Большой разговор с Евгением Куйвашевым про зарплату, детей и отношения с Путиным

Утро, 7:50. Серов. Новенький стадион — кажется, главная достопримечательность и гордость северного города. На поле разминаются юные боксеры. На беговой дорожке — губернатор и Антон Шипулин. Круг за кругом Евгений Куйвашев наматывает десять километров. Такая утренняя традиция. Традиция — святое, но понимаю, что пробежка съедает время нашего интервью, снимаю каблуки и начинаю разговор прямо на бегу.

Про спортивную травму и похудение

— Как давно вы так бегаете?

— Я раньше всегда занимался спортом. Когда работал в Москве, в управлении Министерства юстиции, у нас были соревнования по футболу. На этих соревнованиях между подразделениями получил травму. Порвал связки, год с тросточкой ходил, потом еще несколько лет хромал. Потом уже набрал критическую массу, понял, что нужно сбрасывать, но связки не давали интенсивно заниматься спортом, поэтому пришлось делать операцию.

В Екатеринбурге с работы стараюсь ходить пешком и каждый вечер гуляю. Пробегаю круг в восемь километров. Другая нагрузка тоже сравнима с 8–10 километрами. Это может быть тренажер, бег, кросс, велосипед — что угодно. Я же не сижу на одном месте все время. В Екатеринбурге я бегаю, бывает, вокруг набережной, по парку XXII Партсъезда, это если по улице, а так дома.

— А диеты приходится придерживаться?

— Я не ем поздно вечером. Если очень хочется и не было времени поесть днем, могу съесть отварной рыбы. И, конечно, нужно отказаться от жареного.

Про губернатора с плаката и настоящего Куйвашева

— Есть некий образ Евгения Куйвашева, который создают умные специально обученные люди. Чем этот образ отличается от вас настоящего?

— Все то, что делаю я, я делаю исключительно сам. Никто за меня не скажет, что и как нужно делать, куда идти и что говорить. Мы обсуждаем, конечно, с помощниками, спорим даже, ругаемся. Я говорю, например: вот сейчас надо пост сделать такой-то. Мне: «А может, так?» Я говорю: «Нет».

— А как вообще появилась эта мода на инстаграм у губернаторов? Ощущение, что Путин позвонил: так, ребята, начинаем с этого года, чтобы у каждого инстаграм был, каждый месяц проверяю количество подписчиков.

— У меня был инстаграм давно, ну так — ни шатко, ни валко. Потом началась пандемия. Я понимал, что народ напуган. Выезжаю в первые две-три недели в город, а он пустой вообще — ни души. Я смотрю — мне начинают писать в инсту, спрашивать информацию. Стали собирать по 10–12 самых повторяемых вопросов в день и отвечать на них. Эти вопросы мы собираем, поднимаем какие-то истории и отдаем в министерства, в муниципалитеты.

Я первым узнаю информацию о коронавирусе. То, что я получаю из Москвы, от наших штабов — естественно, надо об этом рассказать, чтобы люди понимали, что мы делаем. И понятно, что собралось 200 тысяч подписчиков. Плюс я малым предпринимателям помогал и помогаю всегда. Сейчас пандемия закончится, и я снова активнее этим займусь, мне очень нравится эта история.

Про бытовые вопросы и деньги

— Евгений Владимирович, а кто ваши бытовые вопросы решает? У вас есть свой повар, свой костюмер, портной, стилист?

— У меня гример — это когда я иду на телевидение, чтобы лицо не блестело, они гримируют, а потом дают салфетку, чтобы смыть. Портного и стилиста у меня нет. Единственное, я рубашки себе заказываю.

Повар у меня — заведующая нашим комбинатом Нэли Николаевна Савинова, которая все правительство кормит, я ем как все. Я только на работе ем. На вечер оттуда еду боксами заказываю — рыбку, овощи.

— Можете себе позволить просто пойти в какой-то ресторан?

— Могу, но редко. Нужен особый повод.

— А какая у вас зарплата?

— В год в районе 5 миллионов.

— Хватает, в принципе?

— Грех жаловаться. Хотя и расходы, конечно, растут. Сын вырос, уехал учиться, вот квартиру ему пришлось снять.

— А загородная недвижимость? Алексей Орлов вот в «Карасях» купил дом.

— Молодец, я его поздравляю. Мне времени жалко. Это нужно на дорогу закладывать минут сорок в одну сторону, и потом еще обратно. Полтора часа в день — для меня это слишком. Мне до дома ленивым шагом минут семь, а быстрым — три минуты. Я, как правило, утром появляюсь на работе и работаю часиков до восьми-девяти вечера с перерывом. Но еще дома, раз недалеко идти, читаю прессу, делаю звонки оперативно, собираю всю информацию. В десять часов уже все совещания начинаются.

Про детей

— Сын у меня учится в Москве, в одном из вузов хороших, сам поступил.

— На кого?

— Прикладная математика, информатика и системы управления. 278 баллов ЕГЭ. Это много, как я понимаю. Дочка работает в Тюмени, в социальном учреждении с бездомными, социально незащищенными людьми. Она обыкновенный специалист.

Про любимые места

— Как и где вы обычно отдыхаете?

— Природу люблю. В основном езжу, куда приглашают в качестве гостя. Хотя получается, честно говоря, очень редко — считаные разы в год. В Карпинске есть озеро. Таволги. Таватуй. В Гарях вот были нынче с рабочей поездкой, еще поеду, мне понравилось.

— У каждого уральца же в памяти: «На Урале три дыры: Шаля, Гари, Таборы, и четвертая дыра — это Верхняя Тура».

— У меня есть официальное обращение жителей Шали — исключить их из этой пословицы. Гари тоже не обижайте. Там очень добрые, искренние люди, живут своим трудом, рыбачат. Они очень любят свои поселки. Они такого там понарассказывают — ужас, в хорошем смысле. В Сосьву дорогу протянули, и совсем другой поселок стал. Придет время — и до Гарей дотянем.

Про туризм

— У меня максимально скептическое отношение к нашему внутреннему туризму. Мне кажется, что челябинцы нас обгоняют на повороте.

— Давайте разберемся, что такое туризм. «Иннопром» — это туризм?

— Деловой туризм, да.

— А различного рода крупные спортивные мероприятия: хоккейные и футбольные матчи, «Ночь музыки»?

— Это событийный.

— А вы говорите об экотуризме. Наверное, Южный Урал стал раньше развиваться, потому что у них все-таки горнолыжная история имеет серьезные корни, но у нас тоже серьезный проект «Гора Белая», он получит своих инвесторов.

— Когда? Это обсуждается, обсуждается уже много лет, какие-то бюджетные деньги выделяются.

— Они развиваются. Не такими темпами, но это же не по щелчку происходит. Мы говорим о частных инвестициях, ставим задачу привлечь деньги. Что для этого нужно сделать государству, мы закладываем, проектируем и делаем. Этот проект попал в федеральную программу, поэтому мы максимально на него обращаем внимание, иначе никто об этом не узнает. У нас на сплавах за сезон проходит порядка 300 тысяч человек. Я на севере области ездил на рыбалку — весь берег уставлен машинами и лодками, люди приехали из Серова, Екатеринбурга, Челябинска, Перми. Там хорошая рыбалка, прекрасная река. Поэтому и это туризм. И когда на крестный ход приезжают до 100 тысяч человек, это тоже туризм.

Про крестный ход и митрополита

— Правда, что из-за конфликтной ситуации с крестным ходом вас в Москву вызывали?

— Никто никого не вызывал. Понимаете, я не мог бы по-другому поступить, хотя я сам православный человек. Огромное количество людей — это совершенно точно неправильно. Случилось так, как случилось, и на службе было около трех тысяч человек. Кто-то осознанно принял решение не ходить, остаться дома, принять ситуацию. Что тут скажешь?

— Но с митрополитом был конфликт?

— Я уважаю любое мнение. Ну, у него оно вот такое.

Но хорошо, что немного людей было. Я рад, что разум поборол чувства.

Про смысл «Иннопрома»

— Меня ругали депутаты раньше за «Иннопром»: мол, зачем вы его делаете? Тут арифметика простая. Мы тратили 100 миллионов в год на организацию. К нам за четыре дня приезжают в среднем 30–35 тысяч человек. Один человеко-день — это 17 тысяч рублей. Проживание, питание — в среднем на полтора-два дня. Вот посчитай, выходит 1 миллиард 80 миллионов рублей.

Это значит, люди приехали и привезли деньги в экономику нашей области. Просто взяли и привезли. И самое справедливое распределение этих денег: ты поработал — ты заработал. У тебя лучше еда, лучше услуги. К тому же это бизнес приезжает, они чуть больше тратят на рестораны, иностранцы выметают все из магазинов. Плюс в среднем один стенд в «Экспо» стоит миллион долларов, а у нас их 400. Их строят наши, материалы у нас покупают.

Про Универсиаду и УрФУ

— Есть ощущение, что люди не понимают, что такое Универсиада и для чего она нам. Люди понимают метро, понимают трамвай из Академа, понимают трамвай в Верхнюю Пышму. А Универсиада — такая максимально абстрактная и непонятная история для города.

— Ну смотри. Появятся восемь новых спортивных объектов: дворец самбо, дзюдо, дворец водных видов спорта, теннисная академия и несколько плоскостных сооружений. Это же круто. У нас такого не было никогда. У нас будет самый лучший в России бассейн, там можно будет проводить чемпионаты мира какие хочешь.

Плюс мы благодаря этому проекту строим новый кампус для университета. Я встречался со многими руководителями разных стран. Их студенты хотят учиться у нас. У нас невероятные компетенции: металлургия, горное дело, электроника — а мы их принять не можем, нам селить негде. За каждого студента университет и регион в целом могут получать в год до 10 тысяч долларов: то есть студент платит не только за учебу, но и за жилье, он пользуется городской инфраструктурой, сферой услуг и так далее. Это же деньги, бизнес, престиж нашего образования. А какой невероятный эффект будет, когда они будут знать русский язык, когда они станут лидерами в своих странах. Без таких долго реализуемых планов у нас будущего нет.

Про госдолг

— Как простому человеку объяснить ситуацию с госдолгом — почему он растет, несмотря на большие дополнительные вливания во время пандемии?

— Госдолг — это совершенно точно не плохо. Люди воспринимают само слово госдолг негативно — как то, что человек должен, а по сути, это серьезный и очень современный механизм развития, и тот, кто им еще не овладел, я считаю, неправ. Возьмите любую европейскую страну — какой госдолг в той же Германии? Они постоянно привлекают деньги, увеличивая финансовую массу на своей территории. Мы то же самое делаем.

Бюджетный долг — это самый надежный и безопасный способ привлечения средств на развитие. У нас есть, допустим, 100 рублей, мы привлекаем еще 100 рублей, они позволяют нам не просто вложить их куда-то, а реализовать большой проект с большой отдачей. Посмотрите динамику. Мы с 2012 года приросли бюджетом в 2,5 раза.

При этом должен сказать, что все социальные расходы мы полностью покрываем собственными доходами бюджета Свердловской области.

Про меценатов и социальную сферу

— Когда крупный бизнес закрывает какие-то социальные задачи, вам не кажется, что он подменяет собой государство? Когда бизнесмены покупают погорельцам дома, например.

— Нет, конечно. Это исключительно меценатство. Они действительно это делают от чистого сердца. Я при каждом удобном случае буду говорить им спасибо. Игоря Алексеевича [Алтушкина] я, кстати, поздравляю со званием почетного гражданина Екатеринбурга.

Он отправил целую экспедицию в Китай, насобирал там несколько самолетов масок, респираторов, дезсредств и привез к нам. Скорые помощи опять же — ну просто большой человек. Андрей Анатольевич [Козицын] такой же, Андрей Моисеевич [Симановский].

Они большие молодцы, потому что создают здесь конкурентную среду. Люди стараются увеличивать заработную плату, применять дополнительные бонусные программы, для больших коллективов некоторые работодатели строят жилье, поддерживают социалку. Во-первых, это их красит, потому что это абсолютно разумный подход. Во-вторых, у нас действительно дичайшая конкуренция за специалистов, и чем дальше, тем жестче это будет.

Про кадровый дефицит в политике

— А в политике есть кадровый дефицит?

— Конечно, есть. Если взять специалистов первой категории, которые работают в министерствах, их можно научить выполнять бумажную работу, пусть она не менее важна, чем любая другая. Но уже потом идет отбор людей, которые способны очень быстро принимать решения. Нужно, чтобы человек глубоко разбирался в вопросе. Я стараюсь, чтобы уже на уровне заместителей люди имели опыт муниципальной службы, это естественный отбор. Для меня это принципиальный вопрос.

— То есть, грубо говоря, вы приезжаете в город и смотрите: если там все нормально, то и начальник нормальный?

— Да. Плюс, прежде чем ехать куда-то, я смотрю цифры, экономику. У меня есть по каждому муниципалитету ежегодная отсечка: что за показатели, как мы вообще продвинулись. Это такой не очень интересный с точки зрения рассказов, но важный процесс. Каждый квартал мы с главами муниципалитетов на два дня закрываемся в профилактории «Гранатовая бухта» и начинаем друг другу высказывать, учить. Я провожу стратегические сессии, а вечером обязательно играем в волейбол. Разбиваемся на команды — по управленческим округам региона.

Про пандемию и прививки

— Что самое сложное в пандемии, где оказалось самое тонкое место? Это же для всех такая проверка — как будто война...

— Да, никто же не знал, что делать. Мы столкнулись с тем, что за месяц нужно было полностью переориентировать систему. И понятно, где-то сбоило, но в целом мы справились.

— По-честному: была растерянность?

— У меня не было растерянности никогда. И всем рекомендую вообще никогда ни в отчаяние, ни в растерянность не впадать. Нужно иметь холодную голову при принятии решений. Да, у нас пострадала промышленность, но мы не остановили ни одного завода, иначе их было бы уже не раскачать. Мы не остановили стройку. Приложили все усилия, чтобы не нарушать технологические процессы. И потом, большинство строителей — это мигранты, куда их девать и что с ними делать? Мы попросили наши строительные компании создать им условия. Мы на максимально короткий срок выдержали закрытыми торговые центры, рестораны тоже потихонечку начали открывать.

Сейчас нужно ни в коем случае не останавливать жизнь, максимально сокращать контакты и заниматься вакцинацией. Это сегодня приоритет, только с ней мы сможем победить пандемию, и это нужно просто осознать холодной головой и трезвым умом. Если бы мы в свое время не прививались от кори, от других зараз, то вымерли бы как класс. Коронавирус — это новый вызов для человечества, и нам надо сообща справляться с этим. Россия сегодня имеет несколько вакцин, и все они прекрасные.

— Когда мы снимем ограничения на массовые мероприятия и заживем спокойно? Никогда больше не заживем?

— Заживем. Пугать не хочу, но пока весь мир — я подчеркиваю: не отдельно взятая Свердловская область, Уральский федеральный округ или Россия, а весь мир — не получит иммунитет, вирус будет мутировать. Несколько десятков раз, как говорят специалисты. Поэтому нам нужно как можно скорее прививаться. Вот просто всем. На этом этапе придется прививаться с определенной периодичностью. Я вот через восемь месяцев после первой вакцинации еще раз привился.

Про тюменскую команду

— Вас часто критикуют: вот, приехал тюменский губернатор и притащил с собой свою команду.

— Вот кто у меня тюменская команда, скажи мне? Шмыков, Высокинский, Бидонько, Швиндт, кто? Все местные. Алешу Орлова я выдернул, когда он проводил службу кадастра в Ленинградской области. Но я его знал по Тюмени, ну а как? Все равно ты, когда набираешь людей, смотришь по способностям. Я считаю, что он способен выполнять ту работу, которой он занимается.

Про Пойковский

— Про Пойковский я хотела спросить. Вас там все помнят и любят. Как вы этот период вспоминаете?

— Это было что-то новое, поиск решений. Ситуация была не очень хорошая: денег не было, дикий кризис, 1996–1998 годы, нефтяники побросали всю социалку, и это все на нас висело. Все добывалось с боями, в переговорных процессах. Нужно было строить жилье. Люди жили в засыпных домах, причем они приезжали на несколько лет, подзаработать денег, а оставались на всю жизнь. И на большой земле есть дом, и тут один дом, это все в кучу. Еще нужно было каким-то образом развивать социальную историю, делать жизнь в таком маленьком поселке интересной для людей. Там очень много энтузиастов, хороших людей, которые работают от чистого сердца, без какой-либо корысти.

У меня были хорошие учителя, и они меня пригласили в свое время на работу. Царствие небесное, Александр Валентинович Клепиков, сейчас нет его уже. Эдуард Юрьевич Худайнатов, я работал у него помощником, потом заместителем. Потом уехал на повышение. Хорошие времена были. Тогда еще молодой был, еще даже 30 не исполнилось, все было интересно.

Про мэра Орлова

— Что поменялось с приходом Алексея Орлова на пост главы Екатеринбурга?

— Напряженность спала. Саша Высокинский все равно выполнил свою задачу, он хороший человек, к нему никаких вообще претензий нет. Он попал на стык, и мы с ним говорили про то, что будет сложно. Мы тогда еще обсудили с ним этот вариант. Теперь напряженность спала.

— Напряженность в отношениях «область — город» или конфликт со строителями?

— В основном со строителями и их представителями в думе.

— В телеграм-каналах есть один расхожий тезис про то, что с приходом Орлова у вас появился ручной мэр, и это тоже такая губернаторская команда.

— Я считаю ниже своего собственного достоинства читать анонимки и вообще обращать внимание на это. Это нечестно.

Алексей похож на ручного? Никакой он не ручной. Он более опытный, более мудрый, практически бесконфликтный. Он очень коммуникабельный парень, который способен, помимо всего прочего, еще и двигать программу. Таким мэр и должен быть.

Про предвыборную кампанию

— Есть версия, что после первой кампании, когда появились первые щиты, вас вызвали в Москву, потому что нигде не было «Единой России», нигде не было медведя на щитах.

— Нет, такого не было. Медведи еще будут.

Про президента

— Какие у вас отношения с президентом?

— Хорошие, добрые. Как у подчиненного с уважаемым руководителем.

— Есть какой-то личный контакт за рамками официального протокола?

— Конечно. С праздниками поздравляет и интересуется всегда, как семья. Абсолютно нормальное человеческое общение.

Про переезд в Москву

— Еще в телеграм-каналах очень давно пишут, что вы собираетесь в Москву. Ответите им?

— Я обычно анонимам отвечаю анонимно. Шучу, конечно. Я работаю в команде нашего президента. На пост губернатора меня выбрали жители Свердловской области. Если встанет вопрос о том, чтобы поменять участок работы, я возьму и поменяю его.

В разгар первой волны пандемии мы анализировали успех губернаторского инстаграма. Почитайте также специальный репортаж Насти Якуповой из далекого маленького Пойковского, где начинал свою карьеру Евгений Куйвашев. А еще мы рассказывали, сколько зарабатывает глава региона и его семья.