«Монгольский мир — это люди-воины»: буддийский священник рассказал, как отправлял бурятов на СВО

В Екатеринбург привезли буддийскую святыню — копию бюста императрицы Екатерины II, который стоит в алтаре Анинского дацана (монастыря) в Бурятии. Теперь такой бюст есть и в Уральском юридическом университете.

Скульптуру передал Ширээтэ Лама (настоятель) Анинского дацана Легцок Дарижапов. В интервью E1.RU он рассказал, как буддисты из Бурятии уходят на спецоперацию, почему бюст доставили именно в Екатеринбург и как стать буддийским монахом.

— Легцок лама, сейчас на юго-западной границе России идет большой вооруженный конфликт. Когда ваши земляки-единоверцы приходят за благословением, что вы им говорите?

— Это правда, за благословлением обращаются, и родственники приходят [помолиться], чтобы всё было нормально. Это вызов сегодняшнего времени, мы всегда были за свое Отечество, в этом есть и наша многовековая история. Самое главное, чтобы ребята выполнили свой долг и вернулись все здоровыми к своим семьям, к своим близким.

— Волна мобилизации смыла массу сообщений лета и весны про то, что якобы из Бурятии приходит значительная масса контрактников, добровольцев. Вы заметили, что большое число именно ваших земляков отправлялись на границу с Украиной?

— После Великой Отечественной войны очень много военных объектов разместили в Бурятии, целые танковые дивизии. Поэтому первыми ушли выполнять свой воинский долг очень много ребят-контрактников. Ну, и в последующем добровольцы были. Но не могу сказать, чтобы их было много. Прошла мобилизация, многие ушли служить.

— Убийство в главных мировых религиях — грех, а войны без убийств не бывает. Как священникам говорить о военных действиях, если, с одной стороны, речь идет о защите Отечества, а с другой — единоверцам придется убивать? Как вы разрешаете это противоречие?

— Защита Отечества — это основа основ. Монгольский мир — это люди-воины, они испокон веков были на страже своих территорий. Про сегодняшний призыв я думаю, что у каждого поколения есть своя война. В духовном плане мы желаем, чтобы это всё быстро закончилось, об этом мы молимся.

— Что вы говорите людям, которые просят благословения и разрешения идти на фронт?

— Мы не можем запретить человеку сражаться, у него есть гражданский долг, который он должен выполнить. То есть контрактники выполняют долг перед страной. Есть тексты, которыми благословляют бойцов, чтобы они скорей вернулись и закончилась эта сложная ситуация [так], как наше государство считает нужным это завершить.

— С точки зрения буддизма, если человек ушел на войну, это ему испортит карму в следующих жизнях?

— Здесь много составляющих моментов. Если он выполняет долг, если он мысленно не радуется [когда стреляет в противника] — это другое. Всё относительно.

— То есть он должен следовать конкретной и чистой цели, действовать не из жестокости, а по необходимости?

— Это основные моменты. Бывает, что гражданам приходится защищать Отечество. В этом случае, конечно, в карму идет маленький минус, но Отечество важнее. Галдан Бошокту (в XVII веке — правитель и военачальник Джунгарского ханства. — Прим. ред.) был монахом, но для того, чтобы защитить свой народ, он сложил все монашеские обеты, принял руководство и воевал против маньчжуров.

— Вы, наверняка, слышали про многолетнюю борьбу буддийской общины «Шедруб Линг» за свой монастырь на горе Качканар. В марте его снесли, оставив только ступы. Община переехала, чтобы на горе можно было расширить разработку. Как вы смотрите на это?

— Я встречался с людьми, которые эту историю знают. Когда мы восстанавливаем храмы на местах, где до революции стояли буддийские ступы — вопросов нет. Но для строительства монастыря на новом месте надо получать разрешение, мы придерживаемся такого правила. Символ учения Будды, ступы не разрушены, это успокаивает. Думаю, что и в последующем люди, которые развивают предприятие, не тронут ступы. Это самое важное.

Надеюсь, им дали возможность построить новый монастырь в безопасном месте. Я думаю, что это нормальный компромисс.

— Недавно президент подписал указ о защите традиционных ценностей. В документе перечислено, что именно российское государство считает таковыми: «Жизнь, достоинство, права и свободы, патриотизм, гражданственность, служение Отечеству, высокие нравственные идеалы, крепкая семья, созидательный труд, приоритет духовного над материальным, гуманизм, милосердие, справедливость, коллективизм, взаимопомощь и взаимоуважение, историческая память, преемственность поколений, единство народов России». Три четверти населения живут в городах, почти четверть — в городах-миллионниках. Не сотрутся ли эти ценности в урбанистических жерновах?

— Мы должны понимать, что ценности начинаются с семьи, с воспитания детей, с той культуры, которая прививается в детстве.

А вот то, что сегодня государство наше действительно определило конкретные ценности — это поддержка семей, национальных культур и нашей общей культуры — оно не потеряется, я уверен. Бывает, что люди начинают думать о другом или как-то по-другому на [ценности] смотреть, но всё у нас в семье.

— Одна из ценностей — коллективизм. Вы рассказывали студентам, что буддисту следует смирять свое эго. Это в том числе и про коллективизм. Но вот, например, буддист приехал в большой город, а там нет буддийской общины. Он растворился в большом городе, живет своими заботами — и всё.

—Коллективизм — это общечеловеческие ценности. Если человек из Бурятии приехал в большой город, у него цели совершенно иные. Он должен получить образование. Но он возвращается домой, скажем, на Новый год, после окончания университета будет работать. Поэтому семья, семейные ценности и те основные принципы, которые сегодня государство наше поддерживает и развивает, зависят от воспитания, которое ребенок получает еще с молоком матери, с первыми уроками от отца — это очень важно. Отказаться от таких ценностей сложно, потому что это же пример родителей — и хороший пример.

— Расскажите, почему вы привезли в Екатеринбург бюст именно Екатерины Великой?

Это дань уважения истории: в 1764 году Екатерина Великая утвердила институт глав буддизма в России — Пандито Хамбо Лам. И даровала первый титул нашему святейшему Пандито Хамбо Ламе Дамба Даржа Заяеву. Центром буддизма России тем самым определили этническую Бурятию. С тех времен институт Пандито Хамбо Лам действовал с перерывом только с 1937 года до конца Великой Отечественной войны. Наши хамбо ламы служили своему Отчеству с благословения императрицы Екатерины II.

Я как настоятель Анинского дацана занимаюсь этой историей, потому что Анинский дацан — единственный на территории этнической Бурятии, да и во всей России, имел Романовский алтарь. Начиная с Петра Великого и до последнего императора Николая II в Анинском дацане, в западном алтаре, стояли портреты императоров и штандарты государей Российской Империи. Они передавались в Анинский дацан после того, как новый император всходил на трон.

— Теперь понятна связь и с Екатеринбургом, ведь здесь трагически закончилась династия Романовых.

— В 2019 году мы восстановили алтарный бюст Екатерины II. В Петербурге его отлил скульптор Матвей Макушкин, а автор всего проекта — известный архитектор, академик Российской академии художеств, автор знаменитого памятника «Чижику-Пыжику» Вячеслав Бухаев. Бюст, как и в 1764 году из Санкт-Петербурга, везли через Екатеринбург. Здесь у нас была официальная остановка, нас встречал ректор Юридического университета Владимир Бублик.

Бюст Екатерины Второй презентовали в зале ученого совета, и тогда Владимир Александрович сказал, что ждет копию и в Екатеринбурге. По его просьбе мы ее сделали и привезли, бюст отлили на средства ректоров трех вузов Республики Бурятия. Также в 2019 году просил сделать копию бюста и Михаил Пиотровский, директор Государственного Эрмитажа, для музейной экспозиции. В результате появились две копии: для Санкт-Петербурга и Екатеринбурга.

— Один из студентов-мусульман на лекции обратился к вам с просьбой помочь ему принять буддизм. Вы ему сказали: «Жди до 25 лет, потом поговорим». Почему?

— В первую очередь для [смены религии] нужно разрешение родителей. Выбор должен быть сделан, не только когда ты прикоснулся к религии и теперь думаешь обратиться к ней. Этот вопрос надо изучить.

— Он изучит, а родители ему скажут: «Извини, мы мусульмане, это наша традиционная ценность». И запретят. Что ему делать?

— Тогда не обязательно принимать буддизм. Просто принцип буддийского учения говорит о том, что быть буддистом — значит, быть сострадательным, понимающим, иметь доброе сердце. Это общечеловеческие принципы. Если он хочет быть хорошим человеком, такие принципы [пусть соблюдает] — и это уже хорошо.

— Когда мы говорим про буддизм, на ум приходят буддийские монахи. А есть ли монахини и, вообще, какое место отводит женщинам ваша религия?

— В буддизме есть монахини. Есть ограничения, но в целом сегодня они получают все обеты, которые должны получать монахини. Больших ограничений [на участие женщин в религиозной деятельности] нет, только надо знать, что и мужчины, и женщины, которые посещают дацаны, должны быть без головного убора. И пожелания к женщинам: быть в юбке ниже колена.

— Должна ли девушка из буддийской семьи спрашивать у родителей, за кого ей выйти замуж?

— У нас девушки в основном советуются с мамами. В современном мире родители не могут на религиозном уровне запретить дочери выходить замуж, но всё-таки это всегда решение обеих. Компромиссы находят всегда, я думаю.

— Как стать ламой?

— Нужно определиться с решением, как следует его обдумать. Можно приехать в Иволгинский дацан, там у нас есть буддийский университет «Даши Чойнхорлин», и начать подготовку. Поступают в августе и сентябре, как в обычный вуз. Учебный процесс идет своим ходом, можно учиться пять лет, но в основном обучение занимает восемь лет.

— Сколько зарабатывает лама?

— У нас нет зарплат, а только пожертвования, которые люди подносят во время службы.

Минувшим летом в Екатеринбург привезли буддийскую ступу, которая помогает исполнять желания верующих. А еще почитайте интервью с уральским буддистом с горы Качканар и репортаж про жителей деревни на границе Монголии и Казахстана, которые спасают родной язык.