Полтора часа Ройзмана за 10 минут: публикуем главное из интервью мэра Юрию Дудю

Звезда YouTube c миллионами просмотров каждого видео Юрий Дудь съездил в Екатеринбург, чтобы взять интервью у мэра города Евгения Ройзмана. Интервью прошло прямо в квартире мэра – он принимал знаменитого журналиста "нового формата" попросту, в тапочках, и беседа носила характер, близкий к неформальному – как и всегда в программе "вДудь".

Основные моменты видеоинтервью мы расшифровали для вас – тем, кто не хочет тратить полтора часа на просмотр, на чтение хватит 10 минут.

– Откуда обвинения против Собчак, что в её поддержку собирают подписи на заводах?

– Знакомый серьёзный, из финансово-промышленной группы. Я просто так не говорю то, чего не знаю.

– Собчак вызвала вас на разговор, а вы отказываетесь. Почему?

– Я к ней хорошо отношусь, но нам с ней не о чем разговаривать. Зачем доказывать очевидное? Мне эти дебаты не интересны.

– Собчак как кандидат в президенты – договорной матч?

– Конечно, потому что без договорённости не пускают на федеральное ТВ. Я не осуждаю, но участвовать не хочу, я ж не кандидат в президенты.

– Легенды и мифы про Евгения Ройзмана, о которых вы не рассказываете. За что сидели?

– Кража, мошенничество, ношение холодного оружия.

– Говорят, что не только за это. Про присвоение имущества женщин.

– Неправда. Была общага, был спекулянт, я что-то брал, но никогда не делал этого сознательно. Считаю, что меня посадили вовремя, для меня это серьёзный урок. Каждому интеллигентному человеку не помешает посидеть в тюрьме, потому что это помогает понять важное, увидеть целый пласт жизни и понять, что самое дорогое, что у каждого есть, это свобода.

– Советы для тех, кто хочет выжить в тюрьме:

– Не верь, не бойся, не проси. Тюрьма и лагерь учат не заходить в конфликты или в крайнем случае их разрешать.

– У вас был замечательный эпизод в карьере, когда вы были в парламенте, вы были депутатом Госдумы, но случилось это в уральском парламенте, когда у вас была драка с депутатом Зя... Зя...

– Слушайте, ну это не драка была, это не драка была, это была... не драка. Была не драка, была наглая ложь, что я голосовал за монетизацию льгот, меня это возмутило, я ему врезал.

– И вы сразу за это его пошли бить?

– Я не пошел его бить, я его сразу треснул и под стол загнал.

– Он говорил, что перед этим вы ему кричали, что [совершите с ним оральный половой акт], это так?

– Во-первых, не кричал, во-вторых, не совсем так. Есть вещи, за которые мне сейчас неловко.

– Когда вы последний раз дрались?

– Не так давно на самом деле. У меня всегда открытый кабинет, мэрия Екатеринбурга – единственная в России без охраны и турникета, я считаю, что это правильно. Зашёл человек, начал на меня орать, я попросил его успокоиться, повалил его и успокоил. Драться мне неинтересно.

– Правда ли, что избраться в городскую думу вам помог Ходорковский?

– Юлия Латынина сказала, что Михаил Ходорковский готов дать на выборы $2 млн.

– А что надо делать за эти деньги?

– Ничего, оставаться самим собой. Мне было приятно, но я всё равно отказался. И я очень рад, что деньги не взял.

– Почему количество инфицированных ВИЧ растёт?

– Я об эпидемии говорил ещё с 2000 года. 40% героиновых наркоманов ВИЧ-инфицированы. Это парни, а девчонок-проституток – до 90%. Вот у нас автовокзал на улице Щорса, и по всей улице до Цыганского посёлка героиновые наркоманки-проститутки стояли настолько плотно, что их в народе называли "забор". Я видел 8–10-летних мальчиков и девочек-проституток. А когда пошёл дезоморфин (крокодил), они вообще все были поголовно инфицированы. Мне кажется, главный способ распространения – это половой путь, потому что встречаются люди с ВИЧ, вообще не прикасавшиеся к наркотикам. Ситуация тяжёлая.

– Мы – Африка?

– Всё очень серьёзно, но совершенно понятно, что надо делать.

– Что?

– Надо класса с 8-го рассказывать о презервативах, но, как только ты попытаешься зайти, тебе скажут, что надо молиться больше, эту парадигму не сломить.

– А своим детям вы во сколько рассказали про презервативы?

– Я им вообще не рассказывал, что я буду с ними об этом говорить? С девочками? Если дойдёт, то я поговорю. Я не боюсь, но считаю, что это должно быть государственной заботой.

– У наркоманов правда гниют руки, как в "Реквиеме по мечте"?

– Да, я насмотрелся. Сплошь и рядом, дезоморфин-коаксил в середине нулевых, 2005-й, это что-то страшное. Крокодил всегда наркотик социальный, это целые притоны. Молодые парни и девчонки гниют, превращаются в животных. И всего-навсего нужно ввести… рецептурный отпуск кодеиносодержащих препаратов. Но на это никто не идёт, этих препаратов перепроизводство, их постоянно не хватает, все вплоть до Минздрава знают, кто покупает, но продолжает вваливать в розницу (в сеть). Русские убивают русских, за наживу готовы похоронить всех.

– Правда ли, что наркоманы, чтобы не палиться и чтобы не было дырок на видных местах, колют себе в мошонку?

– Это немножко не то. Кололи в пах, но не для того, чтобы не палиться, а когда уже не было вен. Сейчас уже забыли такие понятия, как "дороги", "колодец". Дороги – это когда человек закатывает рукава, а у него такие чёрные следы. Колодец – это незаживающая такая язва на вене или артерии, чтобы вену не искать. У наркоманов даже было присловье – "пах открыть – гроб открыть", последняя стадия считалась.

– Вы жёстко против легалайза. Почему?

– Вот алкоголь. Это наркотик. Легализованный. От него страна теряет полмиллиона человек в год. Сколько разрушается семей, сколько рождается инвалидов, это одна из главных бед страны.

– А представляете, если бы за бухло сажали? Сколько бы людей было в застенках?

– Есть такой заборчик, который разделяет "нельзя" и "можно", вот если его убрать, то рванет так... Но есть ещё один момент. Вот как думающему человеку, у которого есть дети. Разрешаем взрослым покупать наркотики, торговцы остаются без клиентуры и идут в колледжи, школы, техникумы. Мы это уже проходили. Этого никто не ожидает, но с этим столкнулись все, кто легализовал. Из 300 героиновых наркоманов 300 начинали с марихуаны.

– Вы серьёзно так считаете?

– Я не считаю, я знаю. Есть очень много людей, которые перебегают через дорогу там, где нельзя. Их ловишь, говоришь им, что нельзя, что люди гибнут, а они: "Ну я ж не погиб".

– Нормально ли, что в зонах сидит полно людей за щепотку травы?

– Это легенда, миф, мем, не имеющий отношения к действительности. Если у тебя с собой до 6 граммов (а этого хватит всему классу обкуриться), то ничего тебе не будет, по сути, марихуана уже декриминализована. Мне неохота об этом вслух говорить.

– Вы начинали ГБН с Дюшей Кабановым, недавно разошлись, и он вас обвинил в том, что вы присваивали деньги фонда себе.

– Это мой товарищ, Фонд долгие годы существовал на мои деньги, я их брал из бизнеса. 10 000 долларов в месяц + долги и форс-мажоры. Как-то раз пришлось продать снегоход, КамАЗ, машину спортивную. Я вваливал всё, что было.

– Как вы поссорились?

– Мы не поссорились, меня избрали мэром, у меня началась другая жизнь. С Кабановым кто-то работал. Бывало, что мы встречаемся, у него откуда-то возникает недоверие, поговорили – и снова всё нормально. С ним работали губернаторские структуры. Он встречался с губернатором. До 50 лет я с предательством не сталкивался, даже Миронова и "Справедливую Россию" я не могу предателями назвать.

Есть несколько людей, которые на улице кидались обниматься, называли "братаном", с которыми мы много всего пережили. С одними работали очень долго, не могли справиться, а вот двух других сломали довольно быстро. Это люди повидавшие жизнь, брутальные.

– "Работали" – это значит заставить на вас гнать?

– Да. Одновременно с этим начали прессовать УрГУ, с которым у меня связана большая часть жизни (в 1985-м поступил). Начали дёргать профессоров, они часами сидели на допросах, допрашивали ректора, проректора, декана. И вот люди, которые считались брутальными и блатными, которые знали понятия, сломались первыми, а простые люди, русская интеллигенция не прогнулись ни на миллиметр и не дали никаких зацепок. Я очень благодарен этим людям (Бронислава Борисовна Овчинникова, Виктор Иванович Байдин).

– Как вы вспоминаете работу в Госдуме 2003 – 2007-м?

– Я вообще не понимал, куда попал, было огромное чувство долга / ответственности – меня ж посадить были должны, а внесли в Думу.

Как-то пришёл опер, у меня был приём. Он сказал: "Жень, я находился в группе, которой была поручена твоя ликвидация". Я говорю: "Охренеть!" Ликвидация в физическом плане. И вот пришёл ко мне этот опер по прозвищу Телевизор, и он мне всё написал: когда должны были, где должны были спрятать труп и так далее. Я не стал это выносить, а приехал Грызлову привёз. <…>. Это всё хода какого-то не получило.

– Как они вас должны были прикончить?

– Они должны были меня вывезти, несколько человек, и в районе Амундсена в районе лесопосадки убить.

Также у меня была ситуация, меня закрыли – и закрыли совершенно ни за что. Просто держали в камере. Меня должны были привезти на суд, и в это время начальник криминальной полиции, генерал, звонит судье, который должен рассматривать моё дело. А в это время к судье зашла женщина-полковник, которая потом долгие годы была моим помощником. И вот звонит генерал судье и говорит: "Ройзмана привезут, закрой его!" Он говорит: "Как я его закрою? За что?" Тот говорит: "Ну, придумай что-нибудь". Судья говорит: "А как я потом в глаза ему буду смотреть?" Тот говорит: "Чудак, да ты пойми, нам только до тюрьмы довести, и ты его больше не увидишь". Фамилия судьи Тарасенко. Он человек, которому я благодарен, потому что он меня оправдал. Вполне возможно, что благодаря этому я остался жив.

Я видел эти ситуации, они есть, и вы не сомневайтесь. Эти истории решаются достаточно кулуарно. В те годы можно было пройти за 2–5 миллионов. Я видел ситуацию до 8 миллионов долларов. Но когда у людей сотни миллионов долларов, плюс-минус 10 могут не решить вопрос. Но в те годы мандат депутата Государственной Думы – это была реальная неприкосновенность.

У меня капец сейчас с деньгами. С деньгами у меня не очень хорошо. У меня зарплата порядка 150 тысяч рублей в месяц. И мне этих денег откровенно не хватает, потому что мне надо содержать музей, реставраторов. Конечно, я проедаю свои старые запасы, но я никогда не комплексовал, я деньги умею зарабатывать.

Мне в 2007 году лично Путин не дал идти в следующую Госдуму, а в 2011 году Медведев лично не дал идти в следующую Госдуму. При этом администрация президента не дала мне пойти на выборы губернатора, которые бы я выиграл точно <…>.

Самое главное я хочу сказать – власть должна меняться. Это я говорю как человек, находящийся во власти. Два срока по четыре года и больше нельзя. Представляешь, если бы Путин ушёл после второго срока? Он бы ушёл на пике, на подъёме, национальным героем. Но он упустил свой шанс.

Она была у меня построена к 2007 году, а переехал я сюда к году 2009-му. Здесь вообще не предполагалось никакой квартиры, здесь готовился трёхэтажный музей, и предполагалось, что это будет музей художников Екатеринбурга. Но потом бахнул кризис, и у меня с деньгами стало совсем не так, и вот стоят три этажа пустые. И Юля (жена. – Прим. ред.) мне говорит: "Слышишь, давай уже тогда сделаем здесь квартиру и переедем в центр, а под музей два этажа". И у нас остался первый этаж – музей Миши Брусиловского, а второй этаж – музей Невьянской иконы.

Квартира 200 метров, из них порядка 70 метров – это библиотека. Она обошлась меньше 300 долларов за квадратный метр.

– Куйвашев, по словам Аксаны Пановой (шеф-редактора Znak.com. – Прим. ред.), был влюблён в Аксану Панову. Вы с Пановой тогда были парой. Аксана выбрала вас. Куйвашев смертельно обиделся и стал мочить её и вас. Всё так и было?

– Вот всё, на этом вы можете остановиться. Всё так и было. И всё, что происходило дальше, это, скажем так, отголоски и так далее. Изначально это стартовая позиция. По ряду причин я не хочу в это углубляться и проговаривать. Это слишком личная история для всех участников.

Мы с Юлей знакомы с 1985 года, с колхоза. Это моя женщина, и я всю жизнь с ней. Я никогда не уходил из дома. Честно скажу, она мне многое прощала, она со мной натерпелась, но я не просто так все эти годы не уходил из дома, я возвращался домой всегда. Я очень признателен и с большим уважением отношусь.

В завершение передачи объявили традиционный конкурс – его призами стали книги Ройзмана: о наивном искусстве, сборник стихов, недавняя книга "Икона и человек".

– Я эту книгу очень люблю, – рассказал Ройзман, показывая сборник, – потому что предисловие к ней писал Дима Быков, а иллюстрировал Миша Брусиловский.

Традиционная инфографика Юрия Дудя в этом моменте дала сбой: вместо Миши Брусиловского на экране появилось фото и имя однофамильца-художника Анатолия Брусиловского, и даты жизни и смерти уже Миши Брусиловского (в то время как Анатолий Брусиловский жив).

Чтобы выиграть одну из книг (или фигурку серебряного бультерьера, символ упорства), зрителям предложили придумать для Евгения Ройзмана панчи на гипотетический баттл с рэпером Гнойным, к которому у нашего мэра "сдержанное отношение" – особенно после того, как Слава КПСС назвал наш город столицей СПИДа.