«Она плачет по ночам и всего боится»: вернувшийся из тюрьмы отец по суду забрал дочь из приемной семьи

Суд Каменска-Уральского решил передать ребенка из приемной семьи родному отцу, который несколько лет провел в тюрьме. Семья взяла девочку после того, как умерла ее мама. Но через несколько лет на волю вышел биологический отец девочки.

Мама Сони и Никиты умерла от туберкулеза. Надежда, двоюродная сестра скончавшейся женщины, оформила опеку над детьми, чтобы те не попали в детский дом. У брата с сестрой разные папы, но по документам в графе «отец» у обоих стоит прочерк. Несколько лет Надежда и Михаил воспитывали детей вместе со своим родным сыном. Девочка в четыре года почти не говорила. Они ходили с ней на массаж, занимались с логопедом, восстанавливали речь.

Мы были в этой семье осенью прошлого года: дома уютно, детская комната, игрушки. Они только что вернулись с моря. И Надежда, и Михаил — спокойные, доброжелательные. Женщина работает бухгалтером, ее муж — на железной дороге. Шестилетняя Соня крутилась вокруг приемных родителей, смеялась, обнималась, тянулась на руки.

Недавно на свободу вышел родной отец девочки Иван и по суду стал требовать вернуть ему ребенка. Несмотря на вторую судимость и прочерк в графе «отец» в документах у девочки, Иван смог предоставить все справки и характеристики с места работы. По заключению опеки условия проживания (в квартире жены) у него тоже хорошие. Кстати, сам Иван из благополучной рабочей семьи. Вероятно, суд решил, что прошлых ошибок он больше не повторит, и дал шанс начать все заново, в том числе и в роли отца.

Приемная мама Сони Надежда, узнав, что может потерять девочку, срочно стала собирать документы для усыновления ребенка, пошла в школу приемных родителей. Говорит, если бы знала, что все может так повернуться, то усыновила бы сразу, еще три года назад, махнув рукой на опекунские выплаты и прочие льготы. Но было уже поздно, начался суд по установлению отцовства. Генетическая экспертиза подтвердила родство.

Закон был на стороне отца. Чтобы не травмировать ребенка, не вырывать из привычной обстановки, в опеке Ивана убедили заключить соглашение через медиатора. В этом соглашении прописали порядок встреч с отцом, в результате которых девочку все равно потом пришлось бы отдать Ивану. Надежда сама прервала это соглашение и передала Соню отцу раньше срока. А вскоре после этого отказалась от опеки и на старшего брата Сони, он ушел жить к бабушке.

— Он забирал Соню. Водил ее по детским комнатам. Ни в чем не отказывал, — говорит Надежда. — Девочке, конечно, это понравилось. На гимнастику он ее не водил, к логопеду тоже. Она сама стала проситься к нему. Возможно, до конца не осознавала, что будет дальше, что уедет к нему навсегда. Я понимала, что рано или поздно нужно будет отдавать ребенка. И мы решили не тянуть, я сама написала, что не против. После этой истории, когда Соня уехала, начались проблемы с ее старшим братом Никитой. Он обиделся. Начал обвинять, что мы от нее избавились. Я объясняла: это решение суда. Но все уже разладилось. Никита начал ссориться с моим сыном, до этого они были друзьями, ломать игрушки, отказывался учиться. Потом заявил, что будет жить с родной бабушкой — мамой моей сестры. Мы уговаривали его. Потом сказали: это твоя жизнь. Ему 13 лет, мы уже не могли заставить насильно. Ему нравится там, говорит, все устраивает. Мы с него требовали, бабушке требовать тяжелее. У нас, когда жил, всего две тройки были по русскому и английскому. А тут по всем тройки еле вышли.

Надежда признается, что первое время они с мужем были в шоке после всей этой ситуации. Но сейчас отошли и смирились. Отец увез Соню к себе в Новосибирск, где живет вместе с новой женой, которая работает налоговым инспектором.

— Суд выиграл. Дочка живет нормально, ходит в садик. На танцы водим. Насчет лечения — мы проверились у врачей. Оказывается, ребенок-то у нас здоровый. О них [приемных родителях] она даже не вспоминает. Вот по брату скучает, — рассказывает Иван.

— С братом будете давать видеться?

— Я знаю, что сейчас какой-то незнакомый человек, причем из Курганской области, оформляет опеку над ним. Те отказались от него. Просто выкинули. Я плохой, а они хорошие. Я думал сам оформить опеку над ним, но он не захотел. Истерил, что хочет жить только с ними. А те мотивировали свой отказ тем, что он не слушается и не хочет учиться. Это мне так сказали в опеке. А моего ребенка они передали мне раньше, еще до вступления решения суда в силу. Они ее [Соню] даже в бассейн не водили. Мы сводили, а она, оказывается, плавать не умеет. А все эти грамоты и дипломы (у семьи стопка дипломов за участие в городских конкурсах и спортивных соревнованиях. — Прим. ред.) я сам могу за 15 минут напечатать. Она уехала к нам в маленьком комбинезоне, в старых убогих сапогах. Никаких вещей они мне не дали. В садике стыдно было, как ребенок ходил, я ей все новое купил. По ночам она плачет. Если случайно суп прольет — плачет, извиняется, боится, что будут ругать. Мы ходим к психологам. Я еще буду подавать на них в суд за то, что присвоили себе выплаты. Ребенок у меня с ноября, а декабрьские выплаты (пенсия по потере кормильца. — Прим. ред.) они за меня получили.

— Судиться собрались?

— Это не ваша забота. Пока меня состояние ребенка больше волнует. Как суд прошел, ребенок вспомнил все: и меня, и бабушку с дедушкой. А говорили, она папу забыла. А вы считаете правильно, что она [Надежда] деньги детские прикарманила за декабрь? Машины себе покупали на опекунские деньги.

В ответ на все эти обвинения Надежда тяжело вздыхает:

— Это неправда. Да, я передала ему ребенка до того, как решение суда вступило в силу. Потому что понимала, что все равно рано или поздно надо будет отдавать. Лучше сразу все решить. И старшего я уговаривала остаться. Да, знаем, что сейчас хотят оформить опеку над ним, потому что бабушка по возрасту не подходит на опекунство. Мы при опеке передали целый мешок одежды, ортопедическую обувь. Да, конечно, сейчас она [Соня] здорова, диагнозы сняты. В четыре почти не говорила, а сейчас читает. Мне они в лицо говорили спасибо. А сейчас собираются судиться, обвиняют в корысти. Я не понимаю, почему же бабушка — его мама — два года назад не оформила опеку на девочку, получала бы сама все опекунские. Мы отчитывались перед опекой за каждый рубль, отдавали все чеки. Машины мы уж никак на эти деньги не покупали. Я все отчеты по зарплатам готова предоставить. Никакие декабрьские выплаты я получить просто не могла. Счет закрыт еще в ноябре, как только я передала им ребенка. Все подтверждено документально. Они добились своего, получили ребенка, я не понимаю, что им еще от нас надо.