«Маршруты ненависти»: почему нам грубят гастарбайтеры в автобусах, а мы отвечаем им тем же

Читатели E1.RU часто жалуются нам на работу приезжих кондукторов и водителей городских маршруток и автобусов. Сами понимаете, в каких красках описывается отношение к ним, и как далеко горожане предлагают их отправить. Из ближайших направлений — на историческую родину. Вот очередное письмо из редакционной почты, приводим его без изменений:

«Хочу поделиться с вами сегодняшним приключением (в подобной ситуации может оказаться любой). Решили с мужем и сыном поехать на маршрутке, сели на 08 на «Таганской», оплатили проезд Е-картой (дали карту кондуктору, она сказала за второй билет дать карту через мин 10, мы даже не придали этому значения, на транспорте ездим редко, карту использовали первый раз), проехав одну остановку, кондуктор у нас спросила, каким образом мы будем оплачивать багаж (картой или наличкой). Я в недоумении спросила, что она имеет в виду, она ещё раз говорит «багаж» и показывает на коляску с ребёнком! Мы с мужем вообще обалдели, начали просить показать документы, где написано, что ребёнок у нас вдруг стал багажом! (Хочу сразу уточнить, что маршрутка была полупустая, были свободные сидячие места, стояли только мы с коляской в уголочке, коляска маленькая летняя) Естественно, таких документов у них не имеется.

Мы позвонили в их компанию, где нам русским языком сказали, что коляска с ребёнком НЕ является багажом! Кондукторша с ухмылкой спросила, что нам ответили, мы всё рассказали, но эти приезжие существа, еле понимающие и говорящие на русском языке (зато мат отлично знают), начали орать на нас, что мы не правы, чтоб мы оплатили проезд или выходили, мы, естественно, отказались и платить, и выходить. В ход пошёл мат с их стороны, водила соскочил с места, пихнув коляску, начал кидаться на моего мужа с кулаками и криком «да щас один удар и твоё... всё размажу», начали заступаться пассажиры, еле угомонили эту разъярённую обезьяну, ещё несколько мин продолжался мат с его стороны уже со своего места. В итоге мы доехали до своей остановки, позвонили ещё раз в их компанию, объяснили всю ситуацию, они сказали, что примут меры и лишат их премии.

Но на этом останавливаться мы не собираемся, будем пытаться добиться как минимум увольнения этих уродов. Обычно стараемся не обращать внимания на подобных неадекватов, но это уже слишком!»

Водители-мигранты и кондукторы-мигранты нам не пишут. Во многом, понятно, почему не пишут. Но уверена, им есть чем ответить пассажирам. Об этом я и хочу поговорить.

Каждый день я еду домой на автобусе одного маршрута. Маршрут напряжённый — сразу низвергает мифы о снижении пассажиропотока на общественном транспорте. Как привет из советского прошлого: реплики в духе: «Зачем вы сюда лезете с ребёнком?», «Уступи беременной, чё сидишь, здоровый парень, а!», «Зачем вы открываете двери, разве не видите, что тут уже только на голову нам садиться?».

Сорок минут в тесном единении с согражданами, когда со всех сторон жмут, давят, деликатно подвигают или настойчиво трамбуют локтем — ежедневная пытка транспортом в час пик. Утешает мысль: это что, а некоторые здесь работают!

Работают преимущественно люди южные — и те, что за рулём, и те, что с кондукторскими сумками. Мне было бы приятнее, если бы лица, обслуживающие рейс, были русскими. Так я думала, пока недавно не получила от очень русской и очень честной женщины в трамвае натуральный нагоняй за то, что деньги надо было вообще-то готовить заранее, а то стоят тут, понимаешь, ковыряются, а ей работать. Надо ли говорить, что я только что зашла?

Так вот — в автобусе моём в час пик кондуктору приходится работать в условиях особенной тесноты — когда не то что добраться к нужному пассажиру, а и просто встать на обе ноги — задача, требующая подготовки. Кудрявый парнишка — на вид я дала бы ему не больше 16 — длинный, тощий, смугло-южный: на шее — сумка и валидатор. Он демонстрировал чудеса акробатики, чтобы всем выдать билеты. Задел кого-то валидатором. И понеслось: «Ты куда тут прёшь!», «Чуть не зашиб, чурка!», «Замолчи и работай!», «В своём ауле будешь наглеть». Ну, и так далее. Парня тюкали все, кому не лень. Он молчал.

Я живо представила, что ответила бы та русская тётка, которая отчитала меня в трамвае.

Не хочу сказать, что я за таджиков и узбеков в общественном транспорте. Мне кажется, что эта сфера требует опыта, аккуратности, бдительности — качеств, которыми вряд ли обладают люди, недавно приехавшие из другой страны, с другими дорогами, людьми и менталитетом.

Накопилось: в этом районе много новостроек, на которых работают преимущественно гастарбайтеры — и работают плохо, если верить отзывам о качестве жилья. Утомили их лица, их речь, их спортивные костюмы — везде.

Эту злость и усталость по привычке выплеснули на самого слабого. Парнишку с валидатором жалко — он проворный. А больше неприятно хамство — не важно, чьё.

ДРУГОЕ МНЕНИЕ

«Пусть меняют жизнь в своей стране, а не напрашиваются к нам на жалость»

Дорогие, толерантно настроенные земляки, жалеющие вот таких вот «расторопных парней с валидаторами» и осуждающие хамство пассажиров насчёт «аулов»! Вот другая история, которая случилась у меня на глазах.

Почти свободный от пассажиров пазик. За рулём смуглый мужик средних лет из тех, кого наше не толерантное большинство называет «понаехавшими» (чаще, конечно, погрубее). Молодая кондукторша тоже из тех же краёв. В автобус входит молодая пара с ребёнком и коляской. Покупают.

— За коляску ещё платите, — требует кондуктор.

Родители упираются:

— У нас никогда за коляску не берут.

— Много места занимает. Платите, у нас так положено.

Отец идёт к кабине водителя, тычет в бумажку — Правила пользования пассажирским транспортом. Видимо, находит пункт, о том, что пассажиры имеют право бесплатно провести детскую коляску (для сведения — ещё лыжи и санки).

Кондуктор непонимающе смотрит на висящую бумажку, которую зачем-то прицепили в её автобусе, и талдычит своё: «Платите!» Кондукторша, видимо, не читала по-русски. Говорила-то с трудом. И тут какая-то женщина средних лет, пассажир, встала на защиту кондуктора и всех угнетённых гастарбайтеров:

— Это их личный бизнес, они пашут с утра до ночи, сами тут правила устанавливают. Не устраивает — садитесь в государственные автобусы.

Тут молодой отец вскипел и привёл последний аргумент. Очень не толерантный. Про аулы: «Пусть. Они. Там. Свои. Правила. Устанавливают!».

Родители лишний билет так и не купили, позвонили по каком-то телефону, вывешенному в автобусе, видимо, хозяевам автопредприятия. Там кондуктору на её родном языке посоветовали отстать от пассажиров.

В общем, с кондуктором и водителем всё понятно. Им бы русский подучить. А вот наши «адвокатши» куда лезут?! Вы же не несчастного дворника от банды отморозков спасаете! А выгораживаете приезжих в ущерб своим, даже когда они неправы, потому что вам их — жаль.

Да, пожалеть несчастных, вынужденных пахать от заката до рассвета, наверное, иногда, кажется, очень правильно. Паренёк-водитель огромного муниципального «Икаруса», приезжий из Таджикистана, ни слова не понимающий по-русски, захлопывает двери автобуса и прищемляет бабулю. А она в больнице хлопочет: бедный парнишка, сейчас затаскают его по судам. «Бедный парнишка» спокойно продолжает работать на том же автобусе, возить наших детей и родителей. Сердобольное руководство автопредприятия даже не отстранило парня от руля до окончания проверки.

Да, каждый из этих мужчин, женщин, парней расскажет вам жалостливые истории про ораву детишек или престарелых родителей, которые остались на родине…

Для особо жалостливых и толерантных вот ещё один эпизод.

Где-то год назад, при вузах только начали открываться центры по обучению и тестирования. Помню, преподаватель одного из этих уральских вузов, интеллигентная и очень толерантная (!) женщина, с учёной степенью пыталась осознать своё отношение к приезжим:

— Вот смотришь на тех, кто к нам на учебу приходит: таджики, узбеки… Хорошие вроде бы, душевные люди, кто-то учителем математики у себя работал, кто-то полицейским. А здесь кондукторы, торговцы. Но думаю, жалеть их, принимать, адаптировать — какой-то тупик для них. Они должны ехать домой и менять жизнь в своей стране. А не напрашиваться к нам на жалость.