Можно ли пороть детей? Отвечает екатеринбургский митрополит Евгений

В епархии Екатеринбурга ответили на вопрос, можно ли пороть детей. Растолковать его взялся сам митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Евгений. В персональном телеграм-канале он опубликовал свои размышления на эту тему. Приводим его ответ полностью.

— Если позволите, хотел бы ответить немного шире. Потому что любой односложный ответ в данном случае будет неверным.

Я предлагаю исходить из того, что главная цель воспитания ребенка — подготовка его к взрослой жизни, формирование адекватного взгляда на мир.

Желая воспитать хорошего человека, мы можем окружить ребенка только добрыми людьми, транслировать ему один позитив, учить быть честным, отзывчивым, открытым. Может ли быть такое воспитание опасным? Не хотелось бы, но если оно однобокое, то может.

Если оно не адекватно окружающему миру, если мы описываем не реальный мир, а иллюзорный, сказочный, то наши добрые намерения могут разбиться о реальность и очень повредить в будущем.

Помимо наставлений быть честным и отзывчивым, мы обязаны научить ребенка не открывать дверь незнакомым людям и не ходить домой к чужим дядям «на щенка посмотреть». Поэтому и к вопросу наказаний в воспитании детей нужно подходить так, чтобы не искажать реальную жизнь иллюзиями безнаказанности.

Стоит ли исключить саму возможность физического воздействия на детей? Тоже нет. Сейчас объясню почему.

Создание ребенку картины мира, в которой нет самой перспективы получить болезненное наказание, лишает его возможности подготовиться к реальности взрослой жизни, в которой такая перспектива есть.

Вы никогда не слышали о случаях, когда ребенок, выросший в благополучной семье, где его пальцем никто не трогал, подростком вдруг попадается на распространении наркотиков и получает лет 9 тюрьмы? Все знают о том, какие огромные сроки можно получить за нарушение закона.

Почему же они не боятся? В том числе потому, что рафинированное детство их убедило: самое страшное, что может случиться, — не дадут карманных денег и заберут телефон на три дня. И они оказываются не готовыми к переходу во взрослую жизнь, где есть суровая ответственность и Уголовный кодекс.

Но для того, чтобы жить во взрослом мире, где действует Уголовный кодекс, совершенно не обязательно проходить через тюрьму. Достаточно знать о ней и понимать, как вести себя, чтобы никогда туда не попасть.

Воспитательная сила неотвратимости наказания зиждется на реальности тюрьмы. В идеальных условиях эта тюрьма должна быть пуста. Но она обязана быть.

Вот именно поэтому наказания детей не запрещаются православной традицией, хотя и считаются нежелательными. Так пишет святитель Иоанн Златоуст о воспитании ребенка: «Пусть угрожают ему розгой, но не пускают ее в ход. И угрозы пусть не доходят до дела, но вместе с тем пусть не будет ему ясно, что всё закончится угрозами: ибо угроза тогда хороша, когда ей верят, что она будет осуществлена, когда же совершивший проступок поймет замысел, то пренебрежет ей. Но пусть он думает, что будет наказан, и не наказывается».

Было бы неверным считать физические наказания неприемлемыми, а все остальные допустимыми. Если, к примеру, наказывать ребенка тем, что мать неделю не будет с ним разговаривать, то по степени разрушительности для души это будет даже хуже, чем выпороть.

Воспитательная сила наказаний заключена не в их разрушительном воздействии, ребенок не обязательно должен страдать от них. Они должны быть предсказуемыми, справедливыми, направленными на воспитание полезных качеств у ребенка, а не вымещением на нем родительского негатива. Но это уже другая история, о которой можно поговорить отдельно, — рассказал митрополит Евгений.

А как вы ответите на этот вопрос?

Физическое наказание к студентам применял педагог одного из учебных заведений Екатеринбурга. Его уволили. Также почитайте, как живут екатеринбуржцы, которых в детстве избивали родители, и сколько они восстанавливали искалеченную психику.