Екатеринбург под надзором

– Я люблю забираться на крыши домов, фотографировать Екатеринбург с высоток, просто любоваться городом. Кто-то скажет, что это опасно. Да, наверное. Но надо жить на полную катушку, – начинает свой рассказ Алексей Зарецкий – будущий звукорежиссёр, студент педуниверситета и любитель городской фотографии.

Устав однажды от однообразных высоток, Алексей спустился с небоскрёбов на крыши советских малоэтажек, где и попал в башни, на которые горожане давно не обращают внимание. Об их функционале мало кто знает, а кто-то их и вовсе не замечает. Тем не менее жители домов, крыши которых венчают башенки, слагают легенды об их назначении: даже спорят, архитектурные это излишки или стратегически важные объекты, призванные отвечать за мир и покой в мегаполисе.

Корреспонденты E1.RU вместе с фотографом Алексеем Зарецким побывали внутри сталинских башен и выяснили их предназначение.

Самая близкая к нашей редакции башня разместилась в доме на ВИЗе, в том самом месте, где улица Челюскинцев плавно перетекает в Московскую. Само здание находится на возвышенности, поэтому его башня как бы фиксирует слияние двух улиц. Такой приём являлся характерным для архитектуры советской неоклассики, когда место пересечения крупных улиц завершали архитектурными доминантами. Такими акцентирующими элементами являлись эркеры (выступающие за плоскость фасада части помещения) угловых домов или башни, возвышающиеся над самим зданием.

Заметить башню на Челюскинцев с земли не так-то просто. Находясь в самом центре крыши, она словно прячется за центральным фронтоном, который заботливо скрывает её от глаз горожан.

– Проникнуть в башню через люк не получится – он наглухо заварен, – делится своими ощущениями фотограф Алексей Зарецкий. – Я выбрался на крышу через чердак и дополз к башенке по крыше. Снаружи она выглядит неплохо, состояние приличное, как и у всего фасада дома, но внутри – бардак и разруха.

Башня на Челюскинцев – это образец классической архитектуры, которая построена на чётких правилах композиции и взаимодействии всех элементов. По сути это своеобразная ротонда, окружённая пилястрами (плоские вертикальные выступы, условно изображающие колонны) коринфского ордера, которым свойственен богатый на детали декор. Эта особенность ярко отражается и в ажурных модильонах (архитектурный элемент, поддерживающий плиту или карниз).

– Все башенки на жилых домах в нашем городе были построены примерно в одно время – в 50-60-е годы прошлого века. Наши генералы всегда готовятся к прошедшей войне, поэтому большая часть башен в Свердловске была возведена на случай авиаударов, но уже после Второй мировой, – с иронией говорит заведующий кафедрой истории искусств и реставрации УрГАХУ, профессор, кандидат архитектуры Михаил Голобородский. – Это были не просто элементы излишней архитектуры, они были функциональны, но архитекторы умело обыгрывали их.

Такие башни, как на Челюскинцев, ставили на крышах домов не только из градостроительных соображений, объясняет профессор.

– В послевоенные годы существовало указание о строительстве на зданиях пунктов надзора за небом в целях противовоздушной обороны. Для архитекторов существовали особые предписания о проектировании подобных наблюдательных пунктов. Серьёзный дефицит в таких стратегических помещениях во время Второй мировой испытывали Москва и Ленинград, где в короткие сроки приходилось возводить башни-времянки. Там размещались зенитные установки и дежурили охранники.

Самой богатой на декор в оформлении стала башня в доме на Старых Большевиков, 25/26, который разместился фактически в самом центре микрорайона Эльмаш. Советская архитектура 50-х годов – это "сталинская неоклассика", основывающаяся на античном наследии. Постройкам этой архитектуры свойственно слияние со скульптурой, поэтому в таких домах не скупились на украшения. Такой ажурной и даже парадной стала башня на Эльмаше.

– С точки зрения архитектуры хотелось бы, чтобы эта башня была больше, но, видимо, архитекторы были ограничены в объёмах – достаточно, чтобы в ней находился один сторож, которого спустя какое-то время сменит другой. Спроектирована башня по всем канонам классической архитектуры: есть пьедестал, на котором находится башня, по периметру идут колонны тосканского ордера, – анализирует Михаил Голобородский. – И самое интересное – это ваза наверху – так называемый акротерий (архитектурное украшение в виде вазы, растений или скульптурных фигур). Архитектор явно вдохновлялся памятником Лисикрата в Афинах, который он воссоздал на крыше эльмашевского дома, но в иных пропорциях. Архитектор творчески переработал классическое наследие – собственно это и требовалось от специалистов того времени.

С башни открывается вид на Эльмаш, со стратегической точки зрения это идеальное место для наблюдения за микрорайоном и воздушным пространством над ним.

Самому дому уже более 60 лет, построен он был в 1954 году архитектором Вячеславом Мокиным. Дом с тех пор обветшал, хуже всего выглядит башня. Некоторые её элементы отвалились. Один из акротериев, которые обрамляют четыре угла пьедестала, и вовсе упал, но кто-то заботливо примотал его проволокой, чтоб он не скатился с крыши.

– Проблем с доступом на башню нет. Проникнуть в подъезд – дело нехитрое, ну а дальше на чердак – замок кем-то сломан, а люки не заварены. На башне часто собираются люди и выпивают – это заметно по мусору, который скопился внутри, – делится ощущениями фотограф. – Но кто-то постарался её "облагородить", заделав окна поликарбонатом.

Башня в жилом доме с магазинами на Малышева, 23 оборудована на самом углу здания. Автором проекта всего дома стал архитектор Моисей Рейшер, мастер свердловских башен – именно он спроектировал Белую башню, провозглашённую памятником конструктивизма. Плюс ко всему по проекту архитектора в 1954 году была воздвигнута башня горсовета со шпилем на площади 1905 года.

Каменное четырёхэтажное Г-образное в плане здание занимает угловое положение на пересечении улиц Малышева и Хохрякова. Угол здания выделен прямоугольным эркером с узкими окнами, вертикаль которого усиливает башенка с застеклёнными арочными проёмами. Однако в изначальном варианте стёкол в башне не было, поэтому она легко могла служить в качестве пункта наблюдения за воздушным пространством, а не жилым помещением. К тому же, обзору с башни ничего не мешает – вокруг сплошная малоэтажная застройка.

– Поскольку это жилой дом, то пробраться к башне оказалось непросто, площадка последнего этажа и вовсе закрыта решёткой с хорошим таким внушительным замком. Подъезды всего дома также закрыты, мне удалось проникнуть только в самый дальний. Там же не возникло проблем и с чердаком – он был открыт. Подобраться к башне удалось только сзади, сделать фото как-то сбоку или вообще спереди не представлялось возможным, у пологой и вдобавок скользкой крыши дома нет даже ограждений по периметру. Но отмечу, что это было не зря, башенка действительно красивая, – вспоминает Алексей Зарецкий.

Само здание было возведено в 1958 году, в тот самый момент, когда сталинская классика постепенно теряла свою актуальность и силу – этим объясняется наличие богатого барочного декора среди строгого, даже систематичного оформления фасада. Доля красоты досталась и башне: её окна обрамлены профилированным наличником, а карниз увенчан парапетом в виде валют и обелисками на столбиках. Несмотря на обилие декора, архитектурное решение башни можно назвать аккуратным и даже деликатным.

– Рейшер был известным архитектором, я даже знал его лично, когда был студентом архитектурного техникума, – вспоминает Голобородский, – правда, застал я его уже очень старым, но мне он показался очень деликатным по характеру человеком, что в принципе получило отражение в его работах.

Самыми невзрачными являются башни на Уралмаше и Сортировке. Их внешний вид, мягко говоря, скучноватый, поэтому ни одна из них не претендует на звание шедевра архитектуры.

Башни на Уралмаше и Сортировке демонстрируют абсолютно утилитарный подход, особенно постройка на Технической, 81, которая никак не претендует на градостроительную доминанту. Башня, как и весь дом, выполнены без всяких прикрас, лишь философская надпись баллончиком "Существуют только сейчас " разбавляет её скучные белые стены.

Это типичная будка для надсмотрщика с обходной галереей. Предполагалось, что на случай войны такие будки займут дежурные, следящие за воздушным пространством над городом.

Башня на Орджоникидзе – это простенькая каменная коробка, напоминающая смотровую будку на вышке у исправительной колонии, – скупой, грубый и сугубо утилитарный экстерьер. Суровости этому сооружению добавляют металлические решётки на квадратных окнах. Состояние её оставляет желать лучшего, шифер с крыши вот-вот отвалится и ненароком обрушится вниз – не дай бог, чтобы на людей.

– В саму башню проникнуть невозможно – там установлена сигнализация, – вспоминает Алексей Зарецкий. – Это небольшая комнатка с квадратными окнами, заставленная различным телеоборудованием и кондиционерами, а снаружи увешанная антеннами.

Больше всего тайн и баек вокруг башни на Свердлова, 27 – романтики говорят, что там творили художники, а любители мистики рассказывают истории о работниках КГБ, базировавшихся там. Большинство экспертов, в том числе и защитник памятников Олег Букин, говорят, что башня использовалась в качестве смотровой площадки, в частности, за ситуацией на железной дороге, близ которой и находится башня. К тому же на момент строительства (1954 год) здание принадлежало Свердловской железной дороге.

– Идея устройства доминанты в виде башни принадлежала главному на тот момент архитектору Свердловска Петру Оранскому. Но нагрянувшая тогда борьба с архитектурными излишествами не позволила сбыться этим планам, и вместо нынешней там была возведена маленькая башенка. Надо учитывать и то, что данная башня использовалась не только в целях противовоздушной обороны, она действительно могла легко использоваться внутренними органами безопасности для надзора. Я, например, точно знаю, что подобное помещение, откуда велось наблюдение, находилось на углу дома на перекрёстке улицы 8 Марта и проспекта Ленина, за гимназией № 9, – рассказывает Голобородский.

Башню на Свердлова можно назвать самой молодой из нашей подборки. Спустя несколько десятилетий после постройки дома Геннадий Белянкин, ставший в 1973 году главным архитектором города, настоял на возведении башни согласно изначальному плану.

– Ей постарались придать проектный вид, но заметно, что на реализацию всех идей денег не хватило. Сэкономили, например, на капителях, да и в целом осталось много свободного места для декора. Зато появился шпиль – так архитектор подчеркнул свою современность и неготовность полностью придерживаться правил классической архитектуры.

Внутри многоярусной башни находится металлическая винтовая лестница. Интерьер помещения весьма простой, сделанный грубо, на скорую руку – коллеги Белянкина сетуют, что архитектору всегда не хватало внутренней культуры.

– Внутри этой башни весьма уютно, она обжита, до сих пор там находятся столы и прочая мебель, оставшаяся от компании, которая арендовала башню в качестве офиса. Одно время туда часто проникали руферы (покорители крыш и высоток), поскольку там было отопление и свет. Но, когда хулиганы стали выбивать там окна, доступ на крышу закрыли, теперь проникнуть внутрь практически невозможно, – говорит фотограф. – Я пролазил через окно в подъезде, выходящее на самый край крыши, вероятность сорваться – крайне большая!

Предполагалось, что в башнях противовоздушной обороны на малоэтажных "сталинках" должны были дежурить зенитчики или смотрители, но теория осталась теорией. Это и к лучшему. Тем не менее большинство башен выполнили свою градостроительную функцию, став опорной точкой на пересечении важных уличных артерий нашего города.

Но какими бы значимыми объектами ни являлись эти башни, они так не похожи на современные постройки, поэтому и горожане будут и дальше слагать о них легенды.