«Дубы сломало пополам, животные ослепли»: уралец — об участии в испытаниях атомной бомбы

14 сентября 1954 года на Тоцком полигоне в Оренбургской области во время войсковых учений взорвали атомную бомбу, чтобы изучить воздействие радиации на людей, технику, животных. В учениях участвовали 45 тысяч военнослужащих, все они получили облучение. Одним из военных был уралец Владимир Чернышев, сегодня — заслуженный учитель России, преподаватель колледжа имени Ползунова. Владимиру Фёдоровичу в этом году исполнилось 85 лет, он по-прежнему работает, ведёт дипломников и занимается музеем колледжа.

Чернышев родился в городе Туринске Свердловской области, окончил восьмилетку, год проработал баянистом в школе и поехал в 1951 году поступать в Исовской геологический техникум.

— Поступить тогда в Свердловский горно-металлургический техникум имени Ползунова (СГМТ) для периферийного выпускника школы категорически было невозможно, — вспоминает Владимир Фёдорович. — Поэтому я решил идти в геологический. Приехали с другом на вокзал, первый раз в Свердловске, пошли гулять по городу, идём по проспекту Ленина, проходим техникум. А давай рискнём? Ну и зашли, подали заявления, а через 3 дня начались экзамены.

Первый экзамен, диктант, друг завалил, а Чернышев написал на тройку. Математику — и устную, и письменную — сдал на четвёрку. А последний экзамен, Конституцию СССР, на «отлично». Причём на нём абитуриент пел гимн Советского Союза (это был один из вопросов), да так, что экзаменатор — директор СГМТ — встал. В итоге он получил 16 баллов, а проходной — 18. Но всё-таки поступил, помог случай.

Когда замдиректора техникума Иван Воинков выдавал ему личное дело (с результатами экзаменов можно было пойти в другое учебное заведение), он обратил внимание на значок на пиджаке с изображением лиры. Его Чернышеву подарил на память человек, который учил его играть на баяне.

— Ты в духовом оркестре работаешь? — спросил Воинков.

— Нет, баянистом был.

— А плавать умеешь?

— Конечно.

— Ну, тогда вот тебе направление, поезжай на ВИЗ, найдёшь преподавателя физкультуры, сдашь летние нормы по плаванию и прыжкам в воду.

Уже через час Владимир вернулся с документом о сдаче норм ГТО с отличием. И его зачислили на специальность «Разработка рудных месторождений».

— Потом, когда стал студентом, мне объяснили, что Иван Семёнович всегда давал преимущество спортсменам, профсоюзным работникам, комсомольским руководителям, — рассказывает Чернышев.

Весь первый курс он провёл не только за партой, но и на сцене — играл на концертах, аккомпанировал на танцах. А в начале второго курса его призвали в армию, и три года Чернышев прослужил в Белоруссии.

— Служба оказалась хорошая, — говорит он. — Вообще, я хотел стать танкистом, но как-то подходит старшина, спрашивает: «Кто подписал конверты?», а это я каллиграфическим почерком их заполнил. «Я подписал», — говорю. Вечером он меня вызвал в каптёрку написать присягу уже плакатными перьями. Так и пошло, на строевую меня не посылали, всё время что-нибудь оформлял. Потом отправили в оперативный отдел. Военные же в мирное время на картах воюют, а их надо кому-то оформлять. Одновременно самодеятельностью занимался, в ансамбле в Доме офицеров играл, на танцах.

После двух лет службы, когда Владимир Чернышев служил уже в секретном делопроизводстве, он и участвовал в тех самых испытаниях атомной бомбы.

— Наша академия наук решила вместе с Министерством обороны провести надземный взрыв атомной бомбы с обследованием воздействия радиации на людей в обычной солдатской форме. Жуков, жёсткий по характеру, решил провести испытания на живом человеке, — рассказывает он. — Дивизию, в которую вошёл и наш полк, экипировали как положено по уставу, вплоть до того, что носовые платки дали, два полотенца, все новенькое, в общем, с иголочки одели. Погрузили на 4 эшелона, и через 4 дня мы прибыли на станцию Тоцкое. Разгрузились, разместились на красивой возвышенности в дубовой роще. Сразу начали рыть траншеи. Я занимался оформлением карты.

Утром 14 сентября 1954 года самолёт сбросил атомную бомбу.

— Бомба средней мощности взорвалась над нами, эпицентр был в 5 км от нас. Нам приказано находиться в траншеях, никакой специальной одежды на нас не надели. Взрыв произошёл, земля дрогнула, солнце, которое взошло уже градусов на 45 и было ярким, конечно, померкло. И белый-белый свет, невероятный, он даже не белый, а какой-то мёртвый. Ну, мы же пацаны, все из траншей повыскакивали смотреть на взрыв. Дураки, да? А он действительно, как рисуют, весь песок стягивает, и гриб поднимается. Гриб этот изогнулся — и на тылы нашей дивизии. Они очень пострадали, нас потом не кормили три дня после этого, только давали консервы, потому что проверяли заражённость.

Сразу после взрыва начались сами учения, прямо через эпицентр прошла техника. На следующий день Чернышев в составе группы отправился к месту взрыва, чтобы визуально исследовать степень поражений техники и оружия, через два дня в эпицентр поехали все, кто принимал участие в учениях.

— Там была зеленая роща размером с четыре стадиона, росли берёзы и дубы. После взрыва все дубы были сломаны пополам, а берёзы наклонились, — вспоминает Владимир Фёдорович. — Деревня, полностью выселенная, вся была разрушена, практически снесена. Много животных — овцы, верблюды даже — ослепли. А вот танки вообще не пострадали, один танк перевернулся гусеницами вверх, но завёлся и был готов к движению.

За выполненную работу Чернышеву был предоставлен двухнедельный отпуск с поездкой в Свердловск. Он ветеран подразделения особого риска.

— Недели через две мы собрались и уехали. Потом стали узнавать, что из 45 тысяч человек, которые участвовали в учениях, в первый же год 2 тысячи умерли.

— На вашем здоровье как-то это отразилось?

— Конечно. Я сейчас инвалид второй группы. Мне отрезали половину толстой кишки, рак был в 2001 году. Проходил комиссию, признали, что инвалидность дана в связи с непосредственным участием в учебно-военных действиях с применением атомного оружия.

— Когда вы ехали на учения, знали, что будет испытываться атомная бомба?

— Все знали, это не скрывалось.

— Понимали опасность?

— Я-то чётко понимал.

— Вам не было страшно?

— Нет, абсолютно. Не знаю почему. Мы были горды, и как-то нам интересно было даже, как это — невидимый враг. Это был именно эксперимент. Идея Жукова (Георгий Жуков — советский полководец, под руководством которого проходили испытания. — Прим. ред.) была — узнать, как наша солдатская форма защитит от последствий атомного взрыва.

После армии Чернышев вернулся в Свердловск, поступил на специальность «маркшейдерское дело», женился, окончил колледж с отличием и поехал в Ростовскую область работать на угольную шахту. Там он организовал художественную самодеятельность — концерты, танцы, кино. Через два года вместе с женой снова приехал на Урал, окончил горный институт, стал работать в родном техникуме, преподавать. В прошлом году его преподавательской деятельности исполнилось 55 лет. А 10 лет назад он занялся и музеем истории колледжа.

Владимир Фёдорович с этого года не преподаёт, оставил себе только дипломников, но в курсе всех дел, больше всего переживает, что предприятия перестали брать на практику студентов.

— Это проблема всех учебных заведений, некоторые наши предприятия стали частными и не хотят брать студентов. Одно время у нас было по 6 месяцев производственной практики, 1 месяц технику безопасности изучали и 5 месяцев капитально работали. Получали 3-й, 4-й, даже 5-й разряды.

С супругой Владимир Фёдорович отметил уже 60 лет совместной жизни, у них двое детей, четверо внуков и трое правнуков. Он до сих пор водит машину (и особенно гордится тем, что автомобиль на юбилей подарил его ученик, гендиректор УГМК Андрей Козицын) и строит планы по расширению музея.

— У меня идея — сделать музей с патриотическим уклоном. Патриотизм — любить своё учебное заведение, любить свою семью, детей. И, конечно, любить свою страну.

Читайте также:

Как радиация спасает от рака и можно ли купаться в водоёме рядом с АЭС.