10 лет в маневренном фонде: история екатеринбургской семьи, лишившейся жилья после пожара

В 2008 году в Прибрежном переулке на Химмаше дотла сгорел деревянный дом. В нем жила семья из семи человек: Галина Николаевна, ее отец, муж, дочь и вторая дочь с сожителем и ребенком. В огне погиб отец Галины Николаевны. А вся большая семья в одночасье оказалась на улице. По закону они могли получить квартиру от государства как малоимущие вне очереди, но несколько нюансов все сломали. Вот уже десять лет семья стоит в обычной очереди, и все это время живет в маневренном фонде — старом доме, который, кажется, может развалиться в любую минуту. Из семи человек осталось трое — инвалид, мать-одиночка и подросток.

Деревянный дом со всеми удобствами — газом, отоплением, водопроводом — по документам принадлежал Татьяне Николаевне — родной сестре Галины Николаевны. Дом она получила в наследство после смерти матери.

— Нас было четверо детей, я самая старшая, — рассказывает Татьяна Николаевна. — Мы с мамой так решили — записать дом на меня, потому что я, если можно так выразиться, самая продвинутая в семье. Сама я там не жила, у меня есть квартира. В доме были прописаны отец, Галина, ее муж, две дочери и внук.

День, когда случился пожар, Татьяна Николаевна помнит отчетливо. Почти по минутам.

— Я оформляла какие-то документы, часов в десять зашла в гости, поздоровалась, отца поцеловала. Часов в одиннадцать-двенадцать мне звонит соседка — она из окна увидела, что у нас дом горит. Я все бросила, побежала, — рассказывает пенсионерка. — Пожарные приехали с Ботаники. Очень много времени прошло. Когда они приехали, начали искать, где взять воду. Понятно, что за это время все сгорело. И отец сгорел. Хоронили его в закрытом гробу. Муж сестры получил ожоги, попал в больницу, даже отца не хоронил. В общем, трагедия, сплошная трагедия. Во дворе стояла машина, «девятка», такая хорошая машина в то время была, тоже сгорела.

После пожара одна из дочерей Галины Николаевны сняла квартиру вместе со своим парнем. Остальных членов семьи временно приютила Татьяна Николаевна. И стала думать, как помочь.

Татьяна Николаевна уверяет, что причину пожара они до сих пор не знают. По ее словам, домочадцы всегда были аккуратны. Доходы в семье — скромные. Галина Николаевна — инвалид второй группы, она почти не ходит. Ее муж работал водителем. Дочери учились. Поэтому проблем с тем, чтобы признать их малоимущими, не возникло. Намного сложнее оказалось собрать документы, чтобы встать в очередь на получение жилья. Как самая бойкая, этим занималась Татьяна Николаевна.

— Я везде ходила, собирала эти документы — 71 страница получилась, представляете? Уже был 2010 год. Отнесла в Чкаловскую администрацию. Нас поставили в очередь под номером 1535, — вспоминает Татьяна Николаевна. — Дали жилье в маневренном фонде — двухкомнатную квартиру в Сысертском переулке. Дом старый, аварийный. Они туда поехали: зять, моя сестра, Артемка и Катя.

Парень Кати — отец Артемки — из семьи ушел: не выдержал жилищных проблем. Вторая дочь сняла квартиру со своим женихом и уехала.

Стали думать, что делать с земельным участком.

— Дом сгорел так, что там нечего было восстанавливать, — рассказывает Татьяна Николаевна. — В 2011 году мы продали участок за 1,5 миллиона. Конечно, сейчас я об этом жалею. Ну, как есть. Вторая племянница вышла замуж, отдали ей миллион, они жилье покупали. 500 тысяч потратили — то похороны, то риелторы. Некоторые говорят, вот вы участок продали, могли бы себе на жилье деньги пускать. Я говорю — ну что вы купите на миллион? Говорят, можно поехать в деревню и там дом купить. Что попало предлагают.

Тогда семья не знала: из-за того, что они продали участок и получили за него деньги, им не смогут дать жилье без очереди. Татьяна Николаевна продолжала ходить и писать во все инстанции, однако чиновники раз за разом отказывали в просьбах, ссылаясь на 210-ю статью Гражданского кодекса «Бремя содержания имущества».

— Все говорят: «Это ваша собственность, вы должны были за ней следить». Была у Татьяны Мерзляковой (уполномоченный по правам человека в Свердловской области. — Прим. ред.) в приемной, у Валерия Савельева в общественной приемной «Единой России», у Крынина, замглавы Екатеринбурга по вопросам ЖКХ. Дальше иду к Николаю Винниченко, тогда полпреду президента по УрФО, потом к Евгению Порунову, председателю городской думы. Написала Александру Якобу, тогда главе администрации Екатеринбурга, губернатору Евгению Куйвашеву, его заму Сергею Швиндту — ответ один.

Хождение по кругам бюрократического ада и превращающаяся в абсурд переписка с властями растянулись на годы. Все это время погорельцы живут в квартире маневренного фонда, хотя по идее люди здесь должны проводить не больше нескольких месяцев.

— Там, видимо, когда-то, еще до них, был пожар, все в коридоре такое — просто страх. Все потрескалось. Розетка там такая — Артемку столько раз током било. Стенки старые, все гнилое. Прописаны они все у меня. Племянница, когда дом сгорел, бросила учебу, она училась платно в Московском институте предпринимательства и права, пошла работать на мойку. Зарплата там маленькая, может, 15 тысяч. И что дальше делать? Кому жаловаться? Я не знаю, у кого просить помощи.

За это время успел умереть муж Галины, в 2015 году у него оторвался тромб. Противостояние с чиновниками продолжалось, находились новые отговорки.

— У моей сестры фамилия Лукьяненко. Они мне пишут: она не является собственником жилья, которое сгорело. И что? Собственник я. Но какая разница? Они там жили, они там прописаны. И что, если она не является собственником, она должна оставаться на улице?

Я обратилась в городскую думу, к Ройзману. Ходила к депутатам.

Попытки обратиться в суд тоже успеха не принесли: Чкаловский суд передал иск в Ленинский, поскольку квартира находится в этом районе, там отказали. Отказал и областной суд, и Верховный.

— Тем временем в очереди мы стали «девятьсот какими-то». Осенью я смотрела в администрации. А этот маневренный фонд относится к Ленинскому району. Он аварийный. Ходят слухи, что его будут сносить весной или летом. Гейко (замглавы Екатеринбурга по вопросам ЖКХ. — Прим. ред.) на приеме спросила, он говорит: мол, все равно на улице они не останутся. В другой маневренный фонд переселят. Но опять типа такого же. Ну как вот государству не помочь таким людям?