На престижной выставке в Лондоне показали фотографии могил уральских братков

"Экстравагантные надгробия, которые лежат нетронутыми в российском Екатеринбурге и украинском Днепропетровске, стоят как памятники бурному периоду", – так пишет американская газета Тhe Huffington Post о фотовыставке нашего екатеринбургского фотографа Дениса Тарасова. Она открылась в Лондонской галерее современного искусства Чарльза Саатчи. Причем, привлекают новых, не раскрученных авторов, художников из разных стран. В этот раз там выставили и работы уральского фотографа.

Снимки помпезных надгробий могил членов "центровой" группировки на Широкореченском кладбище или уралмашевских братков – на Северном потрясли посетителей выставки.

Все эти памятники сделаны примерно в едином стиле: гигантская плита, на ней – портрет покойного во весь рост в пиджаке, с мобильником в руке, на фоне автомобиля. Как вариант вместо авто: богато накрытый стол с вазами фруктов и бутылками алкоголя (само собой – дорогого).

"Фотографии надгробий помогают вам понять русский менталитет. Что-то такое, что не увидишь в обычном путешествии, поскольку туристы не посещают кладбища", – другое издание The Calvert Journal публикует один из многочисленных комментариев посетителей выставки.

Мы созвонились с автором снимков. Денис Тарасов рассказал нам о работе над проектом.

– Представители галереи Чарльза Саатчи сами вышли на меня, – говорит он. –Кто-то показал им мои предыдущие работы. Мне выслали фотографии надгробных памятников, якобы из Екатеринбурга, которые они нашли где-то в Интернете, и предложили снять их для выставки. Я объездил все наши кладбища, но надгробий этих не обнаружил. Зато снял другие – не менее впечатляющие. Выслал фотографии с нашего Широкореченского кладбища организаторам. Объяснил, что такие памятники – это распространенное явление на постсоветском пространстве. Их все это очень заинтересовало. Кстати, те, что они мне выслали, оказались снимками могил не уральских братков, а украинских, из Днепропетровска. Днепропетровск девяностых был еще одной криминальной столицей. Туда я позже тоже съездил.

– Западные журналисты теперь утверждают, что эти фотографии помогают понять русский менталитет…

– Такие надгробия распространены только в определенных кругах. Их можно разделить на группы. Первая группа: братки из девяностых, убитые в перестрелках. Или воровские авторитеты. Другая группа: такие же пышные надгробия ставят цыганским баронам. И третья группа: состоятельные люди, но они не имеют отношения к криминалу. Просто подхватили моду.

– Как искал объекты для съемок?

– На центральных аллеях. Найти их легко. Например, на Северном кладбище целая аллея: молодые ребята в кожаных куртках. Это уралмашевская бригада. У всех годы смерти примерно совпадают – девяностые и начало двухтысячных. На Широкореченском кладбище похоронены "центровые". Но, кстати, из известных криминальных авторитетов на моей выставке лишь надгробие одному из лидеров "центровых" Михаилу Кучину. Я не снимал ни памятник Хабарову, ни памятник Вагину. Они сделаны совсем в другом стиле, без китча. Просто бюсты. Внешне их можно сравнить с бюстами членов Политбюро у Кремлевской стены.

– На западных кладбищах такие надгробья встречаются?

– Только если там похоронены русские. У европейцев другая культура кладбищ. Там или скромные конусы-обелиски. Или скульптуры, лепнина, ангелочки – это пришло еще из античной Греции. И культура посещения кладбищ, кстати, там другая, никто не напивается по родительским дням. Там на надгробьях в принципе не принято изображение покойного. А у нас это стало традицией. И вот эта традиция переросла в гигантские портреты. Такие памятники – это как продолжение земного стиля жизни. Их очень интересно исследовать. Кстати, несмотря на частые изображения покойного на фоне куполов церквей, ничего общего с христианской традицией тут нет. Исследователи мне объясняли, что это больше похоже на мифологию, когда вождей и фараонов хоронили вместе с конями, оружием и прочими богатствами… Вообще, я помню то ощущение, когда ходишь между этими надгробиями. Идешь по кладбищу и видишь толпу людей. И перестаешь относиться к ним как к мертвым. Наверно, у посетителей выставки в Лондоне такая же реакция.

– А когда снимал работы, с родными покойных согласовывал съемку?

– Нет. С кем я могу согласовывать на кладбище? Просто приезжал и снимал. Лишь иногда, когда заставал родственников, то спрашивал разрешения, объяснял, что хочу снять, потому что это красиво. Ведь родные, друзья ставят подобный памятник еще и с расчетом на то, чтобы другие, проходящие мимо, любовались. Вот, например, помню одно из надгробий на днепропетровском кладбище. Изображен мужчина с барсеткой, а рядом стихи: "Что хочешь, думай ты живой, что хочешь, говори, но на могильный камень мой, нет-нет да посмотри!".