нам говорили: сбегаете как крысы». Как сложилась жизнь беженцев с Донбасса на Урале восемь лет спустя

— Когда мы уезжали в 2014 году в Россию с родного Донбасса, ополченец на границе с презрением бросил нам: «Бежите как крысы с корабля? Родину бросаете?» Спорить, ругаться было опасно. Время было тяжелое, напряженное, нервное. Пристрелят сгоряча, никто отвечать не будет. Но всё-таки не выдержала, дернула мужа за футболку, подняла ее. «Мы на лечение вообще-то едем», — говорю этому парню. Тот увидел незажившие послеоперационные шрамы, смягчился: «На лечение — тогда понятно, езжайте, конечно».

Жительница Каменска-Уральского Татьяна Некрестова вспоминает то, что они пережили восемь лет назад. Тогда они с мужем уехали из города Красный Луч в Луганской области, с родного Донбасса, разрываемого войной. Уехали на время. Но так случилось, что остались навсегда. Урал стал их родиной. Мы беседуем с Татьяной Некрестовой и ее мужем Сергеем в Каменске-Уральском, в крохотной служебной квартире. Татьяне дали жилье от городской больницы, она работает там акушеркой. Приехали мы к ним, чтобы рассказать о беде, которая случилась с Сергеем. Он работал прокатчиком горячего металла на местном заводе ОЦМ. Из-за несчастного случая ему ампутировали ногу. Мы подробно рассказывали об этом.

Сейчас мы решили рассказать историю этой семьи с другой стороны. Как беженцы с Донбасса прожили восемь лет, почему они были по-хорошему шокированы нашей медициной, которую принято ругать, и как живут сейчас.

— Вспоминаю 2014 год. Мы не получали зарплату с мая по август. Работали бесплатно, но работу не бросали, несмотря на артобстрелы. Я была акушеркой, принимала роды, муж каждое утро шел в шахту. Накануне всех этих событий мужу сделали урологическую операцию. Операция оказалась неудачной. В подробности вдаваться не буду, нужно было снова оперировать. Это было невозможно в тот момент. Еще ему нужны были препараты, антибиотики. А у нас из аптек исчезли все лекарства. Я помню, даже физраствор для кота не могла купить. Какие уж там антибиотики. Препараты для оказания экстренной помощи были лишь в больницах. У нас в роддоме, где я работала, точно были.

Ополченец на КПП, проверяя документы, презрительно сморщился: «Родину бросаете, убегаете как крысы с тонущего корабля». Узнав, что на лечение, смягчился: «Проезжайте».

Доехали до Ростовской области, до города Шахты. Там живут моя бывшая одноклассница и брат Сережи. Одноклассница и брат дали нам денег на первое время, предупредили, что ничего возвращать не надо. Я по возможности всё равно отдала часть денег. Сергей, едва приехав, пошел работать на стройку. Так немного заработали за неделю. И вот с десятью тысячами рублей мы приехали на Урал.

Муж у меня русский по отцу, его родные давно живут в Москве. Но мы решили поехать в Свердловскую область. Тут живет моя тетя, она преподаватель музыки, как и моя мама. Мы не собирались оставаться в России навсегда. Хотели заработать, оплатить лечение мужа и вернуться домой. Муж рвался пойти в ополчение. Еще недавно у нас была работа, дом, планы на жизнь. Мы мечтали о ребенке, шесть лет мне не удавалось забеременеть. И вот, по сути, жизнь началась с нуля. Ни работы, ни дома, ни друзей рядом.

В Каменске-Уральском Сергей в первый же день нашел работу на стройке. В те тяжелые для нас времена, когда шел поток беженцев, работодатели, миграционная служба шла нам навстречу, разрешали работать неофициально. Я в первые дни занималась оформлением документов, временного убежища на территории России. Перевели все документы: диплом о моем образовании, мою трудовую книжку (Сережина сгорела при бомбежке управления угольным разрезом), свидетельства о рождении. Наконец устроилась на работу акушеркой в городскую больницу. Кстати, мы как беженцы не оформляли никаких пособий и прочей материальной помощи от государства. Жили на то, что зарабатывали сами, это вполне реально. Муж работал на стройках, сантехником в ЖЭКе, сварщиком на предприятии, потом устроился прокатчиком на наш металлургический завод.

Первое, что меня поразило здесь, — это медицина. Да, знаю, вы ее постоянно ругаете. Но вам просто не с чем сравнивать. Помню, когда я в первый день вышла на работу, мне дали препараты, лекарства, чтобы я выдала их пациенткам по листу назначения. Я наивно спрашиваю: а деньги как собирать? Меня не поняли: какие деньги? Я объясняю: за лекарства, кто за них платить-то будет?

У нас в городе ложишься в любую больницу — врач выдает список лекарств родным. Экстренную помощь для спасения жизни, конечно, окажут, на это запас препаратов есть. Иногда запасы делали так: поступает человек на операцию, платежеспособный. Его просят привезти все в двойном объеме: вместо двух бутыльков какого-либо лекарства — четыре, вместо двух пар хирургических перчаток — шесть пар. Это на случай, если привезут какого-нибудь неблагополучного пациента. Это было еще в мирное время, до конфликта.

Возможно, в больших городах было по-другому, у нас только так.

Помню, как мы закупили все лекарства, когда мужу делали операцию в луганской больнице. А еще лично заплатили врачу — «за хорошее отношение». Всё это было в открытую, никто не опасался никаких проверок за подобные подношения. Мы думали, что здесь так же, хотели оплатить операцию мужа, ради которой мы уезжали. Но нам объяснили, что ничего платить не надо, всё сделают по нашему временному страховому полису — нам его оформили как беженцам. Операцию делали в Екатеринбурге, в областной больнице. Спросила врачей по привычке, что привезти, кому отдать деньги. Ответили удивленно: «У вас же полис». Подобная операция в Луганске длилась девять часов, здесь, благодаря современному оборудованию, ушло 35 минут. Даже посуду помыть не успела. Помню, на следующий день позвонила ему, спросила, как дела. Сергей отвечает: мне даже давление померяли и температуру, а еще заходят постоянно, спрашивают, как самочувствие. Мы были в шоке, никому не заносили, не доплачивали.

В 2016 году мы стали гражданами России по программе «Переселение соотечественников». Всё это получилось достаточно легко, собрали нужные документы. От работы мне предложили муниципальную квартиру. Маленькую, однокомнатную, но свою: с ванной, с кухней. До этого мы снимали комнату в общежитии. В 2018 году случилось то, чего мы ждали девять лет. Мне удалось забеременеть. Это произошло благодаря тому, что мы оказались в России. Мне рассказали, что по полису ОМС можно получить квоту на ЭКО. Первая же попытка в Центре семейной медицины в Екатеринбурге оказалась удачной. Центр этот коммерческий, но по квоте для нас всё было бесплатно.

Мне попалась замечательный доктор, отличный специалист и как человек очень добрая и отзывчивая. Беременность была очень тяжелой, все эти месяцы я пролежала на сохранении, сначала в нашем перинатальном центре в Каменске-Уральском, потом в ОММ. Когда в 18 недель началось сильнейшее кровотечение, врачи спасли нашего еще не родившегося сына. Спасибо им. Я понимаю, что проблемы в медицине есть, не всё так радужно. Но тем не менее считаю, что надо ценить то хорошее, что у нас есть. Я говорю «у нас», потому что Россия теперь тоже наша родина, здесь родился наш долгожданный ребенок. Мы нашли здесь друзей, их немного, но они настоящие. Хотя сталкиваемся и с негативом: мол, понаехали. Не хочу говорить об этом подробно. Потому что в целом доброжелательных людей больше. Муж после лечения собирался вернуться, пойти в ополчение, тогда были у нас такие настроения. Но в итоге решили никуда не уезжать именно ради шанса стать родителями благодаря ЭКО. На Донбассе эта мечта бы не осуществилась. У мужа был выбор: поехать воевать, убивать или дать новую жизнь. Он выбрал ребенка. В 2019 году у нас родился сын Виталик.

Возможно, кто-то упрекнет нас, что мы уехали, бросили, не взяли в руки оружие. Но это наш выбор. Понимаете, если в Великую Отечественную войну всё было однозначно и понятно, кто враг, кого надо ненавидеть. Здесь всё сложнее и запутаннее.

Наши украинские родственники из Черниговской области перестали общаться с нами еще в 2014 году. Не могли простить нам референдум, когда мы голосовали за присоединение к России, называли нас сепаратистами. Но сейчас все успокоились. С некоторыми родственниками отношения налаживаются.

Родители мои остались на Донбассе. Говорят, вроде бы потихоньку начинается мирная жизнь, хотя война до сих пор рядом с ними. У них есть там работа, дом, он, в отличие от нашего, не разрушен после артобстрелов. Папа — инженер, хороший специалист, у него достойная зарплата для нашего города. Деньги там российские. В больницах по-прежнему пациентов просят купить лекарства. Но прогресс есть. Например, недавно бабушку Сергея привезли с сердечным приступом, ее прооперировали и бесплатно установили кардиостимулятор.

Недавно общалась с другом детства, мы учились вместе в школе. Несколько лет он воевал в ополчении. А тут увидела в соцсетях, в его профиле, что он переехал в один южный российский город. Написала, спросила: почему? Он ответил: отвоевался. Рассказал, что его сильно ранило при обстреле. Понимаешь, говорит, такая ситуация: по нам стреляют, а у нас приказ не стрелять, мы как пушечное мясо, как положено, соблюдаем мирное соглашение. Говорит, столько парней тогда погибло, среди них мои хорошие детские друзья. Теперь из моих знакомых, тех, кто выжил, почти все ушли из ополчения. Сейчас там много наемников. Приезжают из России хорошие, нормальные ребята, так о них говорят. Но это их работа, едут за деньги. Обычным мирным людям рабочих профессий невозможно постоянно воевать, нужно работать, кормить семьи. Многие из моих друзей, тех, кто воевал, сейчас в смятении: за что воевали, неужели нельзя было избежать этого.

…Помню, когда мы получили квартиру, была весна, цвела черемуха. Мы вышли радостные, и я говорю: смотри, как хорошо, зачем люди берут в руки оружие? Есть свой дом, воспитывайте детей, работайте. Если бы каждый занимался своим делом, не совался бы куда не надо, не рвал бы дружеские и родственные связи из-за политики, не было бы войн.

Летом, в День металлурга, в этой семье случилось беда: из-за несчастного случая Сергею ампутировали ногу. Но семья уверена, что у них всё сложится благополучно вопреки всему, Сергею поставят протез и он найдет себя в новой профессии. Прочитайте его рассказ.

А вот еще история, как обустроилась на Урале другая семья с Донбасса. Екатерина была беременна, когда город попал под обстрелы, дочка родилась уже в безопасности на Урале. Некоторые родственники осуждают их за отъезд, но они ни о чём не жалеют, хотя и говорят, что друзей здесь так и не приобрели.