Взрыв в горах, ураганный ветер и потеря лидера: как прошел последний поход Юрия Кунцевича

В августе 2021 года глава Фонда памяти группы Дятлова Юрий Кунцевич отправился в очередную экспедицию. Поход оказался роковым: покинув товарищей из-за разболевшегося колена, он по возвращении в Екатеринбург слег в ковидный госпиталь, где через несколько дней скончался.

Без него в группе осталось девять человек (как и дятловцев в 1959-м), и неприятности преследовали группу весь поход. Всю правду о последней экспедиции Кунцевича на перевал Дятлова рассказал ее участник, журналист Андрей Гусельников.

В 2020 году ежегодная экспедиция на перевал Дятлова не состоялась из-за пандемии, поэтому в 2021-м многие, кто хотел пойти, строили большие планы. Анонсируя поход на своем YouTube-канале, я говорил, что ожидается сюрприз — эксперимент с запуском ракеты с Чистопа. Одна группа должна была добраться до этой горы (где ранее стояла радиолокационная станция) и в условленный день запустить сигнальную ракету, а другая — наблюдать за запуском ракеты на перевале Дятлова (между ними 25 километров) и запустить свою. Результаты эксперимента могли бы сработать в пользу как военной версии о гибели дятловцев, так и версии с НЛО.

Однако от этого плана пришлось отказаться еще на этапе подготовки. Посчитав дни, мы поняли, что чистопская группа с трудом успеет добраться до перевала Дятлова, на котором хотелось бы еще и провести какое-то время. К тому же за десять дней до экспедиции трое ее предполагаемых участников (включая руководителя чистопской группы Алексея Королева) слегли с коронавирусом. Сразу отмечу, что в те дни заболевшие не пересекались с Кунцевичем (в середине июля он уехал лечить колено на соленых озерах в Челябинской области).

Еще одним сюрпризом похода (в том числе для его участников) стало присутствие британского журналиста Грэма Филлипса, с которым мы дружим еще с 2014 года — после войны в Донбассе. Грэм, обычно проводящий в РФ больше времени, чем в Англии, в этом году из-за ковид-ограничений лишь весной смог приехать в Россию. Он был полон сил и желания ездить по городам, искать интересные темы, делать репортажи. Грэм никогда не был специалистом по дятловской теме, но, окунувшись в нее, заразился идеей сделать свой докфильм с места событий. Я предупредил его, что поход будет суровым, но он был готов к испытаниям, заявляя перед отъездом: «Я заряжен!»

Юрий ушел — нас осталось девять

31 июля мы погрузились в поезд, 1 августа приехали в Ивдель, где нас забрала вахтовка (КамАЗ с будкой) — к вечеру она доставила нас до брода через реку Ауспия (по которой в 1959 году шли дятловцы). По пути мы много останавливались: у новой стелы дятловцам в поселке Вижай, на переправах, в поселке Ушма, где оставили часть продуктов для заброски «главному манси» Валерию Анямову, у которого мы с Грэмом взяли интервью. Переночевав на берегу Ауспии, 2 августа мы тронулись в путь.

Событие, которое огорошило всех, случилось на первом же привале: Кунцевич, у которого разболелось-таки колено (он шел бодро, но прихрамывал, а на привале пожаловался, что оно захрустело на ходу), решил прервать поход. Он раздал товарищам часть вещей из своего рюкзака, оставив себе лишь палатку, спальник и личные вещи. Александр Алексеенков, спрятав свой рюкзак в кустах, надел рюкзак Юрия Константиновича и отправился сопровождать его. Прощание с дядей Юрой было очень трогательным: мы сфотографировались на память, он обнялся с каждым и ушел в сторону Ауспии.

После ухода его и Шуры группа некоторое время находилась в прострации от осознания, что нас, как и дятловцев в походе, осталось девять. И что, как и группу Дятлова, нас покинул десятый участник, и тоже Юрий (только не Юдин, а Кунцевич). Стало страшновато от этих совпадений: кто-то даже предложил свернуть экспедицию и поехать домой. Однако большинство было настроено дойти до перевала, поэтому сравнение с дятловцами стало лишь темой шуток: кто-то из мужиков заметил, что у нас тоже две девушки (Настя и Айна), одну из которых тут же «назначили» Зиной Колмогоровой, другую — Людой Дубининой. Кунцевич стал, разумеется, Юдиным. Ну и нашелся свой шпион — только не КГБ (Семен Золотарев), а британской разведки — Грэм Филлипс. «Да, я Семен Золотарев!» — говорил он сам, поддерживая тему (хотя позже признался мне, что это ему не нравилось).

На ночлег мы расположились на стоянке «Каска», вскоре к нам присоединился «покоритель медведей» Алексей Васев. Много лет путешествуя в одиночку по Северному Уралу, он не раз видел и даже снимал на камеру «хозяина тайги». Правда, в этот раз у него не было с собой пса Урала (натасканного на медведей), зато в рюкзаке была лодка: Леша хотел дойти до «пупов» (каменных столбов на плато Маньпупунер), а на обратном пути сплавиться по какой-нибудь из речек, текущих на юг. Хотя он шел автономно, все первые дни похода проводил вечера с нами. Затем пришел и Шура Алексеенков: ему пришлось отмахать 30 километров за день, провожая Кунцевича и догоняя группу.

Салют Шамиля и уход Грэма

Преодолев 25 километров тропы вдоль Ауспии (местами сильно заболоченной), к вечеру второго дня мы добрались до стоянки в километре от обелиска на перевале Дятлова. «Стоянка Кунцевича» — так называют это место участники походов: много лет именно здесь располагается базовый лагерь экспедиций дятловского фонда.

Поставив палатки и поужинав, часть людей решила подняться к памятнику дятловцам. Во-первых, надо было проверить, не приехала ли еще заброска с продуктами для нас. Во-вторых, Шамиль Сабиров пригласил желающих на «мероприятие». Когда-то он служил в Афгане, среди его наград есть медаль за взятие Кабула и «орден за перевал» (за другой, разумеется). Надев военную форму с наградами и поднявшись к обелиску, Шамиль отсалютовал погибшим дятловцам выстрелом из реактивного осветительного патрона, после чего дал нам с Грэмом короткий комментарий. «Я уже семь лет занимаюсь проблемой Дятлова, разгадываю эту тайну и много раз хотел уйти, и каждый раз меня заталкивало обратно. Наконец, я понял: того, что я делаю, хочет он!» — сказал Шамиль, показывая на небо.

Затем он рассказал свою гипотезу гибели дятловцев (она экстравагантна, но, как говорил Юрий Кунцевич, каждый имеет право на свою версию). По мнению Сабирова, в ночь на 2 февраля туристы ночевали не на горе Холатчахль, а недалеко от вершины горы Отортен, возле обрыва к горному озеру Лунтхусаптур, и оказались в зоне ядерных испытаний. Часть дятловцев упала с обрыва (что объясняет переломы ребер у Люды Дубининой и Семена Золотарева), часть убежала в лес и замерзла. Потом их и палатку перенесли на склон Холатчахля — «чтобы скрыть факт испытаний ядерного оружия во время моратория».

Под обелиском мы обнаружили заброску — больше всех приехавшим сладостям обрадовался Грэм. Но вскоре его настроение оказалось испорчено: в лагере за ужином они поругались с Шамилем. Ссора происходила на моих глазах: афганец стал выспрашивать, что именно из отснятого материала Грэм хочет сделать и где он будет это выкладывать. «Это уже какой-то допрос!» — возмутился британец. «Просто я беспокоюсь, как бы у тебя не возникли проблемы», — говорил Сабиров, поясняя, что гибель дятловцев — до сих пор гостайна.

То, что другой мог бы пропустить мимо ушей, Грэма задело. «Завтра я ухожу», — сказал он мне в палатке, когда мы уже легли спать. Я долго убеждал его не делать резких движений, не покидать группу, но он был непреклонен. «Знаешь, почему я выжил в Донбассе? — говорил он. — Инстинкт, Андрюша, инстинкт. После ухода Юрия Константиновича все пошло не так. И будет только хуже».

В итоге мы договорились, что следующий день проведем на перевале, а затем я провожу Грэма до базы Ильича, откуда он сможет уехать в Ивдель. Утром следующего дня мы вновь поднялись к обелиску, однако Грэм не пошел с нами. «Я подожду вас здесь», — сказал британец. Когда мы вернулись часа через три, его уже не было.

Как рассказали потом люди, оставшиеся в лагере, Грэм увидел, какой плотный автотрафик между базой Ильича и перевалом Дятлова, и понял, что может легко уехать с попуткой, собрал рюкзак и ушел. Поначалу я переживал за него, но потом успокоился: джиперы, приехавшие к обелиску, рассказали, что встретили его по дороге. Я подумал, что улыбчивый и компанейский британец не пропадет (в итоге он действительно добрался до Екатеринбурга автостопом).

Ураган на Отортене и взрыв газа

Следующие два дня экспедиции каждый посвятил своим планам. У меня была миссия добраться до горы Маттавчахль, где захоронен прах отшельника Олега Бородина, а заодно побывать наконец-то на вершине Отортена.

На Отортен собрался и Шамиль: он горел желанием провести там эксперимент, аналогичный чистопскому: запустить ракету с вершины или отрога горы, чтобы проверить, увидят ли ее с перевала Дятлова (и наоборот). Айна согласилась составить ему компанию. Обсудив планы, мы пришли к решению, что пойти будет лучше вчетвером.

От перевала до горы — 20 километров по хребту. Когда позади была уже середина пути, погода, еще утром баловавшая нас солнцем, резко испортилась: поднялся сильный ветер, начался дождь. Последние километры перед Отортеном стало ясно, что мы попали в ураган: когда я стоял и ждал на хребте догонявших меня ребят, опираясь на палки, ветер чуть не сдувал меня со склона.

Понятно, что в такой ситуации надо искать защиты в лесу, но между Холатчахлем и Отортеном хребет широкий, до ближайшего леса — два, а то и два с половиной километра, идти по мокрому куруму было бы очень опасно. Вся наша надежда была на горные модули в полутора километрах от вершины. Когда они выплыли из тумана, нашей радости не было предела! В такие минуты особенно хорошо понимаешь, насколько бессилен человек перед природой и что у дятловцев, вылезших в ночь на 2 февраля из палатки, действительно не было шансов выжить на ветру и морозе. Еще час-другой, и мы реально могли замерзнуть.

Желание поскорее согреться стало причиной ЧП, которое едва не привело к трагедии. Шамиль зажег газовую горелку, чтобы вскипятить чаю (а потом стал варить рис), и за отсутствием стола поставил газовую горелку вместе с баллоном-«дихлофосом» на печь. Ну а я принялся эту печь разжигать. То, что газовый баллон не стоит ставить на печь, не пришло в голову ни ему, ни мне. Скорее всего, мы оба плохо соображали: нас колотило от холода.

В какой-то момент вода в котелке с рисом почти выкипела, и я выскочил на улицу, чтобы набрать дождевой из ведра. Через несколько секунд взорвался газовый баллон, а затем я увидел Марата, бегающего вокруг. Дверь выбило, и домик, приютивший нас, стало продувать насквозь. Взрывом газа Шамилю обожгло лицо и руку, Айне опалило волосы, брови и лицо, а у Марата на бедре оказались огромные гематомы. Было совершенно непонятно, что делать и как быть дальше.

В трудной ситуации помогли коллеги-туристы: сперва как по волшебству из тумана выехали три уазика — команда джиперов из Москвы, Казани и Екатеринбурга, с которыми мы за день до этого виделись на перевале Дятлова. Они забрали Айну и Шамиля в уазик отогреваться (им там сразу же налили спирту), подняли дверь и помогли мне поставить ее изнутри домика, прикрутив саморезами.

А вскоре пришел «медик» Руслан из группы туристов, которые обосновались в соседнем модуле: у него в аптечке оказался специальный пластырь для ожогов и мазь, которыми он обработал лицо и руку Шамиля. Всего в двух группах нас было тринадцать: чтобы переночевать в двух четырехместных домиках, пришлось спать по два человека на нарах (но зато лежа — в итоге, несмотря на аврал, все выспались).

Утром соседи поделились своей горелкой, чтобы мы смогли сделать завтрак, и еще раз обработали наших раненых. Ни о каких других планах (озеро, домик отшельника) не могло быть и речи — главное было доставить пострадавших в базовый лагерь. Погода смилостивилась над нами: ветер по-прежнему был сильный, но дождь закапал лишь к вечеру. Двадцать километров до перевала мы прошли за шесть часов.

Окончание похода

Когда мы прибыли в лагерь, Шура Алексеенков, оценив обстановку, скомандовал сворачиваться наутро, чтобы как можно быстрее доставить Шамиля к медикам. Подежурив на перевале около часа, мы поймали группу туристов на трех уазиках — джиперы согласились взять нашего пострадавшего на борт. Уже на следующий день он был в больнице Ивделя, где ему обработали ожоги.

Обратный путь к месту выброски тоже оказался не из легких. Целый день лил дождь, и к вечеру мы были совсем вымокшие и замерзшие (хорошо, что при наличии тента, пилы, топора и некоторых навыков выжить и обогреться в тайге не так сложно). О том, что Шамиль уже в Екатеринбурге и с ним все в порядке, мы узнали в Ушме, куда вновь заехали к Валере Анямову (возле его дома стоит бесплатный спутниковый таксофон). Шамиль же сообщил нам, что Кунцевич госпитализирован с коронавирусом. А вот дозвониться до самого Юрия Константиновича уже не удалось: его телефон не отвечал. Мы вернулись в Екатеринбург 11 августа и тогда же узнали, что Кунцевич скончался в реанимации. «Видимо, душа его была неспокойна: он дождался, когда его экспедиция вернется в город, и только после этого умер», — говорит Марат.

Позже, обсуждая болезнь дяди Юры с участниками похода и с помощниками Юрия Константиновича, мы пытались понять, где он мог подхватить коронавирус. Приоритетные версии — поезд туда (я вспомнил, что в одном из купе ехал дед, который кашлял) и автобус обратно, из Ивделя в Екатеринбург. По инкубационному периоду (в среднем три дня) больше подходит поезд (Кунцевича госпитализировали в ночь на 5 августа), но никто из участников похода больше не заболел (или болел гораздо раньше), хотя два человека даже ночевали с ним в палатке. Безумно жаль, что он не стал прививаться.

После смерти и в день похорон Кунцевича было сказано много слов о том, каким замечательным человеком он был. Знай, как повернется дело, мы, участники его последнего похода, пожертвовали бы любыми своими планами и сделали бы все, чтобы спасти Юрия Константиновича. Среди нас есть мнение, что его память обязательно должна быть увековечена на перевале Дятлова. Например, есть идея установить на следующий год табличку на скале-останце, где находится обелиск дятловцам, ведь разгадке тайны их гибели он посвятил всю свою жизнь. И обязательно — на туристской стоянке в километре от обелиска, которую туристы давно уже называют «стоянка Кунцевича».

Екатеринбуржец Юрий Кунцевич долгие годы исследовал обстоятельства трагедии на перевале Дятлова. В начале этого года он рассказал E1.RU, узнаем ли мы когда-нибудь правду об этой истории. Исследователь скончался в возрасте 74 лет, у него был коронавирус.