Ипотечники, жены мигрантов, медики. Почему обычные люди в коронавирусное время едят с бездомными?

— Нас иногда упрекают: «Да в вашу столовую в шубах норковых ходят, с маникюрами, накрашенные. Кого вы кормите? Зачем?» Думаю, какие могут быть шубы? А потом смотрю, действительно есть люди, одетые зимой в очень приличные шубки. Разговорилась с одной хозяйкой норковой шубы. Про шубу, конечно, не спрашивала, просто про жизнь. И узнала целую историю, а заодно — и откуда эта роскошь. Узнав, еще раз убедилась, что обеспеченные и успешные к нам в столовую не ходят.

Наталья Овчинникова уже 19 лет директор благотворительной столовой на Бебеля. Столовая эта работает от Новотихвинского женского монастыря, спонсирует социальный проект крупная российская компания — РМК. Наталья Евгеньевна пришла в столовую для бездомных из совсем другого мира — мира искусства. Ее муж служил в Свердловском ТЮЗе, а сама она работала хореографом и была прихожанкой Новотихвинского монастыря.

— Люди по-разному приходят к вере. Кого-то привела скорбь, для кого-то пришло время откровения. Нас привела беда, серьезные проблемы со здоровьем у дочери, — говорит Наталья Овчинникова.

С утра у столовой выстраивается очередь. Охранники следят, чтобы никто не ссорился за место и чтобы все надевали маски. Внутри идеальная чистота, нет нищеты и убогости, и кормят как в обычной хорошей столовой: суп, котлеты, компоты, пюре, даже фрукты на десерт. За одним столом сидят и вполне обычные опрятно одетые люди, и бездомные, или «уличные», как называет их Наталья Евгеньевна. Но таких тут мало, около 200 человек из полутора тысяч, которые каждый день приходят в благотворительную столовую. Большинство — домашние люди, нуждающиеся.

— Когда-то в самом начале двухтысячных этой столовой не было, вместо нее на ЖБИ снималось помещение в пельменной. 200 человек два раза в неделю ели там. Это были в основном бездомные. А потом люди стали прибавляться. И меценаты купили это помещение и сдают его нам в безвозмездное пользование. Здесь к нам стали обращаться не только уличные люди, но и домашние. [Глава РМК] Игорь Алексеевич [Алтушкин] тогда сказал: «Будем кормить всех».

Наталья Евгеньевна рассказала, что приводит обычных людей за бесплатной едой в столовую. Ее наблюдения за 19 лет работы — это история того, как менялась наша жизнь с начала двухтысячных.

«Мужа и зятя расстреляли у нее на глазах»

— Ирина пришла в столовую в начале двухтысячных. Она приехала на Урал из Чечни, вместе с детьми сбежав от войны. Тогда ей было чуть больше сорока. Русская семья жила в Чечне еще со времен СССР и после развала Союза попала в пекло чеченской бойни. Она вспоминала, как у нее на глазах убили мужа и зятя. Сама она была тяжело ранена, перенесла трепанацию черепа.

В Екатеринбург Ирина приехала к каким-то дальним родственникам, они снимали здесь квартиру. Со временем устроилась на работу, даже удалось купить квартиру в ипотеку. Приходилось экономить на всем, чтобы выплачивать ее, а потом сын женился, появились внуки, надо им помогать. Сейчас Ирине за 60, и она продолжает ходить к нам. Видимо, так и не выбралась из нужды.

Но вот, когда началась война на Донбассе и потоки беженцев хлынули на Урал, почти никто из них в столовую не обращался. Было всего три случая: двое мужчин и одна семья с ребенком. Многие, кто сюда ходит, стесняются, а им было не до стеснения, ведь еще пару месяцев назад у людей была квартира, работа, планы на жизнь. И всё рухнуло.

«Пенсионная реформа прибавила нам людей»

Пожилые люди, пенсионеры — вот то большинство, которое ходит в эту столовую. Их можно разделить на несколько категорий. Есть обычные нуждающиеся, таких большинство: пенсия уходит на оплату коммуналки и лекарства, столовая помогает им выжить. Некоторые уже просто не в силах стоять у плиты, и они приходят на костылях, стоят в очереди, разговаривают. И уже не так тоскливо и одиноко.

Есть еще одна категория: родители неблагополучных детей. Повзрослевших детей. Пьющие, сидящие на наркотиках, эти дети отбирают у стариков пенсии. Те, чтобы не умереть с голода, приезжают на обеды в эту столовую.

Отдельная группа пожилых — родители детей-ипотечников. Вроде и пенсия не мизерная по сравнению с некоторыми, но они помогают платить кредит, а сами питаются здесь. Большинство ходит сюда тайком от детей, родственников и знакомых. Такие выглядят ухоженно, одеты чисто, опрятно. А если увидят приехавших к нам фотографов или съемочную группу, переживают, просят: «Не снимайте нас, пожалуйста! Никто не знает, что мы сюда ходим».

Пенсионная реформа тоже прибавила нам людей. Совсем недавно женщина пришла ко мне поговорить, чуть не плачет: «Никогда бы не подумала, что сюда приду». Ей 55 лет, еще два года надо отработать из-за продления пенсионного возраста, а она потеряла работу. Рассказывает и всё повторяет: «Мне так стыдно». Я успокаиваю: «Стыдно должно быть тем, кто всё имеет и еще забирает у других».

Коммунары, нюхающие клей

Когда мы только открылись в начале двухтысячных, к нам в столовую ходили мальчишки. Они жили в семьях, но тусовались на улице, не ходили в школу, нюхали клей. Трудные подростки, в общем. Они себя называли коммунарами. Жили коммунами, воровали, дрались с другими компаниями-коммунами.

Я с ними разбиралась, разговаривала: «Мы вам рады, поможем вещами, накормим. Но, если хотите сюда ходить, ведите себя нормально». Есть им было негде, домой они возвращаться не хотели, поэтому слушали. Здесь стали вести себя прилично. Часто их искали родители, приезжали из области с фотографиями. Мы пацанов тогда задерживали в столовой, вызывали милицию.

Но есть в воспоминании об этих коммунарах одно светлое пятно. Ходили к нам трое мальчишек лет 11–12, три Димки, один Димка жил с бабушкой, двоих других воспитывали мамы. Но фактически жили они на улице. Когда они подросли, мы предложили им и другим ребятам поработать у нас грузчиками. И вот эти трое Димок сумели выбраться из ямы и неблагополучия. Теперь они нормальные рабочие, у них свои машины, работают на них экспедиторами, есть жены, дети.

К сожалению, остальные коммунары не выкарабкались. Кто-то в тюрьмах, кто-то спился, кто-то оказался на улице и пропал. Сейчас беспризорные дети к нам не ходят, они просто пропали с улиц. Самым молодым, кого мы кормим, лет по двадцать, в основном это бывшие детдомовцы, и их очень мало.

Жены мигрантов

Есть сейчас такое явление, когда наши русские девушки выходят замуж за таджиков, узбеков — мигрантов. А у многих из них правило — всё заработанное отправлять на родину. Ну а кого-то обманывают работодатели, не платят. И вот такие женщины с детьми приходят к нам, получают талоны на питание. Сами мужчины не ходят, женщины берут обеды для них домой. Смотришь на таких женщин: безвольны, бесправны, полностью подчинены мужу. Кстати, мигрантки к нам почему-то не заходят, хотя мы никому не откажем, накормим человека любой веры и национальности. Впрочем, русских матерей-одиночек мы тоже кормим.

Одна история меня очень задела. К нам в столовую уже много лет ходят бабушка, дочка и внучка. Внучка уже старшеклассница, а в первый раз эту девочку привели к нам, когда она еще ходила в садик. Бабушка с мамой работают дворниками, семь лет эта семья жила без света — электричество отключили за долги. Как только девочка делала уроки, не знаю! И вот экономя на всём, питаясь у нас, они потихоньку выплачивали долги за коммуналку. И год назад пришли радостные — они оплатили, наконец, все долги. Свет им включили!

А та женщина в норковой шубе — бывшая медсестра поликлиники. У нее была мечта купить настоящую норковую шубу, понимаете, такая женская мечта о благополучии. И вот она много лет откладывала часть своей зарплаты, вышла на пенсию, продолжила работать, снова откладывала. И перед окончательным уходом на пенсию она покупает норковую шубку. Мечта ее сбылась. Сейчас сложилось всё так, что накоплений нет, пенсии не хватает, ходит обедать к нам.

Многие пожилые женщины — ухоженные, с маникюром, косметикой. И нам говорят, кивая на них: «Посмотрите, кого вы кормите?» Но я-то понимаю, что это дешевая косметика, самая простая, на которую она как-то выкраивает деньги. Это для нее нужно, понимаете, ей хочется, вопреки всему, своей нищей пенсии и этим вынужденным благотворительным обедам, выглядеть, как она хочет.

Врачи, учителя, артисты

Бездомные люди много лет подряд к нам не ходят, потому что на улице долго не проживешь. А вот домашние люди ходят годами, с начала основания столовой. Приводят детей — не все могут вырваться из этого круга бедности и нужды и, повзрослев, ходят к нам сами, уже со своими детьми. У нас есть кандидат медицинских наук, врачи, учителя, артисты, например, бывший певец нашей оперы.

Я не могу ответить на вопрос, кто виноват в том, что эти люди оказались в такой ситуации, что без нас им не выжить. Причины у всех разные. Я не углубляюсь, не лезу с расспросами: сколько они работали, кем, когда пошли на пенсию, какая ипотека у детей. Мы просто кормим. Если бы у них была благополучная жизнь, не было бы и этой столовой. Пока мы нужны.

В социальных проектах работает много интересных людей, которые почему-то решили сменить свою профессию. Мы рассказывали об этих интересных людях. Например, полковник ФСБ в отставке руководит волонтерами: они кормят бездомных и пытаются вернуть их в нормальную жизнь.