«Использовала меня, чтобы родить»: история любви и ненависти математика, обвиненного в педофилии

— Перед очной ставкой с бывшей женой я нервничал. Адвокат мне: не нервничай, ты же прав. Я отвечал тогда: да я не поэтому переживаю. Это же женщина, которую я любил, был счастлив с ней. С 95-го года я был в нее влюблен, ухаживал за ней с 99-го года, добивался ее, она дружила со мной сначала. Потом она сдалась, пятнадцать лет жили мы вместе, родили ребенка. И сейчас она обвиняет меня в таком… Но мне показалось, что на очной ставке она нервничала больше меня. Смотрела на меня с ненавистью.

39-летний Александр Калымов (имена участников уголовного дела изменены в интересах несовершеннолетнего ребенка. — Прим. ред.) обвиняется в особо тяжком преступлении: домогательствах к собственной пятилетней дочери Лизе. В этом его обвиняет бывшая жена Любовь, преподаватель одного из вузов Екатеринбурга. Конфликт с ней у Александра тянется уже много лет. Жена писала на Александра заявление в полицию: скандалит, врывается в квартиру. Александр обращался в опеку, жалуясь, что она не дает ему общаться с ребенком, просил, чтобы сама опека назначила время общения с дочкой.

Мы публиковали письмо Александра, написанное им в СИЗО. В нем Александр рассказывал о романе жены двадцатилетней давности — с американским бизнесменом. И предполагал, что истинная причина всей этой нехорошей истории в том, что жена хочет лишить его родительских прав, чтобы уехать в Америку к своему бывшему ухажеру, успешному бизнесмену Роджеру.

С американцем его жена познакомилась в 95-м году, тогда она еще школьницей приезжала в Америку на учебу. Это была программа по обмену опытом, талантливых и перспективных ребят приглашали учиться за рубежом. Миллионер Роджер был партнером по бизнесу женщины, у которой жила школьница. Со слов Александра, миллионер увлекся пятнадцатилетней русской девочкой. Устраивал свидания на яхте, катал на кабриолете. Когда Люба вернулась в Екатеринбург, они продолжали общаться, переписываясь. Два раза американец приезжал к ней в гости в Екатеринбург. Узнав о романе с русской девушкой, жена бизнесмена подала на развод, отсудив половину имущества. Миллионер приглашал Любовь переехать в Америку, но замуж звать не спешил, лишь обещал обеспечивать финансово. Девушка отказалась. Выбрала Александра, перспективного талантливого студента, математика.

В итоге после развода и дальнейших ссор жена пишет на Александра заявление в Следственный комитет, там заводят уголовное дело, Александра отправляют в СИЗО.

Сейчас суд отпустил Александра под домашний арест. Он живет в квартире родителей. На ноге электронный браслет, мужчине разрешено выезжать только на допросы. Недавно он был на очной ставке с бывшей женой. Мы публикуем выдержки из его монолога, переданные нам через адвоката. В них он рассказывает, что предшествовало уголовному делу, как близкие люди, дружившие с юности, стали врагами, как отреагировали близкие и друзья, узнав, что его обвиняют в таком преступлении.

Любовь

Первый раз я увидел Любу в 95-м году, она так же, как и я, уезжала учиться в США. Она уехала в Калифорнию, я попал в семью мормонов в Дакоте. Я не мог забыть ее с момента нашей первой встречи. Встретил ее снова уже в 99-м году. Мы вместе поступили учиться в УрГУ: я на матмех, она — на факультет искусствоведения и культурологии. Я начал ухаживать за ней. Несколько лет я ухаживал, дарил подарки, мог купить ей одежду. Она принимала мою заботу, но взаимностью не отвечала. Мы были просто друзьями. Потом сдалась. Мы стали жить с ней. Для меня это были счастливые годы.

Из-за Любы я часто спорил и ссорился с родителями. Нет, не то чтобы они плохо относились к ней, но они считали, что она меня не любит. И прямо говорили мне об этом. Наверное, им со стороны было виднее. Как же я теперь жалею, что не слушал тогда маму, родители оказались правы во всем.

Но тогда я любил ее. В 2005 году я поехал на стажировку во Францию и ей оплатил поездку. Там мы обвенчались в церкви недалеко от Сены в районе Сорбонны, нашли там даже икону православную, подумали — это знак судьбы. Это было, конечно, не официальное венчание, мы это просто для себя так называем, мы принесли друг другу клятвы перед иконой. Все эти годы я звал замуж официально, через загс, она не соглашалась. А потом неожиданно спустя три года завела разговор: мол, никто из троих ее мужчин не звал ее выйти замуж. Она спокойно мне рассказывала о прежних романах, Роджере — первом мужчине, Денисе — музыканте — втором, я был третьим. Я спокойно к этому относился, это ее право. Я, конечно, тут же предложил ей оформить брак.

Лиза

Я ее долго уговаривал завести ребенка. Она не соглашалась никак. А в 34 года, видимо, решила: пора. Готовились мы к ее беременности около полугода. А родители снова мне говорили: не любит она тебя, не заводите ребенка. Я, конечно, не слушал, обижался. На роды мы поехали в Германию, в Мюнхен. У нее знакомая там рожала, но у той был богатый муж, свой бизнес. А мы потратили все свои сбережения, 600 тысяч, которые мы откладывали на ремонт в своей новой квартире. Родители мои снова не поняли, говорили: не по статусу, не по доходам вашим. Еще говорили: Саша, она тебя бросит, когда хотят вместе жить, деньги на будущее оставляют. Я обижался. Хотя перелеты ей были противопоказаны, у нее была эпилепсия, мы полетели в Мюнхен. Там чуть не потеряли ребенка. Ехали на УЗИ, когда у нее случился приступ в метро. Вызвали скорую. В клинике врач полтора часа уговаривал ее согласиться на кесарево. Объяснял, что это надо сделать срочно. Но она была против: только естественные роды. В итоге доктор ультиматум поставил: или кесарево, спасаем ребенка, или ищите другого врача. Она согласилась. Я счастлив был тогда, мы хорошо провели месяц до родов, месяц после. У нее принимали роды в лучшей клинике, лучший врач Мюнхена. Я первый взял в руки Лизу. Сам пуповину перерезал. Жил вместе с женой в палате неделю до выписки.

Корысть?

Мы жили в квартире моей бабушки в центре города. Бабушка жила у родителей, она была отчасти парализована, родители за ней ухаживали. Мы ждали, когда можно будет после ремонта въехать в нашу новую квартиру, которую мы купили еще до рождения дочки.

Никаких конфликтов перед этим не было. Они переехали. Но я очень хотел восстановить отношения, начать все с чистого листа. Начал читать книги по психологии, ходить на консультацию к психологу. Звал и ее на семейную психотерапию, но она отказалась. Разрешила мне приходить, видеться с дочкой три раза в неделю. Я, как советовал психолог, дарил Любе цветы, когда приходил к ним в дом, в свою же, кстати, квартиру. Весь 17-й год я пытался вернуть ее. Не получилось. Начались скандалы, она могла обругать меня при дочери матом, правда, по-английски. (Мы, кстати, воспитывали Лизу билингвом. Я с ней разговаривал только на английском. Люба отчасти на русском.)

Как-то полгода Люба не пускала меня видеться с ребенком, Лизе было тогда три года. Потом назначила мне график свиданий: два раза в неделю. Подала на развод, нас развели. Я тогда брал консультации у юристов по семейным отношениям. Мне посоветовали каждую встречу, когда я к ним прихожу, записывать на диктофон. Так я и делал несколько лет.

Уже после я узнал, что она все эти годы продолжала общаться с Роджером и за спиной строила планы, чтобы избавиться от меня. Как узнал? У меня есть переписка между женой и миллионером. Письма и сообщения в WhatsApp автоматически копировались на мой компьютер. Это было сделано еще до того, как мы расстались с Любовью, чтобы не потерять информацию. Но заглянул я в переписку, лишь когда отношения совсем испортились, а впереди маячили суд за квартиру и порядок общения с дочерью. Я с удивлением прочитал, как она пишет Роджеру, что «вышла замуж официально, чтобы быть уверенной, что у нас не будет юридических проблем с недвижимостью» (адвокат показывает нам распечатки этих писем из электронной почты. — Прим. ред.). Мне она, когда мы женились, этого не говорила. Лишь жаловалась, что ее никто не звал замуж. Нашел и переписку с ее подругой. Вот цитата из нее: «Создавай ему некомфортную атмосферу» (советует подруга. — Прим. ред.). «Выносливость возросла. Никакие придирки и мат не помогут», — отвечает Люба.

Кстати, на очной ставке Любовь сказала, что никаких имущественных претензий у нее ко мне нет, если точно: исков она не подавала. Насчет имущественных претензий я сомневаюсь, судя по ее письмам американскому другу.

До этой нашей квартиры, в которую она переехала, у нас была другая — в «Астон-Плазе», купленная до брака. Ей принадлежала одна пятая доля, мне остальное. Доли делились по принципу: больше двух миллионов внесли за покупку мои родители, 600 тысяч — ее родители. Уже в браке она убедила меня продать ее, купить новую. Рассчитывала, что после развода все будет поделено пополам? Но когда дело подошло к разводу, я объяснил, что есть понятие добрачного имущества и, если квартира куплена на «добрачные» деньги, поделить пополам не получится. Позже Люба с дочкой съехали из нашей квартиры в съемную. Всем говорила, что я ее выгнал, это не так.

Впрочем, возможно, что квартира и корыстные интересы не были основной причиной конфликтов. Главное для нее все-таки ребенок.

Настояла, чтобы я согласился дать Лизе ее фамилию. После брака она не стала менять фамилию на мою, я воспринял это спокойно. И тогда она убедила меня: у тебя не очень красивая фамилия, татарская, не сочетается с именем дочки. Родители тогда сказали мне: фамилия по матери дается, когда у ребенка нет отца или не будет в дальнейшем. Как они были правы! Но я тогда был счастлив и согласен на все.

Возможно, она использовала меня, чтобы родить от меня ребенка, а потом бросить. Это подло... Вообще, эскалация нашего конфликта продолжалась несколько лет. Возможно, она постепенно возненавидела меня за то, что я не оправдал ее надежд: работаю переводчиком, хотя был перспективным студентом, мог уехать за рубеж. Хотя мы ни в чем не нуждались, отдыхали за границей, была своя квартира в новом доме. Конечно, до американского миллионера Роджера мне далеко. Возможно, она хотела уехать к нему, судя по переписке, а я бы не дал согласия на вывоз ребенка. Не могу точно сказать, что стало последней каплей.

Обвинение

Последний раз я приходил на встречу к Лизе 10 сентября. Мы тогда пошли с Лизой в поликлинику, ей сделали прививку от гриппа. После прививки поднялась температура. Люба обвинила меня, что я чуть не погубил дочь. Через несколько дней я снова пришел к дочери, Люба сама меня пригласила. Но почему-то в квартире в этот день была мама Любы и ее подруги. Я пришел на эту встречу со своей мамой, она тоже нечасто видела внучку. Но ребенка нам не отдали, после часа препирательств выгнали, вызвав полицию. Мама снимала это на видео, чтобы нам не предъявили никаких обвинений. В полиции я давал объяснения.

Кстати, через несколько дней я заглянул в детскую поликлинику узнать, что случилось после прививки, фельдшер объяснила мне, что ничего страшного не произошло, обычная постпрививочная реакция.

Тогда же в поликлинике я столкнулся с Любовью и Лизой, они пришли на прием к врачу. Тогда я видел дочь в последний раз. Потом я узнал, что бывшая жена спустя пару дней написала на меня заявление в Следственный комитет, якобы я развращал дочь. Оказалось, что жена тайно записывала меня на веб-камеру на компьютере. На одной из записей я выхожу из туалета-ванной, одеваясь. Трусы приспущены, подтягиваю, в руке полотенце. Ребенок не видит, она спиной ко мне. Но не это видео лежит в основе обвинения. А якобы развратные действия. Что Лиза рассказала маме, что я ее просил трогать…

Дочку повели на беседу к психологу в семейный центр «Гнездышко» (экспертизой это назвать нельзя, они не имеют права проводить экспертизу). Там не напрямую, в игровой форме ей задавали вопросы. Потом интерпретировали сказанное ребенком, что она сказала правду. Вот, например, прочитали сказку о слоненке («Почему у слоненка длинный хобот» Киплинга. — Прим. ред.). Лиза заинтересовалась. На основе этого сделали вывод, что у ребенка нездоровый интерес к хоботу, часть тела похожая, ну сами понимаете, на что... Или ребенок нарисовал семью: все в наушниках. Эксперт: в семье секреты. Да при чем здесь секреты, если Лиза видит, как мама работает в наушниках по скайпу!

Я провел в СИЗО несколько месяцев, два месяца был в психиатрической больнице, на экспертизе. На одном из допросов мне дали ознакомиться с протоколами допросов Лизы. Ее спрашивали прямо — было или не было. Она три раза сказала: нет! В архиве у меня 52 записи, каждая от шести до одиннадцати часов. Если это (эпизоды развратных действий) было — найдите! Но их почему-то не приобщают к материалам уголовного дела. Конечно, слушать 400 часов записей на английском тяжело…

Никто из друзей, бывших одноклассников, однокурсников, узнав про мое уголовное дело, не отвернулся от меня. Они писали мне в СИЗО, сейчас создают группы поддержки. Родители мне на эмоциях иногда говорят: не слушал нас, а сейчас никогда не увидишь Лизу. Когда понимаю, что до этого сбывались все их прогнозы, мне становится страшно. Но я до последнего буду доказывать свою невиновность.

Редакция готова выслушать версию другой стороны этого уголовного дела — жены Александра. С нами можно связаться по телефону +7 (343) 379–49–95.

Ранее жена Александра отказалась от общения с журналистами E1.RU, бросив трубку.

А вот еще одна громкая история о подобном уголовном деле. Очень похожа на нынешний случай: парня осудили за развращение собственных детей после заявления бывшей жены, с которой они постоянно конфликтовали.