«Утро началось с того, что поймали немца»: дневники фронтовика, которые 30 лет пролежали в кладовке

Если бы Михаил Бойбородин жил в наше время, он был бы популярным блогером. Но он родился в 1922 году. С 12 лет он вел дневники, записывал в них сокровенные мысли, размышления о жизни, рассказывал о повседневных делах. Не перестал писать и когда ушел на фронт.

Михаил (по паспорту — Миниамин) Прокопьевич Бойбородин ушел из жизни в 1984 году. Тридцать с лишним лет его дневники — листочки, аккуратно вклеенные им самим в большие тетради, — пролежали в кладовке. В 2019 году не стало его сына Владимира Бойбородина — легендарного руководителя военно-патриотического клуба «Полёт», поставившего знаменитые танки в МЖК. Сын Владимира Бойбородина Михаил стал разбирать кладовку и нашел дневники деда. Это практически вся его жизнь, записанная на бумаге.

Ценность этих дневников пока сложно осознать. В них — свидетельства эпохи. С разрешения внука Михаила Бойбородина накануне 9 Мая мы публикуем выдержки из дневников довоенного и военного периода.

1940 год

Мише Бойбородину 17 лет, он живет в Петропавловске, ходит на занятия, рассказывает о школьных буднях. Например, как его выгнал с физкультуры учитель — из-за сильно отросших волос. «Я ему тоже сказал, что и он мне не нравится», — пишет школьник. Жизнь трудная: «Уже месяц на хлебе и воде. Дома холодно».

13 ноября 1940 года ему исполняется 18 лет, мама дарит сыну «любимое яблочное варенье».

Мне уже 18 лет, а я никого не любил. Судьба сводила со многими хорошими девушками, но так же и разрывала эти связи. А хорошо чувствует себя человек, когда знает, что его кто-то любит и уважает, и все время думает о нем, и это бодрит человека и толкает на хорошее и полезное.

22 июня 1941 года

Утром встал в 4 часа и мне больше не хотелось спать. <…> Пришёл Борис, пошли с ним купаться на «кубанское море» <…> Я стал рисовать дом Павлика, не успел еще докончить левый угол, как выбегает отец Бориса и зовет нас слушать выступление Молотова <…> Молотов говорил, что сегодня утром Германия без всякого предупреждения сделала налет на наши города, как то: Киев, Севастополь, Житомир, Каунас.

Наша страна честно соблюдала пакт о ненападении с Германией, на нашей стороне было убито и ранено более 200 человек, ну эти жертвы дорого достанутся обнаглевшему фашизму. Это начало мировой освободительной и самой справедливой войны, и мы должны победить, и мы победим, с нами наш народ, с нами пролетарии всего мира.

6 июля 1941 года

Всё, рухнули все мои мечты, все мои надежды, она не хочет признавать моей любви и не хочет знать всей этой «ерунды». Первая девушка, которой я открыл свое сердце, нанесла тяжелый удар. Нет, я не согласен, я добьюсь своего, я ее люблю.

Август 1941 года

Михаил проводил друзей на фронт.

Пришли, посидели, простились, как полагается мужчинам, без всяких сентиментальностей.

1 сентября 1941 года

Когда собирался на работу, принесли повестку. Зачислили в погранслужбу, я рад, что сюда.

Смотрел кино «Заключенные», оно перевернуло взгляды на отношение к людям. Всякий человек, какой бы он ни был, — он человек и к нему нужно человеческое отношение. <…> Нужно систематически работать над собой и над своими поступками и словами, которые ты произносишь, чтобы потом не раскаиваться и не брать обратно. Нужно помогать людям в беде, и они всегда помогут тебе. Не нужно лебезить и заигрывать с лицами, стоящими выше тебя, а нужно вести себя так, как требует того положение и обстоятельства.

22 октября 1941 года Бойбородин был зачислен в ряды Красной армии. Дневники за 1942 и почти весь 1943 год семья не нашла. Следующая тетрадь датируется ноябрем 1943-го. Судя по записям, Бойбородин находится в районе Вышнего Волочка, в этом же городе живет Людмила, которой посвящены многие строки.

26 ноября 1943 года

Ну все, сегодня последний зачет сдали. Окончен курс наук, получили ватные брюки, завтра едем. В роте такой кавардак, что не поймешь, что творится. Сейчас я только пришел от нее, ведь мне так не везет — она на работе и никак не может уйти. Как я ее люблю — так же сильно не хотелось мне с ней расставаться, но что мог я сделать. Поцеловал ее и не оборачиваясь пошел.

29 декабря 1943 года

Подъем в 6:00. Физзарядка. Туалет — снегом. Я не захотел завтракать из вшивого мешка. Ходил в столовую, хотел позавтракать, но такой мороз, что я лучше еще сутки голодом буду, но не пойду.

31 декабря 1943 года

Такой день. Людмиле сейчас, наверное, так весело… А ведь мы мечтали быть вместе. Вспомнит ли обо мне, что нет меня рядом с ней? Вспомнит обязательно! А мама, милая моя старушка! Третий раз она справляет Новый год без меня. И сейчас вот, поди, вспомнит и навернутся слезы на глазах ее. А отец? Я уже и забыл о нем! Что он? И он, поди, вспомнит. А друзья дорогие — где они, как они встречают Новый год? Павлик, Борис, Николай, Костя, давно ни от кого я не получаю уж писем, а от Николая и совсем. Где же он? Да все мысленно встают перед глазами. Всех вспоминаю, о каждом подумаю. Неужели еще и в 44-м не придётся встретиться. Не верю! Обязательно должны!

А как же я встречаю — опишу кратенько. С утра в клубе оформляю гимн Советского Союза, к вечеру кончил. Гусев написал «Добро пожаловать» и «С Новым годом», вот и все. Расставили столы, нанесли литературы. И все. Вся рота с наряда. Вот уже скоро 10 часов, и поужинали, а ни одного человека.

1 января 1944 года

Сижу один в клубе. Тихо. На дворе редкими большими хлопьями падает мягкий снег. Я из землянки ушел сразу же после завтрака. Кто любитель поспать — спят. Часть пишут письма, остальные так сидят, болтают пустяки от скуки.

2 января 1944 года

Обед. Получили ДП: 250 г консервов рыбных и 200 печенья, и вдобавок плохого. Сначала было я хотел оставить все, но потом решил хоть раз в пять дней поесть. А так все время ходишь полуголодный.

<…>

Первый раз с девушкой танцевал фокстрот.

28 января 1944 года

Итак, пока на время к черту все книги и карандаши, сейчас моя цель — миномет. Я должен ему отдать все, ибо это для меня сейчас основное. В совершенстве овладеть минометом, а особенно подготовкой данных.

Февраль 1944 года

Вот и Старая Русса — город, заложенный в древние времена. В его знаменитых гостиных рядах существовали здания, заложенные еще во времена Рюрика. Теперь это груда развалин. От деревянных построек не осталось и следа. Кругом одни развалины, груды битого кирпича, лом исковерканного железа. Не верится глазам, что в этом городе было когда-то 80-тысячное население — и ни одной живой души. Мертвая тишина. Навстречу нам попали только два патруля. Грязные до невозможности, и больше — никого. На набережной, за Советской, разыскали живых людей и заночевали.

<…>

С боем сели на машину, предварительно получив продукты на три дня, сухарей — только на одни сутки, но ничего, у меня еще есть. Ехать пришлось на бочках, 25 км ехали деревнями, наполовину сожжёнными. А дальше 50 км — ни одной деревни — все сожжены до основания, но видно уже кое-где: появились жители и ютятся в наскоро сложенных землянках. Пройдут года, а может и столетья, на месте этих сожженных руин снова будут жить люди.

15 апреля 1944 года

Судя по открытым данным, лейтенант Бойбородин служил в 143-м армейском запасном стрелковом полку командиром учебного взвода.

Труды мои не прошли даром, и ребята тоже остались довольны. И очень часто спрашивали: вы, товарищ лейтенант, поедете с нами? Как жалко расставаться с ними…

Впереди неумолчный гул канонады, и что-то невообразимое творится, когда немецкие пикировщики пикируют на переправу. Такая масса зенитного огня, что, по признанию самих фронтовиков, этого не было за два года.

Август 1944 года

Я готов ко всему, но больше всего к жизни. Еще не угасла в душе надежда. И вера, и надежда теплеют в сердце. А больше всего воля! Несгибаемая воля к жизни — вот то, что держит меня. Воля! Это она заставляет меня в минуту смертельной опасности быть спокойным и даже веселым. И силен, и непобедим тот человек, у которого как сердце — воля во всей его жизни.

<…>

Сегодня последний вечер с ней, завтра должен ехать. Смотрю, не спуская глаз, хочу запомнить, быть может, навсегда ее черты, до того ставшие еще ближе, роднее и прекрасней после разлуки. Людмила дорогая, близкая! Но все, пора ей отдохнуть, опять утром на работу. Мне в 4 часа вставать. Она уснула. Я сижу как в ту ночь, когда она болела. Думаю, думаю. Вот та она, которую искал и нашел. Она будет моей, она будет матерью.

<…>

Опять на фронт. Заняли огневые очень хорошо, и речка рядом, а мы в берегу. Первый выстрел. Я старший на батарее. Огонь. Огонь. Живу прямо на огневой, до нас стояли здесь дальнобойные.

<…>

Я болею цингой, аппетита нет. Только зеленые яблоки. Письмо наконец-то, через месяц, от Людмилы. Привет от любимой. «Здравствуй, дорогой мой друг Михаил. Михаил, я не надеюсь на то, что ты получишь это ласковое письмо и оно может помочь тебе в твоей борьбе. До свидания, целую, Людмила». Так вовремя. Я все равно что переродился, стал веселее, бодрее. Пишу ей большое ласковое хорошее письмо.

Страшно опротивел батальон. В батальоне бардак, потеряли Яшку, утонул в озере с ним и его связной и еще один ст. л-т из 26 с. д. Проверки без конца. Мы уже на другом месте, живем с Лешкой дружно, никуда не ходим, хотя девчат хоть отбавляй. Батальон наш на последнем месте, очень охота куда-нибудь уйти.

Формируем огневую группу, я в ПРБ отбираю лучших. Сформировали мне взвод из шести минометов 12-миллиметровых. Наконец-то всю душу отдаю взводу. Занимаемся. Я весь поглощён взводом, радости моей нет конца.

<…>

Вперед на Запад. Горят деревни. Стоит хлеб. И нет ни одного человека. Пусто. Всех угнал проклятый.

Прощай, Россия! Первый раз я покидаю тебя, где родился и вырос, где впервые полюбил, где воевал, защищая её. И вот теперь хватит топтать врагу землю нашу, пойдем его землю топтать, его топтать поля и сады, его дома рушить, сторицей отплатим за всё.

И жалко, и радостно уезжать с мыслью, а придется ли опять вернуться, увидеть родные поля, леса, горы и дома, небо наше, увидеть мать-старушку, Людмилу, девушку свою любимую русскую, которая, как я, тоже выросла на той же русской земле.

Сейчас ночь, быть может, последняя ночь на Родине. Заочно прощаюсь со всякой родиной, со всеми родными, знакомыми, с тобой, дорогая девушка русская. Прощайте и до свиданья, обратно дорога с победой или совсем никогда.

15 августа 1944 года

В Латвии разрушено и сожжено почти как в Ленинграде.

<…>

А сам я сейчас живу как с братом родным со своим ординарцем Петькой. Он первый такой у меня, что если бы я мог, то оставил бы его у себя ординарцем до конца войны, и если бы мог, то и дальше. Качества его и говорить не буду, которые самые хорошие и по моему характеру, и учится тоже на отлично. Но одна беда — он ранен в ноги и сейчас даже кость наружу вышла. Это хуже.

24 сентября 1944 года

А движение по шоссе «Рига» — что-то особенное, машины идут беспрерывным потоком. По кюветам валяются мертвые фрицы, уже не как в 1941-м, не на восток головой, а на запад. Не до них, надо и живых закопать или утопить в море, нужно ожидать: на днях и Рига падет, а тогда путь в самое логово, в Германию, очень охота побывать.

15 октября 1944 года

Рига наша. Когда я еще лежал в постели, Михаил зачитал приказ Сталина. Взяли штурмом. И наш полк тоже имеет долю заслуги.

Вклеено письмо: «Жду конца войны. Тогда мы с тобой будем до конца делить вместе горе и радость. Люблю тебя. Любовь моя будет вечно. Ты думай больше о себе и береги свое здоровье. Целую тебя, как любимого и незабываемого друга. Твоя Люда».

Целый день ничего я не замечал и читал и перечитывал дорогие, так долго ожидаемые строки. Не только я, но и Петя, и Михаил, и даже к-р роты почувствовали произошедшую во мне перемену моего настроения.

26 октября 1944 года

Наши в Восточной Пруссии, как замечательно, наконец-то на его земле. Пусть свиноподобные узнают, что такое война и какую она приносит пользу. Не те посылки теперь получают, что получали они в 1941 году. Мне очень бы хотелось, чтоб от Германии остались одни развалины. На меньшее я не согласен.

13 ноября 1944 года

Думал ли я, что в 44-м году я буду встречать свой день рождения, и еще вдобавок в Латвии, под Ригой. А вот ведь пришлось. А в 1945 году! О! Тогда уже все трое. Мама, я, Людмила. Вот только где — этого не могу сказать, а обязательно будет. Не верить в это — нельзя было бы жить, а особенно на войне. Кто падает духом, тот побежден. Кто верит, тот наполовину имеет победу. И только так.

<…>

Сегодня день моего рождения! Да! Двадцать два года. Боже мой, давно ли то было, детство, юность, школа, все то, что называют прекрасным невозвратимым детством. И уже 22. Из них три года — четвертый на войне, какой не видел еще свет с начала своего существования. Самые прекрасные годы. И нет их. Нет, и больше не будет. Я вижу свое счастье впереди, настоящее, которому будут завидовать люди. Но впереди ещё бои и еще война.

Пошел ко взводу, и они после громкого «Здрасте» хором прокричали: «Поздравляем вас, товарищ лейтенант, с днем рождения». Я пошёл и от волнения внезапно нахлынувших чувств каждому пожал руку.

<…>

Еще лучше стало, когда получил письмо от своего Павлика, он в Восточной Пруссии. Был ранен в руку и ногу в июне. Получил Красную Звезду. Одним словом, он живет правильно, чего о себе сказать не могу.

22 ноября 1944 года

Первый снег 1944 года. Слухи ходят, Гитлер умер. Но какова доля правды в этих слухах, пока не известно никому, но, уж наверно, не от веселой жизни эти слухи идут.

20 декабря 1944 года

Наконец-то нам разрешили съездить в Ригу, дали лошадь… Но то, что мы увидели на прилавках (универмага), не всегда приходилось даже видеть до войны. Товаров потребления было много, и разнообразие их не дает остановиться на каком-либо товаре.

Нашел в себе силы заставить себя бросить курить, и бросил, занимаюсь физзарядкой каждое утро, нужно еще прогулку делать и турник, учиться развивать свое тело и здоровье, ибо в этом залог жизни и здоровья.

12 января 1945 года

В последнее время меня все чаще и чаще стала посещать мысль остаться в Армии, отдаться всем служению своему народу, посвятить всю жизнь искусству вождения войск. Неужели моя гордая фамилия Бойбородин будет никем не замечена? Неужели это останется только самолюбивым самомнением?

18 января 1945 года

Ну сегодняшнее утро началось с того, что поймали немца. Из его сказок — он с Тукумса уже пять дней как, два дня не кушал, но глупый и тот скажет, что он врет. Его начищенные полуботиночки, наглаженные брюки, шинель — ну все исключительно новое и чистое — говорили за то, что он жил здесь долго. С ним не распространялись, но как противно смотреть на это заросшее лицо, волосы как у попа, и особенно [противны] его заискивающая подлая улыбка и слово капут. Теперь, когда жизнь их в наших руках, они готовы ноги мыть и воду пить, землю есть и клясться, что они совершенно безвинны, как святые агнцы. Нет. Нет им пощады.

30 января 1945 года

Не успел я покушать, забрали меня на общеполковое построение. Скажу коротко, привели в исполнение приговор военного трибунала над изменником и предателем. Он был оккупирован, освободили его, так он вел еще вредную агитацию и три раза бежал. Выстрел из пистолета навсегда отбил ему охоту бегать. Да и другим, кто это видел, ведь надо же — когда вот-вот уже близка победа — и бежать. В моем сознании это никак не укладывается. И обстановка была такая, круживший хлопьями падал снег, уже чуть вечерело, кругом лес. Что он думал в эти последние минуты? В общем, что бы ни думал, но собаке — собачья смерть. Лучше смерть на поле брани, чем это.

10 февраля 1945 года

Когда мы с Михаилом сидели дома на диванчике в ожидании обеда, пришел к-р батареи и объявил меня. Я еду на фронт. Это известие я встретил очень спокойно, как вещь вполне естественную.

28 февраля 1945 года

Горит электрический свет, которого я уже больше года не видал и не писал при нем. А попал я сюда при следующих обстоятельствах. Еду учиться на фронтовые курсы, как будто даже они шестимесячные.

Ну а прошлая запись так и осталась у меня неоконченной. Вкратце опишу. <…> У меня получился небольшой конфуз с огневыми, так везде много было народу, что я только к вечеру смог оборудовать огневые позиции. 16.02 полтора часа длилась артподготовка, пахали фрицевскую оборону. Как только пошли, меня легко ранили, макуху ушибло.

На самом деле 12 февраля Михаил Бойбородин совершил подвиг, за который был награжден орденом Красной Звезды. Вот его описание из наградного листа: «В районе Руссас во время прорыва немецкой обороны т. Бойбородин со своим минометным взводом двигался в рядах пехоты. 16.02.45 минометный взвод уничтожил два станковых пулемета с расчетами, уничтожена одна пушка с расчетом. Подавлен огонь трех огневых точек противника. 20.02.45 минометный взвод отразил контратаку противника, уничтожено 30 немецких солдат и офицеров. Разбито три блиндажа с легким перекрытием. 22.02.45 минометный взвод отразил контратаку противника, где было уничтожено до 30 немецких солдат и офицеров».

6 марта 1945 года

Мне предложили идти в пулеметную роту, но я сказал, лучше мне повысить свои общевойсковые знания. Мою просьбу удовлетворили. Пришло письмо с поздравлением меня с награждением орденом «Красная звезда» (орден Красной Звезды. — Прим. ред.).

20 марта 1945 года

Должен сказать, живу сейчас одной мыслью — получить скорее «звездочку». Вторая мысль — скорей бы конец какой-нибудь. Со здоровьем у меня дело очень плохо обстоит, вот шли на вход — и я плелся в хвосте, а бежать совсем не могу. Лицо жёлтое без одной кровинки. Бросить курить — так это же единственное удовольствие, да и бесполезно при такой жизни и питании.

17 апреля 1945 года

В 20:30 в помещении библиотеки я получил первый мой орден «Красная звезда». Вручал полковник Маневич. Все было скромно и тихо. Будут ли еще такие дни в жизни? Надеюсь, что будут.

30 апреля 1945 года

Не вернулся мой любимый воспитанник — любимец Петька погиб смертью храбрых. Посмертно награжден Отечественной войной 2-й степени. Страшно жалею об этой утрате.

2 мая 1945 года

Сейчас 24:00, сел писать, хотя давно бы пора спать, но радостная всеобъемлющая весть не дает уснуть. Наши войска 1-го белорусского фронта под командованием маршала Советского Союза Жукова при содействии 1-го украинского фронта под командованием маршала Советского Союза Конева взяли Берлин.

Когда передавали этот приказ, я шел из нашего клуба, и на углу, где собралась толпа народу, выпускники с гармошкой, офицеры, гражданские кричали «Ура!». Радости не было конца. Не дождавшись конца приказа, грянула гармошка, и я не отстал от других, так плясал, как никогда еще ни разу не плясал.

В какое великое, замечательное, на веки веков не забываемое время мы живем. До тех пор, пока земля существует, этот день будут люди чтить, изучать — ученые, художники рисовать, поэты и писатели — в веках оставлять.

8 мая 1945 года

О благословенный час. И не верится — и не верить нельзя. Кончилась война. Германия капитулировала. В 23:00 кончились военные действия. Нет слов передать всей радости, и дежурного я расцеловал, а больше никого нет. Милая маленькая карточка Людмилы лежала, как всегда, передо мной. Всю свою радость я излил на нее, целовал ее без конца. Как-то она встретила эти минуты — или спит уставшая, или тихо дремала в палате, или письмо села мне писать? Как хочется знать.

21 июня 1945 года

Товарный поезд привез меня на Варшавский вокзал. Я в Ленинграде. Исполнилась еще одна моя заветная мечта. И я имею честь и счастье быть в городе-герое, в столице революции.

30 июня 1945 года

Встретились с Людмилой. <…> И вот сегодня последний вечер. Завтра уезжаю, на сколько, сказать не могу. Но уж в третий раз приеду совсем.

28 августа 1945 года

Итак, три года десять месяцев войны остались позади. Я вернулся. Я не мог не вернуться. И уже через три дня будет месяц, как я нахожусь в отпуске.

<…>

Свердловск. Новый вокзал, офицерская касса, к ней я и стал подходить, и… дальше случилось то, чего я никак не ожидал и лишь мечтал, но и то не так, как получилось. Кто-то дернул меня за рукав, я обернулся от волнения, не выговаривая слов, заключил в свои объятия Павлика. Это было больше чем хорошо, это было счастье. Я смотрел на него и говорил: «Павлик, неужели это ты, или я сплю?». Он все такой же, как и был в тот памятный 41-й год. Он старший лейтенант, и «звезда», о которой я знал. Как радостно и прекрасно, он тоже едет в Петропавловск.

<…>

Из комнаты все такая же маленькая, но мало изменившаяся, я ожидал больше, мама. И до глубины души волнующие и не забытые материнские объятия и поцелуи после разлуки — и после такой, как в этот раз. Я один сын ее вернулся живым и здоровым с такой войны.

Пришли к Павлику, он уже был дома. Друзья собираются вновь. Как хорошо, но нельзя не заметить, двоих среди нас еще не было. Борис в Сталинграде, а от Кости с 42-го года ничего нет. И семьи тоже нет — никого здесь. И так мы снова сидели и смотрели друг на друга, и не узнавали, и узнавали во всем сразу. Бывшие ребята, теперь закаленные в битвах советские офицеры. Те же самые, что когда-то бегали со смехом, смеялись, играли и лазали по чужим огородам и садам, учились вместе, влюблялись в одну девушку, мечтали о будущем, об искусстве, которому хотели посвятить всю жизнь. И вот все рухнуло после первых залпов войны.

С Людмилой Михаил не остался. Через несколько лет он переехал в Свердловск и встретил будущую жену.

Программу празднования Дня Победы в Екатеринбурге мы собрали здесь. Как поучаствовать в акции «Бессмертный полк», смотрите здесь. Также вы можете поучаствовать в акции #ПортретыПобеды, которую мы запустили совместно с соцсетью «ВКонтакте», — рассказать о своих воевавших бабушках и дедушках.