«Периоды жары повлекут рост смертности»: ученый — об аномально высоких температурах и глобальном потеплении

Май 2021 года на Урале — самый жаркий за очень долгие годы. Пока одни радуются, что можно открыть купальный сезон пораньше, другие кричат о том, что наступило глобальное потепление. Наш друг и коллега, уральский популяризатор науки, физик-ядерщик Дмитрий Горчаков доступно объяснил, что вообще такое глобальное потепление, чем оно нам грозит и как Россия пытается это предотвратить (и пытается ли).

Вчера в Екатеринбурге был побит температурный рекорд за более чем 100 лет — +34 градуса в мае. В связи с этим хочется сказать пару слов о глобальном потеплении и роли России. Конечно, связывать температуру за окном и климат некорректно. Правда, обычно все так и делают.

И я прекрасно помню, как зимой этого года, когда на Урале стояли аномальные морозы, многие шутили как раз в духе: «Ха-ха, ну и где ваше глобальное потепление?» Ну так вот оно. Не в сегодняшней даже жаре, а в росте частоты таких температурных аномалий. И зимой, и, конечно, летом. И будет их, скорее всего, дальше только больше. Но давайте по пунктам о том, чем нам это может грозить, что Россия в этой связи делает, а чего не делает, со ссылками и картинками.

В России, кстати, по данным нашего Росгидромета, она растет в 2,5 раза быстрее, чем в среднем по планете. Так что нас это очень даже касается.

Многие сегодня, наверное, просто радуются возможности покупаться и позагорать не в сезон и не очень думают о том, что такие периоды жары, если они будут продолжительными, повлекут за собой рост смертности. Причем счет может пойти на десятки тысяч, как было в 2010-м. Под угрозой пожилые люди, обладатели сердечных и прочих хронических заболеваний. А еще пожары лесные и торфяные... Но на фоне нашего наплевательского отношения к коронавирусу это, конечно, совсем не то, что приходит на ум при виде очередного температурного рекорда.

Если кто-то думает, что все не так плохо и глобальное потепление вообще для Северной России хорошо — будет больше лета и возможность в будущем на Урале снимать по два урожая апельсинов, то боюсь вас разочаровать. Да, у ГП могут быть потенциальные положительные последствия, например в виде снижения затрат на отопление или того же сельского хозяйства. Но само ничего не возникнет. Чтобы реально воспользоваться возможными (именно возможными!) преимуществами ГП, к нему нужно адаптироваться, а значит, для этого нужны исследования, технологии, инвестиции и упорный труд.

Но кроме возможных плюсов есть и риски. Риски деградации земель, риски для крупных сооружений из-за изменения привычных температур и нормы осадков, риски для инфраструктуры, стоящей в зоне многолетней мерзлоты (вспоминаем прошлогоднюю аварию в Норильске с разливом топлива и представляем, что что-то подобное из-за таяния мерзлоты может случиться с кучей нефте- и газопроводов на севере), риски тех же пожаров в лесах, риски роста численности насекомых-вредителей и появление их чужеродных видов в новых ареалах обитания.

Давайте, чтобы не уйти сильно в сторону, я пропущу долгие пояснения о причинах ГП. Мягко говоря, с очень высокой долей вероятности это вызвано деятельностью человека по выбросу парниковых газов, в первую очередь CO2 от сжигания ископаемого топлива. Сейчас больше всего выбросов приходится на Китай (28%), США (15%), Индию (7,0%), и на четвертом месте Россия с 4,6%.

В рамках уже нескольких международных соглашений — Киотский протокол, Парижское соглашение и т. д. — крупные страны собираются сокращать выбросы и уже это делают. Многие заявляют о целях достижения углеродной нейтральности, т. е. о суммарном прекращении выбросов. ЕС и США хотят достичь ее к 2050 году, Китай называет 2060 год. А что Россия?

А Россия, точнее ее руководство, по сложившейся традиции гордится прошлыми достижениями, к которым не имеет никакого отношения. Месяц назад на климатическом саммите в США Путин сказал следующее: «По сравнению с 1990 годом Россия в большей степени, чем многие другие страны, сократила выбросы парниковых газов. Эти выбросы уменьшились в два раза — с 3,1 миллиарда тонн эквивалента СО2 до 1,6 миллиарда тонн. Это стало следствием кардинальной перестройки российской промышленности и энергетики, ведущейся в последние 20 лет».

Россия действительно больше всех сократила выбросы от уровня 1990 года, но в результате той самой «величайшей геополитической катастрофы», выражаясь словами самого Путина, т. е. развала СССР, когда рухнула экономика, а за ней и выбросы. А с тех пор выбросы только очень умеренно росли, падая во времена новых кризисов.

Так что перестройка энергетики, конечно, имела место, но не была решающей в снижении выбросов. Кто-то соврал и попытался выдать чужие «заслуги» за успехи своего 20-летнего правления. Бывает, не в первый раз.

Взятые Россией обязательства в рамках Парижского соглашения тоже весьма скромные — сократить к 2030 году выбросы на 30% от уровня 1990 года. Ну так за счет падения в начале 90-х мы этот показатель перевыполнили еще до подписания соглашения в 2015-м! С учетом поглощающей способности лесов мы сейчас на уровне выбросов в 50% от уровня 1990 года. Если без учета лесов — то на уровне 67,6% от уровня 1990-го, т. е. по сути, чтобы нам выполнить взятые обязательства, то до 2030 года можно выбросы даже немного увеличить.

С учетом низких темпов роста экономики это ни разу не амбициозная задача. Притом что Европа, например, при росте экономики умудряется выбросы снижать — вот уж где действительно идет перестройка промышленности и энергетики.

Когда Россия собирается стать углеродно-нейтральной — тоже непонятно. Стратегии у нас нет. В начале 2020 года Минэкономразвития подготовило проект Стратегии долгосрочного развития России с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года. Так там даже в оптимистичном сценарии мы к 2050-му будем примерно на том же уровне выбросов, что и сейчас, а углеродная нейтральность ожидается ближе к концу XXI века. Блин, даже у коптящего как паровоз Китая, с его растущей экономикой стратегия куда амбициознее.

Впрочем, полгода назад наш Совет безопасности эту стратегию завернул и отправил на доработку. Посмотрим, в какую сторону ее поправят. Почему вообще СБ занимается оценкой таких стратегий — отдельный вопрос.

Есть отдельный штрих, характеризующий важность вопроса изменения климата для руководства страны. Вроде бы дело важное, существует даже такая должность — советник президента и специальный представитель президента по вопросам климата. Создал ее Медведев в 2009 году, и занял ее тогда ушедший с поста главы Росгидромета президент Всемирной метеорологической организации Александр Бедрицкий. Но после рокировки 2018 года Путин выбрал себе другого советника. Им стал 44-летний Руслан Эдельгериев, бывший глава правительства Чечни, до того глава минсельхоза Чечни, до того 10 лет проработавший в милиции. Выпускник Кубанского университета по специальности «садоводство». Сын школьной учительницы Кадырова…

Честно говоря, в плане советников и спецпредставителей в области климатической повестки у меня куда больше надежд вызывает недавно назначенный Анатолий Чубайс. Но что же я все о плохом. Давайте расскажу, что у нас имеется или даже специально делается для климатического ответа.

Во-первых, у нас достаточно «зеленая» структура энергетики. Доля низкоуглеродных источников в ней около 40%, половина из которых приходится на гидроэнергетику, половина — на АЭС. При этом доля АЭС к 2040 году должна вырасти до 25%. Кстати, наши АЭС позволяют сокращать выбросы почти на 100 млн тонн в год, т. е. примерно на 5% от всех выбросов страны без учета поглощения лесов. Еще около 30% энергобаланса приходится на природный газ, который по выбросам почти вдвое «чище» угля. Так что удельные выбросы электроэнергетики России очень неплохие по мировым меркам — около 350 г CO2/кВт*ч, что ниже, чем во многих развитых странах и в среднем по миру.

Во-вторых, у нас есть возобновляемая солнечная и ветровая энергетика. Мало, всего 0,2% выработки, но есть. Пока мощностью около 2 ГВт, но через четыре года будет втрое больше. Так что будем надеяться, что будет развиваться, хотя программы поддержки все пытаются урезать.

В-третьих, в этом году должны принять закон об ограничении выбросов парниковых газов, что позволит ввести в стране учет их выбросов, связанное с ними налогообложение, продажу зеленых сертификатов, а главное — взаимодействие с ЕС по вопросу углеродных налогов и отслеживания углеродного следа произведенных в России товаров. Кстати, в ближайшие 4–5 лет на Сахалине будет проводиться эксперимент по учету выбросов и созданию там углеродно-нейтрального региона. Весьма любопытная идея.

А еще у нас есть планы развития водородной энергетики и желание занять 20% мирового рынка водорода. А пока из ближайшего — развитие водородного ж/д транспорта на все том же Сахалине с участием Росатома.

Это все хорошие направления и начинания, но надо помнить, что мы по-прежнему сидим на углеводородной игле. Углеводороды и энергоресурсы — это по-прежнему 25% ВВП и 60% экспорта. И менять что-то кардинально мы не планируем. Наоборот, рассчитываем на рост их добычи и продажи.

Да, мир, в основном Азия, еще долго будет потреблять ископаемое топливо. Скорее всего, пройдет еще лет 20–30, прежде чем будет пройден пик потребления угля, нефти и газа. Так что еще 20 лет застоя можно протянуть, разворачивая поставки в сторону востока. Но Европа, как основной наш внешнеэкономический партнер, откажется от нашего сырья раньше.

Поэтому все эти западные, а на самом деле уже мировые климатические и экологические инициативы, вся эта возобновляемая энергетика, электромобили и углеродные налоги зачастую воспринимаются руководящими товарищами как антироссийский заговор. Хотя что сейчас так не воспринимается?

Печально, что и на бытовом уровне отношение к климатическим проблемам довольно неоднозначное. Куда ни глянь, все жалуются на «плохую экологию» (не говорите так никогда, экология — это наука), но при этом сторонников идеи о заговоре климатологов, по моим ощущениям, не меньше, чем антипрививочников. И не меньше, чем тех, кто занимается сортировкой мусора, или отказался от автомобиля, живя в городе, или готов добиваться каких-то действий в области охраны окружающей среды от властей. Зато желающих пошутить над практичностью электромобилей в России, над девочкой Гретой или глобальным потеплением морозной зимой — хоть отбавляй. А смешного тут мало.

Мы публиковали советы терапевта, как спасаться от жары, а еще рассказывали, как уберечь от зноя урожай. Все новости о майской жаре — в специальном разделе.