На Урале жена отправила мужа за деньгами на СВО, а когда он сломал ногу — пристроила в приют для бездомных

Социальный приют «Дари добро» работает в частном секторе в Юго-Западном. В двухэтажном особняке, принадлежавшем когда-то цыганскому барону, живут люди, которым некуда больше пойти. В основном пожилые и одинокие, много лежачих.

Есть здесь бывшие бездомные, которые больше не в состоянии жить на улице, — много лет они вели асоциальный образ жизни. Есть вполне обычные люди, у кого по разным причинам нет жилья: пока могли работать, снимали, но вот случился инсульт или тяжелое ДТП — заработать на аренду уже не могут. Есть те, кого привезли сюда дети, объяснив, что не могут ухаживать за ними, а забрать их себе якобы не позволяют жилищные условия…

Очередного недавнего постояльца в екатеринбургский приют, которым руководит Ольга Бахтина, пыталась сдать жена. Таких подопечных тут еще не было, и быть не должно. Роман — военный контрактник, который в силу обстоятельств не смог добраться до места службы. Но дома его никто уже не ждал. История Романа задела Ольгу.

— Суббота, утро, звонок. Мой телефон есть в открытых данных, на нашей странице во «ВКонтакте» например. Поэтому звонят постоянно. Из больниц, например — там оказывают первую помощь бездомному, оснований для госпитализации нет, на улице мороз, а человеку некуда пойти. Тут по телефону слышу женский голос: «Здравствуйте, у вас же тут вроде приют?» — «Да». — «У меня тут такая проблема — не могли бы вы забрать моего мужа, военнослужащего, контрактника?», — рассказывает Ольга.

Оказалось, Роман и его жена живут в одном из небольших городов Челябинской области. Мужчина заключил контракт, приехал в часть в Екатеринбург.

— Но до места службы так и не добрался — как она уверяет, «по пьяни» сломал ногу, его увезли в больницу, наложили гипс, и на СВО он, понятное дело, в ближайший месяц точно не может отправиться, пока кость не срастется. Я всё это слушаю и не понимаю.

Она: «Не могу домой к себе, некуда, у меня ребенок маленький». Я уже прямо спрашиваю: «То есть он вам не нужен, получается?» Она откровенно: «Нет». — «А выплаты нужны?» — «Да, нужны, у нас ребенок». Больше я с ней не стала разговаривать — раздражение так и кипело. Но с мужем ее всё-таки созвонилась, заказала ему такси до приюта из больницы. У него не было ни копейки, — вспоминает Ольга.

Военнослужащему, которого пристраивала жена, 39 лет.

— Объяснил, что в первый же день, как приехал в часть, поскользнулся, подвернул ногу, но был трезв. Я не знаю, так это или всё-таки выпивали по дороге. Это для меня не важно. Вообще-то парни, ни разу не военные, едут в неизвестность из мирной жизни, явно в стрессе, и не нам рассуждать, осуждать за какие-то слабости.

Не знаю, почему из части его отвезли в гражданскую больницу, а не в госпиталь, — возможно, так было нужно. История тут о другом. Оказалось, на СВО его отправила сама жена, которая потом не хотела принимать обратно, — подчеркивает руководитель «Дари добро».

Романа в приюте накормили, дали койку, и он рассказал Ольге о своей «семейной» жизни. Познакомились с супругой года два назад, она старше на пару лет, вскоре случилась беременность, родился ребенок. Жили не в браке, раздельно, он в своем частном доме, она в квартире. Он приходил в гости навестить сына, которому чуть больше года. Работал сварщиком, выезжал на вахты. Зарабатывал вроде бы не так уж и плохо — по 120 тысяч в месяц. Часть денег, когда был на выезде, пересылал ей и ребенку.

— Рассказал, что будущая супруга каждый день обрабатывала его, отправляя туда [на СВО] за выплатами. Взрослая дочь от первого брака тоже убеждала. Приводили в пример соседку, которая уже «600 тысяч накопила» за короткий срок благодаря выплатам мужа. Сосед, кстати, погиб. Но семья, как выразился Роман, «отсудила» все положенные миллионы (видимо, имеется в виду, что получили всё, сколько положено по закону. — Прим. ред.). В общем, в конце концов он всё-таки решился пойти на СВО, — продолжает Ольга.

Брак оформили перед самой отправкой. Также, со слов Романа, перед отъездом он переписал на жену и сына свой дом — две равные доли — и оставил свою банковскую карточку — вроде как предполагалось, что в зоне боевых действий она ему не будет нужна, и вообще он ведь будет на полном довольствии.

— Но тут случилась оказия, жена, ждавшая денежных потоков, в гневе показала себя. А у мужика ни дома, ни карты. Деньги на обратную дорогу высылать она ему отказалась. На костыли — тем более, а он без них не мог передвигаться, — рассказывает Ольга.

Два дня Роман жил в приюте. Собрал все нужные медицинские документы и отправился в родной город. Ольга нашла ему костыли, нашлись и полторы тысячи рублей на дорогу в «Бла-бла-каре». Он пообещал вернуть деньги за всё, как доберется до дома.

— Позвонил мне, как доехал, сказал, что жена всё-таки отдала ему ключи от его дома, который он на нее переписал, — выбросила связку в форточку. Банковскую карту так и не отдала, он ее заблокировал. Я посоветовала, пока он на больничном, сходить к нотариусу и попробовать отозвать дарственную на ее долю дома. Вроде согласился… Я понимаю, что люди идут на СВО по разным причинам. Есть кадровые военные, они принимали присягу, это их долг. Кого-то мобилизовали, поставили перед фактом. Кто-то пошел добровольно, также из чувства долга, патриотических убеждений. У кого-то материальные причины основные. Да, это работа, опасная, тяжелая, и она должна высоко оплачиваться.

Это дает силу, мотивацию выжить. Нога у Романа скоро более-менее заживет, и ему придется отправиться в зону боевых действий — контракт подписан. И страшно представить, с каким тяжелым сердцем он пойдет туда, под пули, после всей этой некрасивой истории, — говорит Ольга.

Ранее мы рассказывали чем-то похожую историю — о том, как екатеринбурженка, узнав про гибель бывшего мужа на спецоперации, потребовала отменить развод, чтобы ей начислили выплаты.