«Сказал: "Ты встречалась со многими"». Мать-одиночка воюет с майором полиции за алименты для дочери

Еще три года назад у Ирины была совсем другая жизнь. Она была вполне обеспеченной, свободной женщиной. Успешно работала адвокатом, вела в основном гражданские дела. Как она признается сейчас, жила в свое удовольствие. Сейчас она одинокая мама. Дочка родилась с проблемами со здоровьем, они часто лежат в больницах, пока никакого дохода у Ирины нет.

Женщина через суд с трудом доказала отцовство, сейчас воюет за долг по алиментам. Она уверена, что все эти проволочки из-за того, что ответчик — сотрудник правоохранительных органов.

Ирина познакомилась со Святославом, встретившись по каким-то рабочим делам. Она — адвокат, он — полицейский. Обоим на тот момент было по 31. Он разведен, от первого брака сын. Ирина была увлечена работой, строила карьеру.

— Он показался мне порядочным, то, что он сотрудник полиции, внушало доверие, — рассказывает Ирина. — Намерения у него были самые серьезные, хотел создать семью. Мы оба хотели детей. Правда, семья его мне не очень понравилась. Мама авторитарная, тоже бывший сотрудник полиции, подполковник. По первому звонку он обязан был приехать к ней. Я этого не понимала. У нее ведь своя семья, муж, здоровые взрослые люди. Доходило до абсурда. Каждые выходные, с пятницы вечера по вечер воскресенья, мы должны были проводить время все вместе у них в квартире или на даче. Не знаю зачем. Два дня. Меня это напрягало, может, кто-то скажет, что я неправа.

После знакомства события развивались очень бурно. Сразу стали жить вместе, в квартире Ирины, которая принадлежала ее маме. Примерно через два месяца Ирина забеременела.

Говорит, что это было обоюдное решение, что она готовилась к беременности: пила фолиевую кислоту — витамин группы В, очень нужный при беременности.

По поводу того, что они приняли такое ответственное решение почти сразу после знакомства, Ирина объясняет:

— Я думала, что может быть такое: познакомились, поженились и живут счастливо вместе. Да, понимаю, что это была моя ошибка, верила в эти сказки. Но на тот момент я еще была уверена в себе: есть образование, хорошая работа, доход.

Дальше случилось то, что, к сожалению, случается нередко.

— Он сказал, что к браку не готов, потому что я не уважаю его маму, отказываюсь ездить к ним на выходные. Не готов к тому, чтобы содержать меня, пока я буду сидеть с ребенком. Все расходы 50 на 50. Меня это возмутило. Для меня был принципиальный момент: брак, семья, ребенок в браке должен родиться. Я это сразу проговорила, он согласился. А потом заявил, что не готов. Я понимаю, надо было подольше пожить, повстречаться, узнать друг друга.

Случился скандал.

— Я ему сказала: «Не уважаю тебя». Попросила покинуть квартиру, это был конец второго месяца беременности, начало третьего. 3,5 месяца после начала знакомства. Он начал кричать, угрожать, швырять стулья. Говорил: «Даже если родишь, заберу его». Сломал межкомнатную дверь, швырнул кастрюлю в раковину, отколол кусок искусственного камня. Потом схватил, начал трясти меня, выкручивать руки. Я начала кричать — отпустил, ушел.

На освидетельствование синяков Ирина не пошла. Говорит, не хотела выносить всё это.

— Попросила: «Верни деньги за сломанное имущество». Он согласился. «Хорошо, верну, куплю, поставлю». Всё это есть в скринах нашей переписки. Но так ничего и не возместил. Я написала заявление в полицию, требовала привлечь к ответственности за умышленную порчу имущества. Пришла в районный отдел, где когда-то работала его мама. Скрины переписки, где он просит прощения, я предоставила, но к делу их не прикрепили, и полиция вынесла отказ. Я этот отказ обжаловала, почтой с описью отправила в отдел полиции руководству все документы. Но письмо так и не забрали. Оно вернулось ко мне за истечением срока хранения.

С этого момента жизнь Ирины превратилась в постоянную судебную тяжбу. Отцовство мужчина признавать не хотел. Предположил, что ребенок не его: «Ты встречалась со многими». Это обидело и задело Ирину. Беременность проходила тяжело, развился гестационный сахарный диабет, нужно было колоть инсулин. Всё это наверняка сказывалось на эмоциональном состоянии, всё воспринималось очень остро.

— Перед родами написала ему, [что] прошу поучаствовать в покупке самого необходимого — кроватки, коляски. Я обращалась к нему уже официально на вы. Он проигнорировал. Я тогда принципиально решила, что установлю отцовство, предложила ему пройти эту процедуру еще во время беременности, но он также проигнорировал.

Дочка у Ирины родилась с проблемами по здоровью: гемангиома, сосудистая опухоль. Считается, что она доброкачественная, опасности не представляет, ее легко удалить. Но у девочки эта опухоль была прямо на веке, над глазом, оперировать в этом уязвимом месте очень опасно. — Врачи в городе назначали блокаторы — препараты, говорили, нужно наблюдать.

— А опухоль росла, в три месяца почти закрыла глаз, — вспоминает девушка. — Я сама нашла в Москве медицинский центр, где есть нужное оборудование, лазер и где оперируют подобные гемангиомы. Дозвонилась до врача, он сказал, что нужно срочно оперировать, есть риск, что она просто врастет в глаз и девочка потеряет зрение. Сама операция была бесплатной, по ОМС, клиника государственная. Но нужны были деньги на перелет. Никаких накоплений у меня уже не осталось.

Ирина стала занимать деньги, обратилась за помощью к своим старым клиентам, с которыми у нее остались хорошие отношения. Они помогали, даже пытались сказать, что ничего отдавать не надо.

— Удивительно знаете что, — говорит Ирина. — Люди, которые мне помогали — бывшие осужденные, когда-то давно вела у них не уголовные, а гражданские дела. Эти люди, конечно, не уголовники-рецидивисты, а бизнесмены, составы у них экономические, связанные с переделом бизнеса, перешли дорогу кому не надо. Но суть в другом: люди с судимостью помогали. А биологический отец, сотрудник правоохранительных органов, который (как записано в законе о полиции) должен обладать повышенными морально-нравственными качествами, ответственностью, должен быть с безупречной репутацией, так себя повел. Он просто игнорировал мои просьбы о помощи.

Удалять опухоль нужно было в четыре этапа, то есть четыре раза нужно было добираться до Москвы. Положение у Ирины, по ее словам, стало совсем бедственным. Мама продала квартиру, где она жила. Какое-то время они с дочкой жили у нее, потом съехали. Ирина говорит, что не хотела быть обузой.

— Маму я не осуждаю. Она тоже натерпелась из-за этой ситуации, моих постоянных слез. Сказала, на мой взгляд, совершенно правильные слова: «Вы сделали ребенка, вы и отвечайте».

Единственное, что осталось у Ирины из прошлой благополучной жизни, — машина. «Ауди», в хорошем состоянии, с небольшим пробегом.

— Выставила ее на продажу за три с половиной миллиона. На эти деньги надеялась купить небольшую квартиру, расплатиться с долгами. Возможно, осталось бы еще на машину попроще. Объявление провисело полгода — безуспешно. Видимо, никто не хочет сейчас покупать такие машины, дорогие в обслуживании. Что мне было делать дальше — непонятно. Идти на этой машине работать в такси с новорожденным ребенком? Даже если представить такой вариант, я не могла нигде устроиться вот по какой причине: меня бы лишили адвокатского статуса, если бы узнали, что я где-то работаю, даже неофициально. По закону я могла лишь заниматься, например, преподавательской либо научной деятельностью. Закрыть статус? Но я шла к этому всю жизнь, сдавала экзамены. Если закрыть, то для восстановления всё нужно проходить по новой, платить за экзамены.

Ирина обратилась за помощью в опеку. Ей дали адрес государственного социального центра, где помогают людям, которые оказались в трудной ситуации. Там, по ее словам, озвучили условия проживания: первый месяц бесплатно, дальше нужно отчислять 75 процентов от дохода.

— У меня не было никакого дохода, пособия от работы я получать не могла, у адвокатов нет декретных. Я делала обязательные отчисления в Пенсионный фонд, платила обязательные налоги, но в ФСС не была застрахована. На единовременную выплату в 20 тысяч купила вещи дочке, всё, что нужно при рождении. У меня даже регистрации не было. У знакомых сняла квартиру, но платить аренду за нее не могла, меня терпели год. Если бы дочка не болела, может, было бы полегче. В месяц у нее нашли лактозную недостаточность. Нужны были специальные смеси.

Молодая мама просила, писала письма в Минздрав — можно ли выделить питание бесплатно. Пришел отказ. Она снова занимала деньги, одна банка стоила 2800 рублей. У мамы, говорит, просить было стыдно, гордость не позволяла.

Ирина обратилась в Железнодорожный районный суд Екатеринбурга с иском об установлении отцовства и взыскании алиментов.

Она уверена, что ей намеренно чинили препятствия в этом иске. В итоге генетическая экспертиза установила: вероятность отцовства — 99,9 %.

— Казалось бы, для решения суда всё есть. Но ничего подобного! Экспертизу проводили в Тверской лаборатории, на этом настаивал ответчик. Накануне того, как результаты пришли в Екатеринбург, судья зачем-то отправляет материалы гражданского дела в Тверь, эксперту. Зачем? Я как адвокат не понимаю, зачем это было делать. Зачем это эксперту, который изучает биоматериал? Направляет без описи. И что получилось? Дело не вернулось. Дело потерялось, понимаете? У меня нервный тик был после всей этой борьбы. Я беру взаймы, а у меня дело потеряно. Я пришла в суд с результатами экспертизы, просила: вынесите решение, есть экспертиза, что он отец. Но бесполезно.

Тут у Ирины случилась новая беда: с ребенком они попали в онкоцентр. Предварительный диагноз — нефробластома у девочки. Обследование длилось две недели. Она снова писала отцу своего ребенка, тот снова молчал.

— Этого я понять и простить никак не могла: человек точно знает, что это его ребенок, это подтверждается экспертизой, ребенок болен!

В этот раз Ирине повезло: консилиум врачей вместе со специалистами научно-медицинского центра детской гематологии сделали заключение, то новообразование в почке — доброкачественное, киста.

— 99 процентов в пользу того, что это все-таки не рак, но остался один процент. И нам теперь с этим жить, — переживает Ирина.

После онкоцентра Ирина узнает, что гражданское дело по алиментам прекращено. Материалы, отправленные в Тверь, так и не нашлись. Ирине тогда помогли органы опеки, она обратилась туда за помощью.

— В опеке, узнав, что дело потеряли, были в шоке: не может быть, никогда такого не было, чтобы дело по алиментам было потеряно.

Опека Орджоникидзевского района тогда сама подала жалобу на прекращение производства по делу. Областной суд отменил решение о прекращении, дело вернулось обратно. На этот раз судья принял решение в пользу Ирины, руководствуясь интересами ребенка.

Но хождения по инстанциям для Ирины не закончились.

— С июля мне начали выплачивать по 10 тысяч [рублей] алиментов (одна шестая от официального заработка). А долг за год от рождения до вынесения решения суда до сих пор не рассчитывают, видимо, не собираются. Вот государство говорит, что дети нужны, рожайте, демография, поддержим. Но когда ты остаешься один на один с серьезными проблемами, некоторым представителям государства пофиг на тебя: судьям, приставам. Когда необоснованно прекратили дело, я поехала в Следственный комитет, подала заявление по 294-й статье — воспрепятствование судопроизводству. Не стали проводить проверку, присылают отказы, но добьюсь, чтобы каждый, кто в этом участвовал, понес наказание. Кроме этого, я подала иск к Российской Федерации за нарушение разумных сроков судопроизводства в связи с действиями Железнодорожного суда. Пусть государство платит за таких судей. Готовлю еще один иск о признании бездействия приставов.

Ирина в своем иске запросила от государства компенсацию в 650 тысяч рублей.

— Я понимаю, что на деле компенсации назначаются совсем незначительные: 10–12 тысяч рублей. Но для меня важен принцип. <...> Поймите мою логику. Я адвокат, у меня юридическое образование. А представляете, обычная женщина, без юридического образования, попадет в такую ситуацию, ее же заклюют. Столько таких женщин, которые попали в такие же ситуации, это недопустимо. Мне говорят: забыли бы, и всё. Обычный человек, может, сломался бы, просто устал, отступился. Но для меня это принципиальный момент. Я адвокат. У меня бывает и отчаяние, и слезы.

Сейчас Ирина живет в квартире у подруги в Москве, та пустила ее на время бесплатно. В Екатеринбург приезжает при случае по делам, когда есть попутчики, чтобы компенсировать затраты на бензин.

Мы созвонились со второй стороной этой истории — сотрудником полиции Святославом.

— Я ни от кого не скрываюсь, плачу алименты, исполняя решение суда, — пояснил мужчина.

В остальном воздержался от комментариев по поводу всей этой истории, лишь коротко заметил:

— Вы ее просто не знаете. Мне тоже есть что рассказать об этом человеке, но я не хочу это обсуждать.

Рассказ нашей героини очень эмоционален, и, как многое из того, что касается отношений двух людей, возможно, субъективен. У женщины свое видение ситуации, у мужчины наверняка своя версия, которую он не хочет обсуждать. Но есть факты: потеря дела, установленное отцовство и долг по алиментам (все документы есть в распоряжении редакции). Кстати, пока готовился материал, Ирина сообщила, что Следственный комитет все-таки начал проверку по поводу уничтожения дела о взыскании алиментов и установления отцовства.

Мы попросили комментарий у службы судебных приставов по поводу претензий о бездействии.

В Службе судебных приставов по Свердловской области нам пояснили, что специалисты работают по этому вопросу. На данный момент собираются данные обо всех доходах (помимо заработной платы) для произведения расчета задолженности.

— В Орджоникидзевском районном отделении судебных приставов Екатеринбурга действительно возбуждено исполнительное производство на основании решения Железнодорожного районного суда о взыскании алиментов на содержание ребенка. С периодическими платежами: доли доходов ежемесячно с 13.04.2021 в размере 1/6 дохода должника, — пояснили в пресс-службе ведомства.

Постановление о взыскании с зарплаты должника было вынесено судебным приставом-исполнителем 13 мая этого года. Теперь деньги ежемесячно перечисляются взыскателю.

— Судебным приставом направлено также требование главному бухгалтеру организации, в которой работает отец ребенка, о предоставлении информации — справки о доходах должника для произведения расчета задолженности за конкретный период с 13.04.2022 по дату не выплаченных им алиментных платежей, которые были установлены судом, то есть суммы, образовавшейся до предъявления исполнительного документа в службу судебных приставов. На основании полученных данных будет осуществлен расчет и направлено работодателю постановление о внесении изменений в сумме взыскания задолженности с заработной платы, с удержанием текущих платежей и образовавшейся задолженности, — добавили в службе приставов.

Бывают и другие истории — когда уже мужчины сами воспитывают детей и не могут добиться от бывших жен алиментов. Так Вячеслав из Кировграда уже девять лет добивается алиментов от своей бывшей жены. Сумма задолженности составляет 1,2 миллиона рублей. Суд отказывается лишать мать родительских прав, а приставы не могут взыскать с нее деньги.

А вот история одинокого отца из Староуткинска. Бывший сварщик, а ныне пенсионер, в одиночку воспитывает троих детей. Один из них — сын его бывшей жены от другого мужчины, он забрал мальчика себе, потому что мать вела асоциальный образ жизни. Вся семья жила на его пенсию, а пособия на детей получала мать, бывшая жена.