«Мне в Москве говорили, что у нас люди против метро». Последнее интервью Высокинского перед уходом в Совфед

У Александра Высокинского интересная и насыщенная политическая карьера: два захода в «город», два захода в «область» и теперь — Совет Федерации. Мы поговорили с ним перед «дембелем» о том, что он успел и не успел сделать на посту замгубернатора, как сам относится к своим карьерным передвижениям и что думает о работе в Москве.

Про работу в Москве и бюджеты

— Как на новом месте не стать «инфицированным Москвой», не оторваться от земли?

— Не уезжать на ПМЖ. Почему мне просто было работать в Екатеринбурге? Потому что я тут родился и вырос. Здесь есть огромное количество людей, которые могли просто набрать мой сотовый, и они это делают. Я вырос в Октябрьском районе. Вот это-то куда денется?

— А вы, когда ушли из города в областное правительство, не звонили и не спрашивали, например: «Алексей Валерьевич, что там у вас с асфальтом?»

— Это делается не так. Звонишь и говоришь: «Коллеги, не забудьте вот про эту тему», и они не забывают, потому что планы же переходящие. То, что делается в этом году, планировалось еще в 2019-м. Если мы сегодня приняли решение строить школу, то нужно понимать, что появится она через три года, потому что мы год занимаемся инженерной подготовкой территории, проектированием, потом полтора года стройка. Всё.

Евгений Владимирович [Куйвашев] многие поручения давал, они находятся в стадии исполнения. Бюджетный процесс — это не по щелчку, не как в какой-то негосударственной организации. Чтобы включить в бюджет объект, нужно сперва выделить деньги на проект, потом проходит полтора месяца на обязательные конкурсные процедуры, потом проектирование — год потеряли. Потом включили в бюджет строительно-монтажные работы. Это всё длительные вещи.

— А передача дел на позиции заместителя губернатора как происходит?

— Мы это уже с Алексеем Орловым прошли. Универсиада, объекты, связанные с крупными проектами, документооборот, протоколы, решения совещаний: это всё машина выгружает, и вот у тебя уже есть список вопросов на контроле. Тем более же никто никуда не исчезает. В любой момент позвонил: «А что у вас там, какая логика принятия решений? — Вот такая. — Почему вы так делаете? — Потому что вот это, вот это и вот это. — А он что обещал? — Он вот это обещал, не забудь с него это спросить». Поэтому всё совершенно понятно.

— Когда ты мэр, ты вроде как совсем доступен для горожан. Потом, когда ты замгубернатора, — уже как будто чуть меньше доступен. А когда ты где-то там далеко в Москве, не пропадет эта связь с реальностью?

— Не пропадет. Я по сей день хватаюсь за телефон. Едешь по дороге, звонишь кому-то из коллег. Это не уходит. Чернецкий Аркадий Михайлович точно так же. Это уже как некий генетический код. Система мышления изменилась — всё, ты с ней живешь. Ее изменить можно, а обратно уже нет. Тем более что самолеты летают, транспортная доступность хорошая.

Коллеги из Новосибирска нам завидуют. Они летят в Москву 20 минут из-за разницы во времени, и мы летим из Екатеринбурга в Москву тоже 20 минут.

Как обычный рабочий график, но при этом ты день провел в столице. А вот когда новосибирец полетел, это означает, что у него командировка не на день, а на два. Эффективность этих коммуникаций у нас очень плотная. Чего тут терять-то?

— Вот эта история с такой быстрой сменой ваших постов — вы сами как к ней относитесь? В «Телеграме» шутили, что это будет самый молодой сенатор в истории.

— Во-первых, есть моложе. Во-вторых, в бюджетной системе есть такое понятие, как круг. Чтобы четко понять, как работает система, нужно прожить бюджетный год. Первый год понимаешь, второй уже планируешь. Чем мне было просто в городе: я до этого работал замом по экономике и городскому развитию, а до этого с 1993 года работал в структурах областного правительства, когда занимался поддержкой малого и среднего бизнеса. Здесь, когда ты приходишь уже на руководящую должность, тебе не нужно какое-то время учиться. Ты проходишь два круга и запускаешь все эти процессы.

— Зачем вообще члены свердловского правительства идут работать в федеральные структуры?

— Большие проекты реализовывать без поддержки федерального центра достаточно тяжело. И здесь команда губернатора Куйвашева, безусловно, усиливается: мы работаем по всем направлениям комплексно. Если мы хотим федеральную поддержку, то этим надо заниматься в ежедневном режиме. Невозможно приехать и за неделю всё решить и уехать. Это большая работа в министерствах, в Государственной думе, в других высших государственных органах, которые позволяют нам это делать, потому что мы сегодня набрали очень серьезный темп.

Когда мы говорим о строительстве одного из крупнейших в стране транспортных терминалов в Большом Седельниково, тут нужно совмещать интересы РЖД, логистических компаний, чтобы они сюда пришли, интересы крупнейших производителей, потому что ковид четко показал: центры производства будут стремиться к центрам потребления. Мы еще даже не осмыслили, как изменилась экономическая структура в связи с коронавирусом.

Мы являемся центром федерального округа, в котором проживает 12 миллионов человек. Средние доходы Ямала, ХМАО, Тюмени и Екатеринбурга позволяют говорить о том, что наш федеральный округ — один из самых экономически успешных.

Мы должны говорить о резком росте производства, потому что из-за ковида встали товарные цепочки, и сейчас всё это будет меняться прямо на наших глазах. Торговые центры в большей степени будут уже не магазинами, а общественными центрами с шоу-румами — пришел, потрогал, посмотрел, увидел, заказал через интернет. Почему сегодня мы активно работаем и с «Сима-лендом», и с Wildberries? Они не являются конкурентами, это всё наш рынок — 850 миллиардов рублей товарооборота только по Екатеринбургу.

Про городской транспорт

— Если говорить про конкретные проекты: что у нас с городской электричкой?

— Мы полностью сформировали понимание по Екатеринбургской кольцевой электричке. Если этот проект будет реализован, мы фактически изменяем транспортную структуру города в горизонтах планирования 50–80 лет. Эта инфраструктура сможет обслуживать город и всю агломерацию с населением свыше 2–2,5 миллиона человек.

Без Северного обхода нам городскую электричку в необходимом объеме не запустить, потому что он позволяет грузовые составы пустить вокруг города, как это сделали в Москве. Там была железная дорога промышленного назначения, она обслуживала предприятия. Потом грузопоток вывели, запустили электрички с кратностью сперва 15 минут, потом 10, потом и 5 — в результате пассажиропоток растет, московские власти уже размышляют над реконструкцией станций — длины перронов не хватает.

Городская электричка — это фактически объединение городов Большого Екатеринбурга в одну агломерацию. Всё очень просто. Когда ходили пешком и ездили на лошадях, Московская агломерация была внутри Садового кольца. Когда построили автомобильные и железные дороги — она расширилась. Когда мы научились строить скоростные дороги, территории агломераций стали измеряться сотнями километров. Границей агломерации может считаться транспортная доступность час-полтора до ее центра, а это зависит от скорости движения транспорта, и железнодорожный сегодня — самый эффективный.

Проект Екатеринбургской кольцевой электрички мы с Иваном Колесниковым начали обсуждать в 2016 году, сидели вечерами и мечтали. Несколько городов Российской Федерации подали заявки на бюджетные кредиты на строительство канатных линий общественного транспорта, а мы всё продолжаем критиковать любые новые идеи и проекты.

— Это же ваша идея была, почему не довели до конца?

— Потому что нужен значительный финансовый ресурс из федерального бюджета. У нас приоритеты другие пока. Многие относятся критично к этой идее, канатная дорога — это несерьезно. Я говорю: не вопрос, сейчас дождемся, как начнет работать в других городах, и будем на это смотреть.

— А почему с 2016 года городская электричка обсуждается и не реализуется?

— Вы понимаете, что такое сделать анализ развития территорий в зоне тяготения проектируемой железной дороги? Как рассчитать численность по застройке районов? Это нужно проанализировать весь Генплан, все возможные проекты. За каждой из этих страниц стоит огромное количество труда проектировщиков, строителей, экономистов. Сегодня мы понимаем все цифры, понимаем, как это будет развиваться. У нас нет только одной ветки. Как только она появляется, города объединяются в одно целое.

— Слушайте, но мы ЕКАД до сих пор не можем построить.

— Тут разные источники финансирования. Электричку мы делаем вместе с РЖД, а ЕКАД — с федеральным дорожным фондом, и это параллельные работы. При этом благодаря работе, которую губернатор ведет лично, федеральный центр выделяет средства на финансирование ЕКАДа досрочно. Здесь грех жаловаться. Проект близок к завершению. И городскую электричку нужно делать, так как мост здесь предусматривается не только железнодорожный, но и автомобильный. С ним изменяется вся транспортная сеть, потому что вы на автомобиле без труда с Бебеля сразу уходите через Верх-Исетский пруд на юго-западную часть. Как только разгружается улица Серафимы Дерябиной, тут же начинает разгружаться проспект Космонавтов, потому что они друг друга держат. Как только разгрузился проспект Космонавтов, тут же разгружается пер. Базовый.

— А еще обещали трамвай в Верхнюю Пышму запустить. И где он?

— Вообще кто-то понимает, что мы это делали в ковидные два года, со всеми введенными ограничениями, с перенаправлением бюджетных средств на оборудование больниц, дополнительные выплаты медикам, закупки оборудования и т.д.? То есть когда начинают рассуждать: да, ковидный год, у нас на работе много чего перенеслось. А потом: «А почему вот вы обещали и не сделали?» Ну потому что в первую очередь у меня была задача в городе сдать в 2020 году поликлинику, построить шесть школ, обеспечить одновременно льготы и отсрочки для малого бизнеса и выплату заработной платы бюджетникам, потому что это первично, все силы туда. Дети ведь всё равно 1 сентября в школу пойдут — как им объяснишь, что не готово?

Мы за два года увеличили объем капитального ремонта всей соцсферы в два раза, капитального строительства — в 1,6 раза. Ну вот вы представьте: вы в редакции увеличиваете количество контента при том же количестве сотрудников в 1,6 раза. Понятно, какие-то такие проекты мы вынуждены были подтормаживать.

Там же нужно станции принять, сертифицировать, включить в сеть, всю светофорную сеть запустить в общую транспортную инфраструктуру. Потом все рельсы отрегулировать, чтобы всё это было хорошо. И вы не забывайте: мы многокилометровую трамвайную ветку построили впервые за 30–35 лет.

Мы уже обсуждаем продление трамвая до Среднеуральска, потому что это сегодня уникальная рекреационная территория с великолепным озером. Это 15 километров от города, но так как транспортной доступности толком нет, возникает желание доделать. Можно посидеть и подождать, а можно вместе с РЖД над этим работать уже сейчас, подготовить и запустить рельсовый автобус из Среднеуральска в Екатеринбург по имеющимся путям.

— Тема метро похоронена для нас?

— Надо смотреть на федеральные тенденции. Предпроектные работы мы сделали, понимаем технологическое и технико-технологическое обоснование. Сделано всё необходимое, чтобы подтвердить наши намерения.

— Они понятны, эти федеральные тенденции? Обидно же, когда в Челябинске говорят про метро. А у нас говорят о том, что его не будет.

— Сейчас вы скажете, что чиновники смотрят на реакцию населения. Да, мы метро занимались плотно, но мне в Москве говорили: «У вас люди против метро, население не поддерживает строительство метро, вот что пишут: «Зачем нам метро, построим трамвай, а остальное потратим»». В Челябинске просто говорят: «Да, нам надо», а у нас любой проект принимают в штыки.

— Когда мы поменяем старые чудовищные трамваи? Ну так же нельзя! Ездишь по другим городам, и кажется, что хуже, чем у нас, не осталось нигде. Разве что в Челябинске и Тагиле.

— Выдам военную тайну: многие завидуют нашим «Татрам», у нас их просят продать.

— Так давайте продадим скорее!

— Я в свое время давал задание: когда купим новые трамваи, отремонтировать 10–15 вагонов, пусть будут как в Сан-Франциско. У них деревянные трамваи — это и транспорт, и часть истории города — любимы местными жителями и туристами.

Первые новые красивые трамваи вы увидите на линии в Верхнюю Пышму, их Трансмашхолдинг закупает. У нас подана заявка в несколько миллиардов рублей на обновление общественного транспорта, и тут мы зависим от федеральных денег. Есть средства, которые вкладывает концессионер, есть средства федерального, областного и городского бюджетов. Чем можно это компенсировать?

Мы с привлечением средств на обновление вагонов метро так сделали. Проезд стал не 28, а 32 рубля, нас покритиковали. Этих инвестиционных денег не хватило, часть затрат мы закрыли бюджетом, но вопрос с метро решили.

Если мы сейчас выйдем и спросим: хотите такое, но проезд по 35, нам что скажут? «Оставьте как есть». Но в «Гортрансе» больше 5 тысяч человек работает, эксплуатационные затраты растут, да и зарплаты водителям и кондукторам надо повышать.

Про государственный долг и лоббирование

— Если такие замечательные показатели, почему Минфин очень негативно оценивает, как у нас здесь в регионе управляют государственными деньгами?

— Мы многие вещи делали сами, в меньшей степени используя ресурсы федерального центра. Нам сегодня нужно наши проекты предлагать и показывать, тем более когда идут такие крупные инфраструктурные вложения.

— И всё же. С чем связана критика от Минфина? Нам инвестиций недостаточно?

— Понимая, что нужно развиваться, мы принимали решение, что да, нужно кредитоваться. У нас точно такая же ситуация, как у любой семьи, как у любого предприятия. Да, мы берем кредиты. У нас большие обороты, нам нужно много заемных средств. Минфин, естественно, смотрит. Они говорят: «Ребята, давайте осторожно, чтобы у вас тут балансы соблюдались».

Хочешь не хочешь, а для развития, для обеспечения социальной инфраструктурой нужно брать в долг. Мы в 2007 году прошли демографический крест, когда смертность стала меньше, чем рождаемость, и в 2012–2014 годах пошел активный рост. Сейчас эти дети пошли в начальную школу. Теперь идет снижение рождаемости, потому что поколение 90-х вступило в фертильный возраст, их просто объективно в два раза меньше. Можно взять и сказать: «Давайте подождем десяток-другой лет, и всё успокоится». Но ведь детям в школу надо ходить сегодня, поэтому необходимо построить школы, взять взаймы, потом за них рассчитаться, но школы-то будут работать уже сейчас ежедневно. Вот какая логика.

Можно дороги и развязки пока не строить. Но нам будет тяжело, мы же будем в пробках каждый день стоять. Нужно активно участвовать в федеральных программах. Есть чему поучиться у наших коллег из Казани, большое количество федеральных проектов у них реализовывается. Молодцы. Чем больше наших людей будет работать на федеральном уровне, тем лучше.

— Если я правильно понимаю, крупные и серьезные политики, которые нас представляют на федеральном уровне, — это про эффективное лоббирование. Хочется спросить: где наше метро? Простые люди думают: чем занимаются сенаторы в Москве? Ну, каким-то расселением какого-то ветхого жилья...

— Не какого-то. Это совершенно конкретные судьбы семей, которые жили в ветхом жилье. Несколько миллиардов рублей, которые удалось под это дело привлечь, — это несколько тысяч квадратных метров расселенного жилья. Берем калькулятор и переводим деньги в судьбы: 1000 квадратных метров — это в среднем 20 квартир, и, когда мы переводим это на множество, получаются тысячи семей.

Программы развития системы водоснабжения, теплоснабжения, перевода котельных на газ — это всё в том числе федеральные деньги, и нужно четко понимать, что невозможно с этим работать только в области. Есть федеральный, областной, муниципальный бюджеты. Все они работают в одной связке, поэтому наши депутаты Госдумы работают в разных комитетах и отстаивают интересы региона с точки зрения тех же законов.

— Помните, вы мне рисовали историю с налогами и бюджетом? Как много у нас всего уходит и забирается в центр. Можно ли изменить расклад на таком уровне?

— Это работа наших депутатов Госдумы — отслеживать, какие источники доходов проще получать прямыми субсидиями, дотациями из федерального бюджета, а какие передавать на места. Евгений Владимирович [Куйвашев] же в 2018 году принял решение и часть доходных источников передал в Екатеринбург. В итоге мы за год серьезно продвинулись в строительстве и капитальном ремонте социальных объектов, увеличив его в разы. Ты понимаешь: эти деньги у нас гарантированы, можно сразу же запланировать, включить их в бюджет на три года. Тут же проектирование, тут же стройка, потому что ты понимаешь доходный источник. А когда его нужно подтверждать ежегодно, то вроде и запроектировался, а где там подтверждено финансирование?

Про реновацию и подарки на 300-летие Екатеринбурга

— Проект комплексного развития территорий, которым вы занимались, — что с ним?

— Основная законодательная база сформирована, документы подписаны. Сейчас уже на уровне муниципалитетов должна быть проведена работа по выбору территорий. Как только мы заходим в КРТ, нам нужны будут деньги на школы. Сегодня активно работаем с «Реновой» и привлекаем федеральные деньги по Академическому.

— Академический — это же вообще беда. Мы статус отдельного района даем, вот-вот готовимся с помпой открыть, но там же ничего нет вообще.

— Там нужно заниматься строительством дороги, выходящей на ЕКАД, нужно заниматься кольцом электрички, потому что она проходит через Академический. Вы говорите: у нас того нет, у нас сего нет. Да, не вся инфраструктура есть прямо сейчас, но она проектируется и строится на наших глазах. Давайте оценим объективно динамику за последние 30 лет.

Кто-то вообще в курсе, что 30 лет назад Екатеринбург — это было практически несколько отдельных городов? У каждого завода своя котельная, свой жилой фонд, и всё это никак не кольцевалось. Транспорт свой в Орджоникидзевском районе, свой — в Чкаловском. Мы как-то уже привыкли к тому, что превратились за 30 лет в мегаполис, пройдя путь, который многие города проходят за столетия. Это видно, когда мы начинаем сравнивать с другими городами.

Мы всё равно себя не любим. Мне в Москве говорят: «Странные вы какие-то. Мы к вам приезжаем, понимаем, что у вас многое сделано, многое изменилось, а все жители чем-то недовольны».

— Нет, мы очень любим, но с открытыми глазами. Меня на Совете неравнодушных горожан спросили, что бы я хотела подарить городу на его 300-летие. Я хотела бы подарить отремонтированный Городок чекистов. Потому что мне больно и стыдно за него. Да, это федеральный объект, но хорошо: а для чего вы в Москве?

— Надо над этим работать. Надо уговаривать федералов всё это передавать в областную собственность, чтобы мы могли принимать решения. Раньше действительно было проще: вся собственность государственная, нет разделения на федеральную или муниципальную. Я когда главой работал, нужно было привести в порядок 32-й военный городок. Мне говорят: «Мы не можем планировать, это земли военных». — «Но там же наши люди живут?» — Да. Но только если на этой земле что-то проложить, даже просто тротуар, это будет нецелевое расходование бюджетных средств. То есть нельзя вкладывать муниципальные деньги в чужое имущество, только в муниципальное. И этих вещей же очень много, их постоянно надо увязывать между собой.

Надо разбираться по Городку чекистов, по гостинице «Исеть» — это же уникальный памятник. Только в этом памятнике даже окна не поменяешь. Это как раз работа, связанная с законодательством, ей много занимался Аркадий Михайлович [Чернецкий]. Именно с точки зрения законов, которые позволяют это делать, мы очень продвинулись.

— А на 300-летие что бы вы Екатеринбургу подарили?

— Евгений Владимирович Куйвашев в 2019 году утвердил План мероприятий по подготовке и проведению 300-летия Екатеринбурга, реализация которого общими усилиями городских и областных органов власти создаст или восстановит множество значимых для Екатеринбурга объектов.

Я бы подарил городу хороший большой проект для наших маленьких горожан — школьников, в рамках четкой организации (за счет бюджета, а не родителей) постоянно, раз в неделю, на классном часе — пошли в один музей, узнали историю, пошли в другой музей, в культурный центр. Это просто восстановление советской системы. Нам нужно очень многое сделать для наших детей, чтобы они понимали, где и как они живут, что тут было до них, как это будет после них. Проект для детей, потому что 300-летие — это их праздник. Мы для них этот город и нашу область развиваем, благоустраиваем, строим и обязаны это передать в лучшем виде, а они сделают это же для своих детей.

— Что мешает это сейчас сделать?

— Мы это и делаем. Поэтому лучший подарок к 300-летию — это хороший детский образовательный проект: кто мы, что мы, куда мы идем. Его так и нужно назвать. И на классных часах пусть будет обсуждение. Я частенько сам люблю заходить в родной политехникум и студентам рассказывать о таких простых, жизненных вещах.