«Бесы подогревали его тщеславие»: монахиня, сбежавшая из монастыря, — об экзорцизме Сергия и штурме обители

Революционные призывы к свержению духовной и светской власти у основателя Среднеуральского женского монастыря и бывшего схиигумена Сергия (Николая Романова) появились после обрядов экзорцизма. Об этом рассказала сестра Мария, которая прожила бок о бок с опальным клириком 15 лет. Но после штурма обители она 31 декабря собрала вещи и покинула монастырь. Хотя признается, что об уходе из монастыря стоило задуматься раньше, ведь было много моментов, которые ее настораживали.

Мы пообщались с монахиней Марией (имя изменено, поскольку женщина опасается преследований со стороны сторонников бывшего схиигумена) и выяснили, когда изменилась риторика отца Сергия, как проходил штурм монастыря и как в монастыре распространяется дезинформация.

— Сестра Мария, расскажите, пожалуйста, почему вы решили уйти из монастыря после стольких лет службы в нем?

— Я человек, который не верит всему сразу, стараюсь проверять каждое слово, если есть сомнения. А сомнений в проповедях отца Сергия было очень много. Я до сих пор не понимаю выражения, что нужно умереть за Россию. Что в наше время нужно сделать, чтобы умереть за страну? Уйти на войну? Убить кого-то? И как это изменит Россию? И такие вопросы, на которые я не находила ответы, постоянно копились.

— А когда изменилась его риторика?

— Призывы к ополчению, сбор казачества, поместный собор — всё это началось чуть более полугода назад. И это отразилось на духе обители. Если раньше он призывал к покаянию, у нас было как в раю, все счастливые, а после всё поменялось.

— Поменялось настолько, что монастырь покинула его настоятельница матушка Варвара…

— Она 18 лет управляла обителью. Я всегда ей удивлялась, матушке всегда хватало сил, несмотря на то, что в нем столько сестер, столько паломников, тут же и дети. И она с каждым поговорит, вникнет в ситуацию, во всем разберется, что-то посоветует. Она достойно несла свое послушание. Но когда она уходила, отец Сергий не сказал за нее молиться.

Она никогда открыто не высказывала своего мнения, а тут она заявила, что не согласна с тем, что происходит в обители, что мы на грани раскола, что к архиерею нужно прислушаться. Как только она об этом обмолвилась, отец тут же сказал всем выказать матушке презрение и повернуться к ней спиной.

— После этого вы говорили с экс-схиигуменом Сергием?

— У меня был вопрос: какой результат должен быть после всех этих обличительных речей, что должно измениться. Но этот вопрос я задавала только себе, с отцом было страшно говорить, потому что у него очень твердая и жесткая позиция. Я понимала, что мне после этого достанется.

Но это же не христианская позиция — вычеркнуть из жизни матушку Нину и тех, кто ушел за ней, тут же объявить их предателями, якобы у них был заговор. Только сейчас у меня появилась возможность поговорить с ней. Оказалось, что ничего такого не было. А все в монастыре ждали, что матушка Нина что-то такое напишет в интернете.

— Да, но и она, и митрополит Кирилл в свое время высказались по ситуации. У монастырских был доступ в интернет, чтобы почитать об этом?

— Нет, там все сидят без информации. Многие без телефонов. Обращение матушки Варвары и владыки Кирилла я прочитала только сейчас.

Была и другая ложь, которую нам говорили: якобы она обзванивала всех детей, [что учились в обители], и агитировала их свидетельствовать против отца. Никогда она такого не делала, разумеется. Она говорила, что будет молиться за своего духовника, что он болен, ему нужна духовная помощь.

— А что для вас стало последней каплей, почему вы решили бежать из монастыря?

— Призывы к ополчению, к поместному собору, ощущение, что военные придут, казаки. Когда я обращалась к другим священникам. Они сказали, что своими действиями отец Сергий ничего не изменит, это приведет лишь к тому, что его уберут и монастырь развалится. Как оно и получилось.

На отца Сергия было жалко смотреть. Видно было, что он не в радостном духе, он ходил угнетенный и озабоченный. Это же не божий дух в нем был? Неужели его духовные чада не видели, что ему тяжело?

Да, батюшка много добра делал, он был подвижником, молитвенником, постится постоянно, не жалел себя. Тем не менее в житиях святых есть случаи, когда даже затворники прельщались («Духовная прелесть» в православии — обман, заблуждение, обольщение. — Прим. ред.). А тут была еще проблема — отец не мог ни с кем посоветоваться. При этом многие говорили, что прельщение пошло от отчиток (экзорцизм. — Прим. ред.).

— Хотите сказать, что все эти революционные призывы пошли после обрядов по изгнанию бесов?

— Меня смущало, что отец так дерзновенно разговаривал с бесами. Во всех святых книгах написано, не надо с ними разговаривать. Почему-то отец, все сестры и окружающие принимали ответы бесов за правду. Якобы бесы сказали, что владыка Кирилл на их стороне, а отец Сергий остался один. Это ведь говорили нечистые духи. Как можно им верить? Они подыгрывали батюшке, говорили, что боятся его.

Они сыграли на его патриотизме, и дело дошло до вопросов про смерть за Россию. Но недаром сказано в святых книгах, что с бесами запрещено разговаривать.

И еще один момент. Ни один бесноватый за всё время в Среднеуральском монастыре не исцелился. Одна монахиня 15 лет прожила в обители, но так и осталась бесноватая.

— Однажды мне удалось поговорить с женщиной, которая уверяла, что отец Сергий избавил ее ребенка от беса…

— Я всегда с опаской относилась к отчиткам с детьми. И старалась увиливать от таких служб. На отчитки идут люди бесноватые и болящие, а здоровому человеку зачем? Дело-то серьезное, а тут бесы устраивают представление. Они же могут и вселиться. При этом собирается весь монастырь, и приезжие, и дети. Я бы своего ребенка никогда не пустила на такое действо. А потом дети выходят оттуда и начинают подражать бесам, рычат. Они же не понимают, для них это актерство.

— Расскажите, пожалуйста, о штурме. Как он начался, как развивался? Действительно ли применялась сила, о которой говорят приверженцы отца Сергия?

— Я ожидала, что всё закончится штурмом. Да, я была во время него в монастыре, но не видела, что кого-то избивали. Штурм ожидался, ведь отец постоянно критиковал и президента, и патриарха. Власти всё же должны были предпринять какие-то действия на эти революционные призывы. И я думала, если отец прав, то произойдет какое-то чудо и его защитит архангел Михаил. В итоге всё закончилось задержанием, его банально увели. Теперь власти будут у всех проверять паспорта. А именно от этого многие и бежали, мол, нельзя документами пользоваться.

— То есть к штурму готовились?

— Изначально никто ничего не знал. Случилось всё где-то около часа ночи, как мы только легли спать. Под окнами начала бегать одна из сестер, кричала, что нужно собираться, штурмуют монастырь. Я выбегаю на площадь, а там все уже стоят. Силовиков было очень много, по моим ощущениям, человек 300, все вооруженные, спецназ и Росгвардия. Они на тот момент уже перекрыли проход к отцовским кельям. Потом по записям я видела, что там была большая стычка. Сестры выступали за отца, боялись, что его заберут. При этом его уже забрали.

Вы представляете для них силу? Вы что, хотели с вооруженными солдатами воевать? Смысл этого противостояния?

Понятно, что были стычки, кто-то падал, в частности, монахиня Евгения. У нее был сильный остеопороз (болезнь, проявляющаяся в хрупкости костей. — Прим. ред.), она вообще никуда не ходила, ни в трапезную, ни в церковь, но она почему-то пошла против росгвардейцев, в итоге упала и сломала шейку бедра.

— На следующий день последователи отца Сергия в соцсетях преподносили информацию так, что росгвардейцы применяли силу, пострадали несколько монахинь, у многих синяки…

— Никто ничего никому не ломал. Но там не один человек падал. Я ставлю себя на место этих солдат. Они были на службе, у них был приказ, забрать отца и учинить обыск. А тут им препятствуют. Что они должны были делать? Вот они и оттесняли толпу, разумеется, некоторые из сестер падали. Но я этого не видела.

Мы в это время просто стояли на площади. Так прошло около часа, а после мы зашли в корпус погреться. Там был молодой парень, я его спрашиваю: «Вам делать нечего, зачем ночью пришли, сами не отдыхаете, нам не даете?» А он: «Вы же нас днем не пустили». Говорил, что у них такой приказ. Я спрашиваю: «А зачем вы тогда сейчас ходите по монастырю, отца же забрали?» Он отвечает, у них приказ — всех переписать. И они стали по кельям ходить, вещи смотрели, телефоны забирали, спрашивали паспорта.

— Что при этом говорили ваши сестры?

— Настроения были революционные, говорили, что будем стоять до конца, защищать монастырь, ту истину, которую отец нам нес. Хотя это было видно, что это крах.

— И после вы решили бежать из монастыря? Вам не было страшно за свою жизнь?

— Со стороны сестер ощущалась сильная агрессия. Когда я сказала им, что ухожу, все озлобились. Но 31 декабря я решилась. Я подходила к ним, просила пропустить такси на территорию монастыря, а мне говорили, сама доберешься, ты же шустрая. Я три раза вызывала машину. Первая развернулась, вторые два тоже не доехали.

А потом паломники увидели меня, сказали, что отвезут в Екатеринбург.

К сожалению, дух любви в монастыре заменили агрессия, революционные настроения: «Умрем за Россию! За идеи отца». А помочь ближнему... Даже если я заблуждаюсь и захотела уйти, никто не попробовал со мной поговорить, объяснить. Вот что было страшно, странно и непонятно. Хотя бок о бок с ними 15 лет прожила.

— В миру многие уверены, что монастырь стал сектой. Внутри обители так не считают?

— В юношестве я многим увлекалась, в том числе восточными единоборствами. Как-то я попала в клуб, который организовал один человек. Все называли его учителем, он был непререкаемым авторитетом. После года занятий я начала сближаться с группой, я ощущала, что начала любить их. Руководитель клуба предоставлял отдельные домики для житья, и я решила бросить институт и уйти из семьи. Я была уже готова, но мама меня забрала оттуда. Благо в клубе я пробыла недолго. И всё это оказалось гипнозом.

Да, вокруг были хорошие люди, они ничего плохого не делали, вели духовною жизнь, но при этом были идеи уйти из дома, отречься от родителей, оставить институт.

И в Среднеуральском монастыре такое же. Это влияние гипноза, он парализует ум и сердце. И человек считает, будто это его чувства и мысли, когда на самом деле это всё лукавого.

…плюс отрезанность от мира и дезинформация? Как вам внушали все эти идеи?

— Мы все вместе собирались на службах, после них разговаривали друг с другом. Разговаривали после и во время молебнов. Всё это распространялось между собой.

— Если бы сейчас у вас была возможность обратиться к сестрам в монастыре, что вы им сказали бы?

Всем сестрам нужно понять, что действия епархии были предприняты не для того, чтобы кого-то очернить или отца Сергия унизить. Они нужны были, чтобы спасти наши души, наставить на путь истинный, выйти из прелестного состояния.

Сейчас в монастыре военное положение. Все занялись борьбой со своим ближним. Я до сих пор не пойму, с кем они воюют, с епархией или с президентом. Сестрички, это же ненормально. Посмотрите со стороны и не доверяйте своим помыслам. Мы должны понять, что батюшка таким стал из-за отчиток, пошло прельщение. Бесы над ним просто посмеялись. И нам надо молиться за всех.

Сейчас бывший схиигумен находится в Москве. Басманный суд отправил его в СИЗО до конца февраля. При этом он отказался от еды и воды, объяснив это постом.

Официальной причиной задержания Сергия стала одна из его проповедей, выложенная на YouTube, в ней представители власти усмотрели призывы к суициду. Также был задержан помощник Сергия Всеволод Могучев. Его осудили на 15 суток за неповиновение полиции. Сам Всеволод утверждает, что на него оказывают давление, в том числе физическое, чтобы он дал показания против Сергия Романова.

В большом интервью митрополит Евгений рассказал, что Екатеринбургская епархия не принимала решение о штурме Среднеуральского женского монастыря, штурм назначили государственные власти. При этом сторонники скандального экс-схиигумена пытались спровоцировать конфликт с силовиками в ночь штурма.