«Толерантность, взаимное уважение — лишь красивые слова»: уральский криминолог — о жизни Парижа

Криминолог Данил Сергеев из Екатеринбурга много лет путешествует по миру и изучает жизнь, культуру и криминальный мир других стран. Он издал книгу «Криминолог вокруг света», а мы публикуем ее фрагменты с разрешения автора. Пятая часть — из Парижа.

Так получилось, что я всегда старался избегать Парижа. Уж слишком он туристический и шумный. Однако неожиданно дешевые билеты наконец подкупили меня, и я поехал в Париж, чтобы там пожить. Не туристом, а именно пожить в обычном районе среди обычных людей. Правда, всего две недели.

В Париже всегда были мигранты. Уж слишком привлекательное место. На протяжении ХХ века волны миграции сменяли одна другую. Армяне из Турции после 1915 г., беженцы из Российской империи после 1917 г., испанцы в 1930-х. Закат французской колониальной империи в начале 60-х привел в бывшую метрополию десятки тысяч человек из арабских и африканских стран.

Что из всего этого получилось — можно увидеть на парижских улицах. Откуда-то доносится запись сына армянских беженцев Шарля Азнавура, на Елисейских полях сияет флагманский магазин французского чайного бренда русского происхождения KUSMI, дородная дама из Мали торгует фруктами в переходе метро, а дворник из Конго метет сад Тюильри. Идиллия.

Но настоящей идиллии нет. В этом легко убедиться.

Большой зал оперы «Бастилия», который вмещает 2700 человек. Нарядная публика, все ждут начала: немецкий режиссер Гут вместе с колумбийским дирижером Мануэлем Лопесом-Гомесом должны отправить «Богему» в космос (постановщики перенесли сюжет на космический корабль). Мимо проходит высоченная Кристин Лагард, а в зале мелькнули очки Вуди Аллена. Всматриваемся в лица в зале и замечаем: ни одного темнокожего. Становится интересно. И вот, есть, один африканец — раздает шампанское.

Есть у меня парижский друг, адвокат, которому можно задавать нетолерантные вопросы. Может быть, они ему не нравятся, но отвечает как может. Спрашиваю, почему в оперном зале нет африканцев, а на улице — каждый второй. Я ожидал ответ про разницу культур, необходимость уважения традиций других народов и т. д. Но ответ был другим: у темнокожих нет денег на посещение оперы, ну и, наверное, им это не интересно.

Набережная Сены. Сотни бегунов. Вопрос: а почему только белые бегают? Ответ: мигранты в это время на работе, ну и у них, наверное, нет проблем с лишним весом.

Район Сен-Жермен-де-Пре. Очень благополучный и дорогой. Удивляет отсутствие африканцев и выходцев с Ближнего Востока. Вопрос: где они? Ответ: а что им тут делать, здесь нет подходящей работы, да и стоимость жилья запредельная.

Заседание Исправительного трибунала (уголовного суда). В коридоре своей очереди ждут с десяток подсудимых. Не спрашивайте, какого цвета их кожа. Вопрос: белые не совершают преступления? Ответ: совпадение, белых тоже садят.

18-й аррондисман, станция Барбес-Рошешуар. В глаза бросается тотальное отсутствие белых лиц. Такое ощущение, что ты в Африке, самой настоящей Черной Африке. Люди ходят в национальной одежде, наплевав на парижский шик. Вопрос: а где белые? Ответ: этот район любят выходцы из Африки, они скупили все квартиры, поэтому у белых нет возможности тут селиться.

После всех этих изысканий я спросил напрямую: африканцы, а также выходцы из арабских стран до конца не интегрированы в жизнь французского общества? Ответ: нет, они такие же французы, как и белые, никакой разницы между нами нет.

Ответ похож на какой-то то ли заученный, то ли вымученный. Наверное, за две недели моей парижской «жизни» я что-то не понял или просто не смог понять. Но все-таки мне показалось очевидным, что коренные французы и мигранты отделены друг от друга стеной как физически, так и ментально. Они вынуждены жить в одной стране, но по отдельности. Толерантность, взаимное уважение, диалог культур — всё это лишь красивые слова.

Почитайте предыдущие части из рассказов Данила Сергеева. Из спокойной Исландии, опасной Бразилии, богатой Норвегии и уникального бразильского племени.