«Родители кормят ребенка красной икрой, курят при нём»: уральская няня — о работе с детьми в Китае

Наталья Коршунова из Екатеринбурга почти месяц проработала в китайской семье няней девочки. Она уехала в Китай по контракту, заключив его с одним из агентств по подбору персонала. По специальности Наталья журналист. До поступления на журфак успела поработать в садике воспитателем.

После работы в одном из крупных издательств Наталья создала несколько мини-садиков в Екатеринбурге. Последние годы она также была няней в семьях, брала малышей начиная с трех месяцев. Но ее русский опыт работы с малышами оказался совершенно непригодным в китайской семье. Что для русского ребёнка было нормально, для китайского — никак не подходило. Наталья поделилась своими впечатлениями.

«Приезжайте, будем жить большой дружной семьей!»

Когда подрос и пошел в садик мой очередной подопечный малыш, я пошла в агентство по подбору домашнего персонала. В анкете была графа: согласны ли вы на переезд в другой город. Моей дочке 16 лет, она учится в кадетском корпусе и живет там же. Так что уехать я могла. И мне предложили поехать в Китай, в один из четырех самых крупных городов — Тяньцзинь (население больше 14 миллионов человек. — Прим. ред.). На мою анкету обратила внимание китайская семья, которой нужна была няня для девочки в возрасте одного года и восьми месяцев.

Поскольку у папы русский бизнес, он хочет, чтобы дочку учили русскому языку. Русскую няню они искали уже год. По скайпу я прошла собеседование с папой девочки. Понравились друг другу. Он сказал: «Ждем, будем жить одной дружной семьей». Папа достаточно хорошо говорит по-русски, он много лет прожил в Санкт-Петербурге. Ему около тридцати лет, жена Лифэ — примерно такого же возраста. У них двое детей. Старший, семилетний сын жил в Пекине у бабушки с дедушкой.

Мне начали делать рабочую визу. Он оформлял меня как артистку, объяснил, что так проще, потому что Китай тяжело дает рабочие визы. Меня нарядили в сарафан, в русский кокошник, в оркестре спела «Катюшу», отправили запись в Китай, в их местный департамент по труду, не знаю точно, как это называется. Договорились на зарплату 800 долларов, тогда это было около 50 тысяч рублей. По меркам Китая немного. Но опять же оплачивался перелет, питание, проживание. Тогда казалось, что это неплохо. По крайней мере в России я столько не зарабатывала.

Я летела в Китай на позитиве, полная планов, уверенная в своих силах. Я думала: несмотря на то что мы разные, говорим на разных языках, воспитаны в разных культурах, любые трудности можно преодолеть. Я везла в подарок детские книги, наши сказки с красочными картинками — «Колобка», «Машу и медведей», «Курочку Рябу», «Букварь». Думала, будем с девочкой по книжкам изучать русский язык. На следующий день родители на этих книжках уже щелкали семечки. Шоковая терапия началась. Прилетела я ночью, думала, утром в спокойной обстановке за завтраком мы поговорим с мамой девочки, обсудим вопросы воспитания, распорядка дня. Но едва я проснулась утром, ни чая, ни завтрака мне не предложили. Мама девочки попросила меня собираться: едем с Янчи (так зовут девочку) на работу. Женщина немного говорила по-русски, но мы с трудом понимали друг друга.

Уже в машине сразу началось «все как не у нас». Никакого автокресла для ребенка не было. Я в шоке наблюдала первые минуты, как девочка ползает по всей машине, переползает к маме, кувыркается на сиденьях, лезет к рулю, пытается открыть дверцы. Мама не запрещала ей ничего. Рулила, слушала музыку.

Потом, чтобы отвлечь, сунула ей куриную ножку. Янчи начала с удовольствием ее грызть. Брызги, крошки летели по всей машине. Поев, она начала вытирать руки о мою белую ветровку. Я не знала, как на это реагировать, мама на это внимания не обращала, мол, ты няня, значит, разбирайся сама.

Приезжаем на работу. У семьи в городе свой бизнес — парк развлечений с русской тематикой — «Русский парк». Посреди парка стоит авианосец «Киев», выкупленный из России (краснознаменный крейсер «Киев» был выведен из боевого состава российского флота, по данным интернет-источников, был разоружён и продан за 1,6 миллиона долларов неустановленным лицам, которые перепродали корабль уже за 8,2 миллиона долларов правительству Китая. — Прим. ред.). Там же, в парке, есть и русская пекарня, и русский ресторан, и русский музей оружия. Продают русские сувениры, поют русские артисты, продают наши российские конфеты и мороженое. Все это у китайцев пользуется бешеным спросом. Как я узнала, в праздники у них с одной торговой точки в парке выручка 300–400 тысяч долларов. В парк приходят толпы людей. И среди всей этой толпы носится девочка, за которой я должна следить. Ходить за ручку она не соглашалась.

Моя задача состояла в том, что я должна была везде сопровождать девочку и ее родителей. Понимаете, тут не было такого как в России: когда родители уходят на работу, мы с малышом остаемся дома — читаем, гуляем, рисуем, обедаем, спим. Все по режиму, по расписанию. Тут никакого режима просто не было! Они везде берут детей с собой, в восемь утра едем на работу. Янчи носилась по парку, ела где придется и что придется. Вместо обеда — орехи, какой там суп! Пока девочка не свалится от усталости, никто ее укладывать не будет. Устанет — спит где получится. Все окружающие спокойно воспринимали это. Возможно, это связано с тем, что в Китае нет детских садов. Может быть, есть, но это не так массово развито, как у нас. И до шести-семи лет, то есть до школы, дети дома с родителями! Вечером, после того как приезжали домой с работы, родители ехали в ресторан. Янчи они брали с собой, никому в голову не приходило оставить ребенка дома. 12 ночи, спит — ничего страшного, спящую — на руки и в машину. Я должна была сопровождать их и следить за девочкой в ресторане. Работать при таком семейном укладе для няни очень сложно. Да практически невозможно!

И «нельзя» тоже не говорили

Я видела, что родители никогда не говорили Янчи «нельзя». Если тянется к розетке — можно только отвлечь, переключить внимание. Никаких «по рукам», только переключить внимание. Ни запретов, ни наказания. Я пыталась сделать замечание, когда она в очередной раз вытирала руки об меня или об голову после еды. Но делать замечание было бесполезно. Она не понимала языка, продолжала делать свое. Родители тоже не реагировали. Не было понятия, что руки можно вытереть салфеткой или умыться после еды. Умоешься — хорошо, не умоешься — ладно. Хотя родители, конечно, хотели, чтобы я к этому ее приучала. Но вы представьте — мы садимся за стол, компания — десять человек. Я ребенку показываю: ты косточки на стол не кидай, вот салфетка, положи сюда. Но вокруг все взрослые кидают объедки, огрызки на стол, куда придется. Понятно, что девочка смотрит на меня непонимающе: зачем ей так делать? После обеда все прибиралось, конечно.

Когда мы приходили в ресторан, никто не усаживал девочку на детский стульчик: сиди смирно, не мешай. Она бегала, никто ее не одергивал. Если сидели в ресторане торгового центра, рядом с магазинами, дети спокойно без взрослых заходили в магазин и никто не говорил: нельзя. Они могли взять любую вещь. Телефон? Пожалуйста! Все, что может продавец, — исхитриться, отвлечь, переключить внимание. Но всегда с улыбкой, доброжелательно. К детям у них особое отношение. Может, в душе продавец и ругается, боясь, что ребенок что-нибудь сломает, но никогда это не скажет и внешне не покажет.

С Янчи я постоянно была в напряжении. Например, идем на море, видим, как сачком вылавливают рыбу для ресторанов. Она лезет посмотреть, вот-вот свалится. Я держу ее за капюшон — у нее истерика. Отпущу — утонет. Отвлечь не получается. С русскими детьми, конечно, тоже были такие ситуации. Но было гораздо проще, русские дети все-таки худо-бедно знают слово «нельзя». А тут можно все!

Возможно, по моим наблюдениям, воспитание, запреты у них начинаются лет с пяти. Помню, мы сидели в ресторане, старший брат Янчи (мальчик приезжал на выходные к родителям) случайно пролил соус на рукав, мать его прилюдно оттаскала за уши, чуть ли не головой об стол, дико кричала, отхлестала по щекам, лишила мороженого. Хотя годы вседозволенности все-таки сказывались на старшем ребенке. Как-то наблюдала: бабушка помогала мальчику одеваться, тому что-то не понравилось, он заорал, как дикий зверь, ударил бабушку по лицу, укусил за руку. А она отреагировала на это спокойно, не сделала замечания. Русский повар в кафе мне потом сказал: «Таких детей в России на цепи держат».

Я никогда не видела знакомых китайцев уставшими

Наладить контакт с Янчи мне не удавалось. Когда я пыталась навязать ей свои правила, это заканчивалось истерикой. Ян, отец, был недоволен. Он говорил мне: китайский ребенок — что русский, одинаково. Да как же одинаково! У нас, например, целая культура детского питания, никто не будет подсовывать годовалому ребенку осьминога или кормить красной икрой в ресторанах. Но когда я попыталась накормить девочку овсяной кашей, ее стошнило. Никаких инструкций по питанию я так и не получила, как ни просила. Отец говорил, что хорошему работнику ничего объяснять не надо, он догадается сам.

После очередных переговоров удалось убедить оставлять девочку дома со мной. Но получилось еще хуже. Она сильно скучала, рыдала, сидела, обнявшись с мамиными кроссовками, брала их с собой на прогулку, как частичку мамы. Может быть, было бы у нас побольше времени — мы подружились бы, привыкли друг к другу.

Я сдулась, не проработав и месяца. Не выдержала их ритма. Поездки, рестораны, без единого выходного. Кроме того, на меня повесили домашние обязанности: убирать, мыть посуду за толпами родных, гостей, которые приезжали каждый вечер. Их, кстати, размещали в моей комнате. Я пыталась возражать, говорила, что договаривались лишь на присмотр за ребенком, что в русских семьях домашнюю работу делает домработница. Но это было бесполезно.

В доме было очень холодно, центрального отопления в Китае нет. Каждый греется по-своему: обогреватели, теплые полы. Просила теплое одеяло на ночь. Мне отказали: в России еще холоднее. Но в России у меня батареи и шуба! Кстати, девочка спокойно бегала босиком по полу. Один раз у нее поднялась температура под сорок. Я забеспокоилась: надо вызывать врача. Мама отмахнулась: все нормально, сбила температуру лекарством, и тут же вместе поехали в ресторан. Наутро ребенок был здоров. Над детьми они явно не тряслись. Отец спокойно курил в квартире при ребенке. Это меня тоже шокировало. В российских семьях, где я работала, курящие уходили подальше от детей. Дома, в ресторанах они каждый день пили алкоголь: водку, пиво. И никогда не пьянели, похмельными или больными не были. Даже уставшими не видела. Как энерджайзеры. Они намного жизнеспособней, чем мы.

Под конец месяца я заболела, простыла. Ян был очень недоволен. Свозить меня к врачу он отказался: дорого. Выходной тоже давать не хотел. То, что я могу заразить девочку, его не пугало. Предложил уехать домой. За месяц работы он не заплатил ни мне, ни агентству, но купил билеты домой, хотя я не выполнила условия контракта. Мы не оправдали ожидания друг друга. Считаю, что тут вина агентства, что досконально не прописали все пункты договора. Так что совет тем, кто собирается поехать работать по контракту: внимательно пропишите все пункты контракта — обязанности, выходные, болезни.

После работы в Китае я решила, что больше никогда не буду работать с детьми. Как отрезало. Не хочу! Хотя уже сейчас, обдумывая и вспоминая свой китайский опыт, я все-таки думаю, что такой подход к воспитанию, «без тормозов», положительно сказывается на развитии детей. Это очень любопытная методика и заслуживает внимания. Если сравнивать с русскими детьми, китайские более активные, любознательные, сообразительные. За счет того, что ребенка не запихивали в жесткие рамки — тут ешь, тут спишь, даже если не хочешь, — дети у них развиваются быстрее. В год и восемь — самостоятельный, энергичный, умный человек. Даже ребенком язык не поворачивается назвать Янчи.

Она участвовала как могла во всех домашних делах. Мама принесла гору крабов — девочка тут же помогает раскидывать их по баночкам. Потом начинаем готовить — никто не отгоняет от плиты: опасно. Тут же ставится детский стульчик, она помогает готовить. Никто не заморачивается, что ребенок может что-то разбить, рассыпать, пролить. Возможно, поэтому ей неинтересно было сидеть за книжками, изобилия игрушек в доме тоже не было. Познание окружающего мира без запретов заменяло ей это. Может, отчасти именно в этом секрет китайской успешности.

А вот еще одна совершенно другая история про русскую няню-волонтера, о которой мы вам рассказывали. Бывший топ-менеджер, директор крупного фитнес-клуба бросила карьеру и пошла ухаживать за малышами-отказниками в больнице. Малыши, брошенные родителями, совсем не похожи на активную девочку из китайской семьи. Они грустные, послушные и покладистые.