«Жизнь моя наступила очень опасная»: читаем письма с фронта, которые не дошли до адресатов

«Здравствуй мама, сестра, племянницы Нюся, Тома, Зина. С чистосердечным приветом к вам ваш сын, брат и дядя Пётр Дмитриевич. Дорогая мама, сообщаю о том, что я жив и здоров...» — писал в 1943 году солдат с фронта. О том, что он жив, мать так и не узнала — письмо потерялось на почте.

75 писем, написанных в 1943 году, но не дошедших до адресатов, много лет лежали в подвале старого отделения почты в Чебаркуле Челябинской области. Сейчас краеведы разыскивают родственников тех, кто писал весточки домой. За каждым забытым конвертом стоит своя трогательная история. О чём писали друг другу во время Великой Отечественной войны и как сложилась судьба тех, кому они были адресованы, наши коллеги из 74.ru рассказали в проекте «Письма 1943-го».

Накануне Дня Победы мы открываем потёртые конверты с фронта, отправленные в разгар войны. Сразу скажем, что в этих письмах нет ожидаемых описаний ужасов битв, бытовых трудностей, новостей о погибших друзьях. Только скупые фразы, написанные химическим карандашом. Но для тех, кто умеет читать между строк, в этих письмах сказано гораздо больше.

Одно из самых подробных писем написал житель Чебаркуля Чернышов. С передовой он отправил письмо своей жене и детям, посетовав на то, что не может выполнить просьбу сына. Письмо написано на официальном бланке — с портретом Александра Невского, под которым напечатана цитата Сталина и фраза «смерть немецким оккупантам».

«Привет с фронта на родину многоуважаемой жене Марусе, сыночку Мише и Бореньке. Хочу вам сообщить о том, что я ваши письма получил оба враз — Мишино и твоё, Маруся, за которые очень благодарю. Миша в своём письме просил у меня фото. Дорогой сынок, неужели я бы не послал своё фото, если бы это можно было сделать. Я не только фото, я и в глаза не вижу фотографа. В нашей части его нет. А в другую некогда сходить даже, и не скоро будет. Вот, Миша, такие дела.

Маруся, хочу тебе сообщить, я получил твоё письмо, и в нём военная цензура зачеркнула 4/2 строчек, что там было написано, ничего не смог понять. Вот такие дела. Я пока жив и здоров. Но жизнь моя наступила очень опасная. Но ничего, как-нибудь будем вертеться. Пока, дорогая жена. Все будут живы и здоровы. Я тоже, дальше увидимся. С приветом, ваш муж и папа».

Узнать, откуда в Чебаркульский район пришло это письмо, с первого раза сложно. На конверте стоит только номер полевой почты и штамп «Просмотрено военной цензурой». С фронта своей жене писал Никита Фёдоров. Через много лет его получила внучка солдата — Нелля Тимофеева.

«Здравствуй, дорогая моя жена Маруся Михайловна! Шлю тебе свой мужской чистосердечный привет. Ещё привет моим дорогим (перечисление родственников). Напишу о том, что я (неразборчиво) жив-здоров. Теперь я вам пишу, что от отца получил письмо, за которое очень переживаю (неразборчиво). У нас новостей нет. Если получите письмо, то подробно все новости напишите (неразборчиво). До свидания. Жду ответа. Привет от моего товарища Диденика».

— Бабушка с дедушкой жили вместе, но их брак не был зарегистрирован. Он всю жизнь называл её очень уважительно — по имени-отчеству, — уточнила Нелля Тимофеева.

Никита Фёдоров воевал под Сталинградом. Как раз в 1943 году его сильно контузило. В Чебаркуль он вернулся инвалидом первой группы с осколком в лёгких.

«С фронта добрый день или час, многоуважаемая, дорогая жена Шура и дети Вася, Нюра, Галя, Маруся. Шлю вам горячий привет. Я желаю вам, Шура и дети, всего хорошего в жизни и всякого благополучия. Во первых строках сообщаю вам, Шура и дети, о своём здоровье. Пока жив и здоров, вам того же желаю. Нахожусь на передовой линии фронта, выполняю все боевые задачи и приказы командиров. Я ваше письмо получил, за которое благодарю вас каждого. Письмо 12 июля, и больше не получал. Шура, надо письма писать как можно чаще, в том подпитывается боевой дух, отпадает печаль и кручина. Пиши адрес правильно, как указано, а свой полностью. Теперь, Шура, прошу вас передавайте привет всем родным и знакомым. И пропишите, как живут мои братья, сёстры и зятья. Пущай все мне напишут письма. У меня когда время есть, то я пишу вам часто. Сейчас времени писать нету.

Теперь, Шура и дети, прошу вас, как можно больше запасайте к зиме всего, что можно — картофель и остальные овощи и ягоды. Будет прожить эту зиму легче.

Теперь, Шура, я вам напишу, что я попал в настоящее время в полк, в нём не могу встретить из своей области ни одного, поэтому мне сейчас скучно. Я прошу вас, Шура, мне писать чаще».

«Здравствуй, мама, сестра, племянницы Нюся, Тома, Зина. С чистосердечным приветом к вам ваш сын, брат и дядя Пётр Дмитриевич. Дорогая мама, сообщаю о том, что я жив и здоров. Хотя… Трудновато, но ничего, терпимо. Нахожусь на новом месте, стоим в лесу, под кусточком, так что сейчас занялись строительством. Писем окромя Шуры да товарищей ни от кого из родных не получаю. Мама, пишите, как вы живёте. Я слышал, что у тебя плохое здоровье, и потому вышли мне справку о состоянии здоровья, заверенную печатями. Мне она нужна. Пишите письма, сообщите, как живут все знакомые и родственники. На этом писать кончаю. Жму ваши руки и крепко-крепко целую. Ваш Петя».

Встречаются письма, отправленные на почтовых карточках.

«Добрый день, мои милые Валюша и Риточка. Крепко вас целую. Дорогая Валя, вот уже прошло больше года, как ты мне не писала, а теперь я получил твоё первое письмо, и ты обижаешься, что я не писал. Я писал очень много, но ты не соизволила удостоить брата ответом, и я прекратил писать. Теперь буду писать регулярно, как смогу. Буду писать и Мишиным. Я им тоже писал, но они так же не ответили. Пиши мне по адресу Полевая почта.... Пиши подробно, как живёшь, как твои дела, где работаешь и кем? На стариков ты обижаешься напрасно, их надо оберегать. Ну моя жизнь идёт по-фронтовому. Можешь поздравить своего братика с наградой Орденом Отечественной войны II степени. Ну пока всё, пиши, не забывай, а я обещаю отвечать. Целую вас. Ваш Виктор. 20 июля 43 г.».

Сегодня мы знаем, что сестра так и не получила это письмо от брата. Чебаркульские краеведы до сих пор разыскивают родственников этой семьи, чтобы вернуть хорошо сохранившуюся карточку, присланную с фронта.

Автор ещё одного письма тоже просит свою сестру писать ему почаще и помогать родителям.

«....Спешу сообщить, что открытку, которую ты посылала 24.05.43 г., я получил 1.07.43 г., за которую благодарю тебя. О себе писать нечего. Жив и невредим.

Тамара! Я прошу тебя, помогай как можно больше папе и маме, ведь они уже старые, да притом оба больные. Пиши мне чаще, а то за всё время получил от тебя только одну открытку. Передай привет Нюсе Ф., Тоси З., Наде... Вот и всё, дорогое семейство. Остаюсь твой брат. 2.07. 43 г.»

А эта почтовая карточка пришла из Ржева, где с января 42-го по март 43-го проходили ожесточённые бои.

«Дорогая Нинуська. Что же ты так быстро забываешь людей, знающих тебя? Я жду какой-либо ответ на мои семь писем, отправленных вам. Пишите. Ведь ты сейчас не учишься, можно найти свободное время для письма. У меня надежда только на тебя была, а ты не хочешь написать. Придётся, вероятно, заставить написать Галю. Так что ли? Давай, моя дорогуша, не поленись, напиши. Привет маме, Гале. Будьте здоровы».

Следующее письмо написано красивым убористым почерком, но в очень своеобразной манере. Клавдии Николаевне — своей «мамаше» — конверт отправил сын. Он желал маме здоровья и давал наказы — беречь скотину и сено.

На фронте красноармейцы старались использовать каждую возможность, чтобы отправить весточку домой. Среди обнаруженных писем нашлось и написанное на газетном листе.

В военные годы почтальонов ждали с нетерпением. Автор следующего письма отправлял весточку из госпиталя, но никак не мог дождаться ответа.

«...регистрируют отправленные письма... Что сообщают раненые своим семьям о себе. Они знают, что я вам писал и ответа не получил, поэтому врачи и сёстры тоже беспокоятся, почему мне нет от вас писем. Я начал говорить, что я так и думал, что вы все уехали в Сталинград, такое у меня предположение. Других причин у меня не было, и не мог я думать, чтоб вы получали мои письма и не отвечали на них. На этом разрешите мне закончить своё письмо...»

В 1943 году Павел Буров написал с фронта письмо родителям, но так получилось, что в 2019-м его получили дочь и внуки.

— Мне было всего семь лет, когда папа ушёл на войну, — рассказывает дочь фронтовика Елена Бурова. — Ему самому на тот момент было чуть больше 40 лет. Мы жили обычной жизнью, как все дети того времени.

«Здравствуйте, дорогие родители. Сообщаю, что в настоящее время жив и здоров. Не сегодня-завтра снова иду в бой. Обо мне не беспокойтесь, я сыт и обут, а если придётся пасть, то знайте, что этого потребовала родина и моя смерть не будет бесчестной. Как от вас, так же и от Авы письма не получал уже очень давно. Правда хотелось бы что-либо узнать о вашей чебаркульской жизни, ну [неразборчиво] возможность, что настанет время, я вернусь и тогда узнаю всё! Одновременно сейчас же пишу письмо Аве [неразборчиво] и всё равно дойдёт, но на всякий случай получите письмо, передавайте обо мне Аве. До свидания. Ваш сын Павел. Жду и надеюсь получить от вас радостное письмо».

Среди недоставленных писем оказался конверт, который только должен был уйти на фронт. Красноармеец Ваня так и не получил его и не узнал, как сильно его ждали дома.

«Добрый день, многоуважаемый Ваня. Спешу уведомить вас о своём здоровье. Пока живы и здоровы. Мама и я работаем, здоровье... Чувствую нечего. Как ваше здоровье? Почему не пишешь? Я сомневаюсь, что не хочешь мне писать. Ваня, милый, я всегда думаю о вас, как мы с вами время проводили 42-й год и чего с вами говорили. Я вспоминаю, и сердце кровью обливается. Не забудь меня, вспоминай и пиши почаще. Я картошку посадила возле дома и до поля, где в прошлом году было в два раза больше. Жду тебя домой по осени. Ваня, милый мой».

Среди недоставленных писем лета 1943-го есть «мирные» конверты. Продолжалась переписка между родственниками, друзьями. Но даже такие листы просматривались цензурой. Особенно если в обратном адресе указывались охрана НКВД или пожарная часть.

За такое письмо в военное время могли дать срок. Оно написано на листке из памятки для красноармейцев по использованию трофейного оружия. Такие издания начали выпускаться в первые годы войны и подробно рассказывали о вражеском вооружении.

«Здравствуй сынок! Дмитрий Георгиевич, передаю привет тебе, желаю усех благ в жизни твоей. О себе сообщаю, что я работаю в Свердловске, здоровье пока ничего. От вас писем не получали. Адрес мой старый. Пиши ответ. Сообщи, как вы живёте, кем работаете. Живу пока ничего, деньги есть. Пиши мне почаще ответ».

В пачке недоставленных писем оказалось ещё одно письмо этой женщины сыну.

«Здравствуй, милый сынок! Пишет тебе мама. Посылаю я тебе свой горячий привет с любовью, низкий поклон. Сообщаю, что я жива и здорова, того и тебе желаю — доброго здоровья и хороших успехов в твоей работе. Сообщаю, что дома пока благополучно, только потерялась козушка, а остальное сохранено. Сообщаю, что получила письмо от… Он сейчас находится в Свердловске. Сообщаю, что… Но льют сильные дожди уже две недели, и сено, наверное, сгниёт. Не знаю, что будет дальше, какая погода. Был Гриша, гостил 10 дней с 20 по 30 июля. Ещё скажу, ты просил посылку, но посылки не принимают никак, только заключенным разрешают передавать, а другим нет. Написала… Надеюсь на почту. Как получила твоё письмо… Чтобы сходить к директору школы и поговорить о переводе. Завтра же всё это сделаю, если можно будет. До свидания. Жду ответ».

Ещё одно письмо из Курганской области также не дошло до адресата. Девушка сообщала, что собирается на фронт, и просила Йосю приехать попрощаться.

«Дорогой Йося! Шлю тебе мой чистосердечный привет и желаю всего хорошего в твоей молодой жизни. Сообщаю, что я жива и здорова. Живу неважно, но ничего не поделаешь, раз тебе так хотелось, то я не против. Сейчас знаю, почему я не получала писем от тебя. Мне ясно всё, так что больше писать к тебе не буду, только если желаешь, то можешь приехать, я с тобой поговорю. Я собираюсь в РККА защищать родину от ненавистного врага. На днях у нас отправили девушек, и мы готовимся к отправке. Если желаешь увидится, то приезжай скорей. А если можешь, так выжми пропуск для меня, и поеду и попрощаюсь с Гришей. Да, Йося, я сейчас в сильно плохом настроении, толком некому высказаться. Сима у нас заболела, лежит 4 дня в постели, температура высокая. Врач приходит ежедневно. Получили посылку из Палестины. Ну пока. Целую крепко. Феня. Жду с нетерпением ответа».

Ещё одному письму не удалось покинуть пределы Чебаркуля. Оно было отправлено со станции Бишкиль в Челябинск в разгар войны. На конверте трогательная пометка «Владимиру, который пел «Моя любимая»».

«К сожалению, я не знаю твоей фамилии, ты сказал моей подруге, а она забыла. Но я думаю, раз ты сказал, что тебя всё знают, я решила написать без фамилии. Писать много не буду, так как не уверена, что это письмо попадёт к тебе. В то время я как назло уехала, поэтому не могла тебя увидеть и поболтать. Ну ничего. Ты просил, чтобы мы тебе писали, я, в свою очередь, прошу, чтобы ты нам тоже писал и ответил на это письмо. Когда получу ответ, напишу подробное письмо. Лида».

Среди забытых конвертов 1943 года краеведы обнаружили письмо из Челябинского автотракторного техникума. Оно было адресовано Ивану Балашову. В официальном конверте находился список документов, которые Иван должен был привезти в техникум для дальнейшей учёбы. Но это письмо тогда ещё молодой человек так и не получил.

— Он так неучем и прожил всё жизнь, никакого среднего образования не получил, — рассказала его дочь Вера Ивановна. Она получила письмо вместо отца спустя 76 лет. — Но голова у него была светлая. Работал на ремонтно-механическом заводе, считался хорошим специалистом, мастером своего дела.