«26 лет и столько приемных детей? Это то, что я искал!»: как уралец встретил свою любовь

Некоторые знакомые Татьяны много лет подряд бесцеремонно спрашивали ее: ты что, бесплодна? А когда узнавали, что с женским здоровьем у девушки все в порядке, сочувственно качали головой: мол, думаешь, пригодится? Поставила на своей личной жизни крест — какой мужчина согласится на такое! «Такое» — это трое приемных детей, которых 26-летняя Таня еще недавно воспитывала одна.

Два года назад мы рассказывали историю молодой приемной мамы из Каменска-Уральского. Первого ребенка, Ксюшу, Татьяна забрала из детского дома в двадцать лет, девочке было семь. Познакомилась с ней еще подростком, за четыре года до этого. Девушка приходила в детский дом как волонтер, помогала воспитателям. Позже в ее семье появились пятилетняя Даша, от которой родители отказались из-за серьезного заболевания, и одиннадцатилетний Саша.

И вот два года спустя мы снова встречаемся с Таней и она знакомит нас со своим будущим мужем. Михаилу тридцать два года, он работает металлургом на Уральском алюминиевом заводе. Вопреки всем пересудам, с личной жизнью у Татьяны все в порядке. Мы сидим на кухне трехкомнатной съемной квартиры в Каменске-Уральском. Михаил строгает овощи для борща. Просит, чтобы мы говорили потише. В комнате за стенкой спят двое новых малышей. Сейчас у Татьяны и Михаила пятеро приемных детей.

Михаил и Татьяна много лет жили рядом друг с другом, в соседних дворах. А познакомились через интернет. Татьяна у себя в соцсетях рассказывала о своих детях, публиковала фотографии. Миша какое-то время назад расстался с девушкой, с которой был вместе восемь лет.

— Я хотел семью, детей, считал, что вот такие простые ценности важнее материального благополучия, материальных удовольствий, — говорит Михаил. — Мне кажется, я стал так думать после выздоровления от тяжелой болезни. Заболел я в шестнадцать лет, три года лежал в больнице в Екатеринбурге. Отпускали домой раз-два в месяц. Когда я вылечился, был уже другим человеком.

Михаил написал Татьяне. Что-то обычное, дежурное для таких случаев: привет, мне интересно пообщаться… Она ответила.

— Двадцать шесть лет и трое приемных детей — вот это меня и зацепило. Дальше закрутилось. Я увидел в ней то, что всегда хотел видеть в женщине, то, что всегда искал. Не гонку за деньгами… Только вот свидания первое время было тяжело организовать, — смеется мужчина.

Татьяна к тому времени уволилась с работы и занималась только детьми, ей выплачивали пособие, как опекуну. Встречаться они с Михаилом могли только поздно вечером. В гости первое время она его не звала. Детям тоже ничего не рассказывала. Встречались на улице. Зимой, в холода, Миша дарил ей цветы так: сфотографирует перед встречей, но оставит дома, чтобы не заморозить. При встрече покажет фотографию: это тебе. Когда Татьяна собиралась домой, заходили к Михаилу за букетом, пили чай и он провожал ее.

— И я ее понимаю — пока хорошо не узнала меня, не знакомила. Дети — самое дорогое для нее было, сокровенное, что ли, — говорит приемный отец.

Наконец Татьяна рассказала обо всем детям. Старшая отнеслась с недоверием. Татьяна объясняет:

— Говорила прямо: «По-любому он от тебя уйдет. Посмотри, какие мы все сложные. Какой мужик это все вывезет?» Ксюша просто боялась. Боялась, что потеряет меня из-за того, что у меня появится своя личная жизнь. Боялась привязываться, привыкать к новым людям. Не хотела новых разочарований.

А Михаил в это время продолжал уговаривать Татьяну познакомить его наконец с детьми. И однажды пришел на детский конкурс. Тайком сел на балкон.

— Когда закончилось, Таня оставила детей с подругой, сама вышла в фойе встретиться со мной, — рассказывает Михаил. — А Саша ведь понял, что к чему, убежал от знакомой — и к нам. И говорит мне: «Папа, привет!» Я не то что растерялся. Я просто в ступор впал. Все незапланированно получилось.

После официального знакомства Михаил стал приходить в гости. Начал водить Сашу на занятия по картингу. Туда все, кроме Саши, ходили с папами, которые готовили машины к тренировкам. Ксюше помогал сделать королевскую корону к ее очередному конкурсу.

На кухню заходят Ксюша и Даша. Первый раз они были героями публикации на нашем портале, когда Ксюше было одиннадцать лет, Даше — шесть. Тогда ко Дню матери мы рассказывали истории приемных детей, которые нашли маму. Сейчас Ксюше уже пятнадцать лет. Яркая, красивая, творческая. Занималась в театральной студии, в музыкальной школе, в театре моды.

Дашу в этом году пришлось перевести на домашнее обучение. У нее проблемы с позвоночником, это врожденное: грыжа. Ее прооперировали почти сразу после рождения. Девяносто процентов детей после операции не могут сами ходить. Операция необходима, но во время нее рвутся нервные окончания. Даше повезло, она попала в хорошие десять процентов — хотя ей трудно, ходит сама. Впрочем, Татьяна говорит, что при таком диагнозе с каждым годом, когда набирается вес, давление на ноги увеличивается. И надо быть готовым к тому, что ребенок может сесть в инвалидную коляску. Но они настроены на лучшее и делают для Даши все возможное: ездят на лечение и реабилитацию — и платно, и по ОМС.

Татьяне предлагали отправить Дашу в специнтернат, который есть только в Екатеринбурге. Она отказалась, несколько лет ходила с девочкой в школу, сидела на уроках, сопровождала на переменах.

Вспоминаем, как несколько лет назад Таня рассказывала, как сложно проходила адаптация у девочек. Как Ксюша испытывала ее на прочность: приклеивала ее любимые статуэтки к подоконнику на суперклей, вдребезги расколотила огромное зеркало. Татьяна говорит, что даже в самые тяжелые моменты не было никаких мыслей об отступлении, о том, чтобы отказаться от Ксюши или пожалеть о своем поступке. И через два года все выправилось — девочка стала обычным домашним ребенком.

С Дашей было попроще — характер помягче, истерики и сцены были не такими бурными. Больше приходилось бороться с ее страхами, она боялась многого — домашней кошки, выхода из дома. Потом появился Саша. Снова начались проблемы: мальчик мог выбежать в трусах в подъезд и кричать, что уйдет из дома, грозить разбить вазу. Таня была терпелива, и все вроде успокоилось. Но весной Михаил и Татьяна сняли квартиру и стали жить вместе.

— И с моим появлением всех стало снова бомбить! Дети меня на прочность начали проверять, — спокойно рассказывает Михаил. — Особенно сложно со старшей было: истерики, ругань, побеги из дома. Ночью замечаем: в ее комнате свет, не спит. Заходим — она сидит, свесив ноги с пятого этажа. Дошло до того, что мы забрали телефон, запретили выходить из дома. Сидела одна в комнате. Мы зашли, предложили погулять. Она, может, ожидала, что мы снова будем воспитывать, объяснять. А мы просто предложили пойти прогуляться. И после такого простого шага нормальные отношения стали налаживаться.

— А с Сашей и Дашей как все складывалось?

— Даша, наоборот, старалась понравиться. Другой характер — доверчивее. Хотя как-то из-за какой-то бытовой ерунды случился скандал. Даже не помню, из-за чего именно. Кричит: все, ухожу от вас. Думаю про себя: ну куда уйдет, на ногах с трудом стоит. Она вышла в подъезд, села у дверей. Вдруг лифт зашумел, она испугалась, обратно рвется. Зашла, плачет: вы зачем меня отпустили?

Но это было время самоизоляции, карантина, когда мы все дома сидели, в четырех стенах. Вот и срывало их всех. Саша тоже меня проверял. Идем по улице — он срывается, отбегает: сейчас от тебя сбегу. Знаете, у меня отец военный, и воспитывали меня жестко. Но так, как меня воспитывали, с такими детьми обращаться нельзя. Если к таким детям насилие применить, уверен, о спокойной жизни можно забыть. Один неверный шаг — и можно пожалеть об этом. Потом такие дети и возвращаются в детские дома.

Некоторые говорят нам: а что тут сложного — взрослых детей понабрали, никакой маеты. Ага, попробуйте! Впрочем, уверен, ни с какими детьми по-жесткому, грубо нельзя. Агрессия порождает агрессию. Вот вспомнил, как недавно с Сашей уроки делали. Не мог никак решить задачу. Давай, говорю, на отжимание поиграем: за каждый неправильный ответ десять отжиманий. Он заинтересовался, увлекся, собрался с мыслями, — рассказывает Михаил.

— Решил?

— Да! После тридцати отжиманий.

В кухню заходит Даша, говорит, что проснулись младшие. Михаил идет в комнату к детям, потом возвращается. Кирилл и Ангелина — погодки: Кириллу три года, Геле два. Они появились в семье полтора месяца назад. Записаны они на Михаила, то есть он, а не Татьяна, официальный опекун.

На этот раз они специально хотели выбрать маленьких. Татьяна запомнила, как целый год доказывала опеке, что может воспитывать третьего ребенка — Сашу. Отказывали ей с такой формулировкой: «Вы уже воспитываете ребенка-инвалида, и появление еще одного ребенка-инвалида (у мальчика тоже инвалидность по неврологическому заболеванию. — Прим. ред.) нежелательно, так как будут нарушаться права и интересы воспитываемого ребенка-инвалида». Получая отказы, она обжаловала их. Поэтому в этот раз они с Михаилом разработали целый план, как взять детей в семью.

План был такой: Михаил обратился в опеку города как одинокий свободный мужчина. Придумали легенду: «В женщинах и отношениях разочаровался, хочу посвятить себя добрым поступкам». Из-за этого плана даже решили отложить свадьбу.

— Боялись, что будут придираться, — говорит Таня. — Мол, у вас молодая семья, все еще ненадежно, вдруг разведетесь, к тому же у вас в семье уже есть дети-инвалиды… Ну и еще найдут причины для отказа.

Одинокий мужчина, якобы разочаровавшийся в женщинах и желающий взять сирот, у опеки подозрений не вызвал. Жилье было: большая съемная (это допускается) квартира. Зарплата тоже подходила. Михаил работает металлургом на алюминиевом заводе.

Он прошел школу приемных родителей и собрал все нужные документы для оформления опеки. Дома ребенка в Каменске-Уральском не было, пришлось обращаться в одну из районных опек Екатеринбурга.

— Я после этой встречи был эмоционально раздавлен. Приехали вдвоем с Таней, я сказал честно, что это моя невеста. В заявлении мы указали, что готовы взять детей с проблемным здоровьем. Правда, уточнили, чтобы проблемы были не с опорно-двигательным аппаратом, потому что второго ребенка с подобным диагнозом мы уже не сможем потянуть. Женщина из опеки спросила: «Зачем вам все это надо, зачем вам дети-инвалиды?» Потом потребовала дать номер телефона моих родителей. А родители у меня не в курсе были о наших планах. Я дал номер папы. Перед этим позвонил ему: мы собираемся детей из Дома малютки забирать, сейчас тебе из опеки женщина позвонит.

— И как папа отреагировал?

— Он очень громко сказал… не буду повторять что (нецензурное слово). Не потому, что не одобрил, а потому что врасплох, без предупреждения такое узнал. Ты, говорит, че вообще? Ты не мог приехать и заранее поговорить?! Я говорю: сейчас уже поздно, сейчас тебе будут звонить. Вот тогда он спросил: тебе это надо? Я сказал: да. Он: хорошо. Она ему позвонила, разговаривали. Я слышу: она ему полный бред говорит, пугает: «Вы знаете, что ваш сын хочет взять лежачего инвалида? Он тут лежит весь в трубках. Вы понимаете, что он делает? Этот ребенок всю жизнь дураком может быть. Ладно, в пять лет дурак, но в двенадцать!»

Но папа у меня все-таки в полиции долго работал. Он сразу понимает, когда его разводят, лапшу на уши вешают. Выслушал спокойно, сказал, что поддерживает любое мое решение. Дальше она потребовала телефон моей мамы. Телефон мамы я побоялся давать, она не такая выдержанная, как папа. Если бы услышала историю про трубки, могла бы запереживать, запутаться в ответах. Поэтому мы дали телефон мамы Тани, а потом уже все объяснили моей. Маму Тани предупредили, попросили поиграть роль. Она согласилась. Но мы все равно уехали без детей. Так мы ни до чего и не договорились, согласия нам не дали.

Кирилла и Ангелину они нашли в тюменском Доме ребенка.

— Правда, сначала нас напугали: озвучили все диагнозы детей, — рассказывает Михаил. — Болезни просто страшные. Например, туберкулез. Я слушаю и думаю: стоп, дети не в больнице, а в обычном Доме ребенка, значит, не может быть все настолько плохо. И правда, выяснилось — никакого туберкулеза нет, был лишь контакт по туберкулезу.

Михаил вспоминает первую встречу со своими детьми. Их вывели на пару минут на крыльцо — показать. Миша говорит, что, когда увидел их, заплакал. Через несколько дней они отвезли малышей домой. Кирилл и Геля белокурые, голубоглазые.

— Обычно таких детей тут же забирают в семьи! — говорит Михаил. — А тут, видимо, все потенциальные усыновители-опекуны боялись озвученных диагнозов, которых на деле не было. Мы не испугались, готовы были взять даже с инвалидностью. И вот у нас оказались практически здоровые дети. Диагнозы сняты. Остался лишь обструктивный бронхит у старшего. Но это выправится. Некоторые говорят мне: а я бы не смог так, ведь чужие дети! Я отвечаю: да с чего они чужие-то! А вообще мне плевать на чужое мнение по этому вопросу. Если кто-то не может так, то это не значит, что другие не могут. А у нас с Таней еще все впереди. И свадьба, и рождение детей. Очередных своих.

А вот что говорили дочки Татьяны несколько лет назад, когда мы записывали их рассказы на День матери.

Прочитайте еще одну добрую историю про семью, которая воспитывает семерых приемных детей. Так случилось, что глава семьи из-за рабочей травмы передвигается на инвалидной коляске. Но они с женой нашли подход к трудным подросткам, от которых отказались другие приемные родители.