«Стереотипы изменить очень тяжело»: социолог — о том, сколько детей хочет иметь современная молодёжь

Рождаемость падает, увеличивается возраст, когда женщина рожает первого ребёнка, а мобильность населения растёт — вот основные демографические тренды, которые обозначились в 2017 году. В течение года мы не раз давали эти цифры: первые отрицательные показания обозначились в конце 2016-го, а в 2017-м разрыв между рождаемостью и смертностью в Свердловской области становился всё больше. Мы переживаем последствия демографической ямы 90-х, говорят учёные.

Чем это может обернуться, меняются ли в обществе стереотипы о семье и браке и почему люди уезжают жить и работать в другие города — об этом разговариваем с Натальей Антоновой, доктором социологических наук, доцентом УрФУ.

— Не зря, наверное, появилась инициатива стимулировать рождение первенца. Вероятно, негативные прогнозные сценарии есть по рождаемости. Стимулирование рождения второго ребёнка показало себя неплохо, но сумма материнского капитала несущественна для высокодоходных групп населения. Этот метод не работает на них и слабо работает для населения со средним уровнем дохода. А низкодоходные группы населения и без этого метода стимулирования…

—...хорошо размножаются.

— Да. И мы должны понимать, что как только возникает новая схема стимулирования, появятся неправовые и неформальные практики. Люди начнут придумывать схемы, как снизить свой доход. Население таким образом стремится адаптироваться, получить бонусы от государства, потому что и по сей день люди ориентированы на патернализм.

— То есть на то, что помогать нам должно государство?

— На то, что государство нам что-то должно. Если говорить о естественной убыли, то мы видим, что рождаемость снижается, но снижается и смертность, и увеличивается продолжительность жизни. Развивается медицина, новые технологии, которые сохраняют деятельную активность человека дольше. И меняется отношение людей и к здоровью, и к возрасту. Если мы сравним сегодняшнюю молодёжь с той, какой она была раньше среди моих сверстников, например, то мы увидим, что молодые люди чаще используют здоровьесберегающие практики.

— Не курят то есть?

— Не так много пьют, меньше курят, развивается фитнес-индустрия, потому что есть на неё спрос. Отношение к возрасту — тоже интересная тема. Сегодня по сути востребован человек молодой и среднего возраста, и люди постарше вынуждены вести здоровый образ жизни, чтоб быть востребованными во всех сферах: семейной, бытовой, трудовой.

— Почему, на ваш взгляд, женщины стали рожать позже?

— Одна из причин в том, что феномен сожительства распространён, принимается обществом и стал социальной нормой. Природная биологическая функция женщины конкурирует с социальной. Природа говорит: чем раньше, тем лучше, тем здоровее будут дети. А социум: сначала окончи школу, вуз, начни трудовую деятельность. У тебя должен быть некий социальный капитал, который позволит тебе безбоязненно реализовать свои репродуктивные планы. Многие откладывают рождение первого ребёнка.

Имеется и гендерное неравенство на рынке труда: ребёнок становится барьером социального восхождения для женщин. Мужчина не уходит в декретный отпуск, он поднимается по социальной лестнице практически без препятствий. Когда графики строим, то видим, что социальный подъём мужчины идёт по нарастающей, а у женщин имеются спады, связанные с рождением первого и последующих детей. Соответственно, социальная дистанция между ними увеличивается. Это так называемый закон капиллярности Дюмона: чем больше в семье детей, тем ниже социальный статус женщины.

— Неужели современное общество не даёт возможностей как-то этот фактор нивелировать?

— Государство не случайно пытается поддержать именно женщину, материнский капитал даётся женщине. Ведь многих от рождения второго ребёнка удерживает и страх развода. Разводимость высокая. И хотя здесь проявляется гендерное неравенство, но уже иного толка, факт остаётся фактом — капитал именно материнский.

— При этом, по статистике, у нас стало больше многодетных и приёмных семей.

— Возможно, не зря проводят программы, кампании, где презентуют преимущества многодетной семьи. Но исследователи утверждают, что потребность в детях формируется в дошкольном возрасте. Детсадовцы чётко могут сказать, сколько детей хотят иметь в своей семье, когда вырастут.

— Мой шестилетний сын говорит, что у него будут сын и дочь, потому что сам растёт в такой семье. Но ведь это может измениться?

— Возможно, он попытается реализовать образец вашей семьи. Кто бы что ни писал и ни говорил о материальной стимуляции, из-за которой в семье решают родить двоих или троих детей, это не так работает. Работает потребность. Если сформирована модель семьи, в которой 2–3 ребенка, то человек предпримет усилия, чтобы её реализовать. Материальное поощрение сыграет роль в случае, если потребность сформирована.

— Сегодня многие говорят о том, что стереотипы о женщине, которая обязана стать мамой, уже не так сильны, что у женщины теперь есть выбор — нужно ей рожать или нет, что бездетная женщина воспринимается как вариант нормы. Так ли это?

— Социальные нормы довольно устойчивые, их быстро не изменить. Возможно, для поколения ваших детей это уже будут иные нормы. Стереотипы изменить очень тяжело. Могу выдвинуть гипотезу, что, если мы опросим мужчин среднего возраста или даже студентов, все равно у них будет представление о традиционной модели семьи, имеющей 1–2 детей. В Сети мы изучали паблики сообществ чайлдфри — в основном это 15–17-летние девочки, они рассуждают, как им не нравится позиция «яжемать». Это интересные посты, но посты социально незрелых людей.

— Давайте обсудим миграционные процессы. Нам статистика говорит, что люди стали чаще уезжать, мигрировать, в том числе внутри страны, переселяться в другие города.

— Надо смотреть по возрастным категориям. Сегодня более мобильными стали студенты. Региональные вузы, в том числе УрФУ, стали вузами транзитными, молодёжь приезжает сюда учиться и получить степень бакалавра, а за степенью магистра уезжает в Москву, в Санкт-Петербург. К нам, в свою очередь, на магистерские программы приезжают молодые люди из небольших вузов.

А что касается трудоспособного населения, то его мобильность улучшает адаптационную функцию. Человек с таким адаптационным потенциалом лучше приспосабливается к новым условиям, чем тот, который родился, учился, женился и отошёл в мир иной в одном городе. Когда идёт перемещение трудовых ресурсов из одних городов в другие — это закономерно.

— По моим наблюдениям, люди не только в Москву уезжают за карьерным ростом, всё больше становится тех, для кого важен, к примеру, климат — едут в Краснодар, в Ростов...

— Да, это тоже фиксируется исследованиями социологов — сегодня меняются ценности. Ценности карьерного роста, высокой заработной платы снижаются, а ценность свободы повышается. И хотя карьера и зарплата по-прежнему занимают лидирующие позиции в системе ценностей, при выборе выпускники вузов всё чаще предпочитают более свободные условия работы, возможно, с более низкой зарплатой и перспективами, но с более комфортными условиями, свободным графиком.

А что касается привлекательности городов, то для кого-то действительно важен климат, для кого-то — зелёные зоны или транспортная доступность. Но ценности работы, высокой зарплаты уже не так крепко держат.

— Недавно в соцсетях в Екатеринбурге обсуждали, что самое большое поколение в общей структуре населения России — это поколение бэби-бумеров 80-х, то есть 30–40-летние. Это действительно так?

— Да, в 70-х и 80-х годах были всплески рождаемости, в 90-е был спад, последствия которого повлияли на нынешнюю ситуацию, в нулевых вновь был подъём. Сегодня в структуре населения больше всего представлены люди в возрасте 30–34 лет, по данным Росстата. Но у демографов и социологов есть ещё такое деление — дотрудоспособное, трудоспособное и послетрудоспособное население. И за счёт увеличения продолжительности жизни пенсионеров становится больше, и нагрузка на трудоспособное население всё увеличивается. Доля пожилых и старых людей в общей численности населения составляет 27–28%. Поэтому возраст выхода на пенсию, скорее всего, будет пересмотрен.