Как выслеживать неверных жен, детей-наркоманов и убийц-рецидивистов. Откровения частного детектива

Частный детектив в России отличается от персонажа нуарного фильма 50-х годов. Никаких потрепанных плащей, револьверов в кобуре и хронического алкоголизма — в наших реалиях всё прозаичнее. О расширенных полномочиях речи тоже не идет: пробивать местоположение телефона или вести скрытую съемку в доме им никто не позволит.

Не имея и доли тех ресурсов, что есть у полиции, частный детектив вполне может вести полноценные расследования сам: указывать на ошибки следствия, выступать на стороне защиты или вообще помогать полицейским. Тут дело не в возможностях, а в природном таланте искать информацию.

Знакомьтесь: Денис Искаков, частный детектив с опытом работы более 15 лет. С ним мы поговорили об этой загадочной профессии, которой обычно уделяется достаточно мало внимания.

— Как вы вообще пришли в эту профессию?

— Я был сотрудником криминальной милиции. Когда ушел из органов, сначала прошел обучение на детектива, подал документы на лицензию: что не судим и что из МВД уволился с хорошими характеристиками. Начал работать как частный детектив. Потом, когда стало много работы, когда штат нужно было развивать, начал нанимать сотрудников. Организовал таким образом агентство.

— То есть, чтобы быть частным детективом, нужно иметь опыт работы в уголовном розыске?

— Раньше это было обязательным условием — не меньше трех лет оперативного стажа. Не следственного, не участкового, а именно оперативного стажа. Сейчас упростили. Простой гражданский с высшим образованием может получить лицензию детектива либо пройти обучение, чтобы получить диплом о том, что ты окончил курсы.

Не знаю, чему они там учат. Просто проводят проверки на знание законов. Это глупость. Проводить обучение должны старые люди, которые как минимум проработали в органах, а потом детективами проработали, чтобы ученики понимали профессию со всех сторон.

— Почему решили уйти из органов и заняться частными расследованиями?

— Рад служить, да прислуживаться тошно.

— Помните свое первое задание?

— Это вряд ли. Уже даже не вспомню, это было слишком давно. Может, нужно было человека найти — я на этом тогда больше специализировался.

— А найти человека — это как?

— Допустим, есть номер телефона. Телефон зарегистрирован на вас. Если не на вас, то всё равно на ваше имя подключен к каким-нибудь онлайн-банкам. Соответственно, через них можно получить ваши данные. Когда есть данные, можно найти всю информацию о вас, включая ваши другие телефоны, которыми вы когда-либо пользовались. Помимо этого, заполняя заявку на кредит, вы также оставляете номер телефона и место работы. Всё это можно узнать. С такой информацией найти человека проблем не составляет.

— Информаторы в МВД у вас есть?

— Информатор может быть только на гражданке. Есть сотрудники полиции, которым мы помогаем, совместно ведем дела. Но они не распространяют оперативную информацию, потому что это запрещено законом. Не дают доступ к базам, потому что их могут наказать. С МВД общаемся в рамках консультации, делимся опытом и подсказываем им, как и что лучше сделать. Приходится покупать базы через интернет. Они у нас гораздо больше, чем у полиции.

— То есть вы помогаете полиции?

— Ну да. Мы в принципе созданы изначально для этого. Для создания моста между гражданскими и полицией. Чтобы доверия к ним больше было.

— Насколько широки ваши возможности в расследованиях?

— Да ни насколько. Есть только круг обязанностей, а возможностей нет. Мы можем обращаться в органы с запросом информации, но нам всегда будут отказывать. Мы как гражданские, только с лицензией. Лицензия тебе позволяет только рекламироваться как частный детектив. Гражданский может и наружное наблюдение выполнять, и вести видеозапись, это законом не запрещено. Тут возникает грань со статьей 137 УК РФ о нарушении тайны личной жизни. Но личная жизнь возникает тогда, когда вы заходите к себе домой. Если к вам дрон в окно залетит — тогда да. Тут идет нарушение закона.

Я проводил анализ рынка в Свердловской области. Порядка 80 организаций предоставляют услуги частного детектива. На каких полномочиях — непонятно. Это всякие ЧОПы. На самом деле работают пять человек с лицензией: в Каменске-Уральском, Нижнем Тагиле, Арамиле и еще есть парнишка, который специализируется на розыске автомобилей. Ну и я — единственный, кто работает по уголовке.

— Какие дела вам особенно нравятся?

— Мне нравится убийства расследовать. Убийство Герасимовой с расчлененкой в Нижнем Тагиле. Следственный комитет расследовал целый год и ничего не нашел. Они списали это на суицид. Еще буквально месяц назад я закончил дело по убийству девушки, которая якобы повесилась, а она была следователем, в юракадемии даже преподавала. Ни с чего взяла и покончила с собой. Они тоже год расследовали, ничего толком не нашли. Следственный комитет не обратил внимания на многие существенные факторы в деле. Синяки, следы волочения, угол удушения, судимый сожитель. Я дал свое заключение клиентке — маме. Там она уже с адвокатом эти факторы разбирает. Поднимают из архива дело, расследуют его по новой.

— То есть на основе вашего заключения следственные действия могут быть возобновлены?

— Конечно. Я нахожу недостатки, противоречия в материалах дела, в объяснениях, показаниях. Когда я выезжал на убийство как сотрудник, я сразу мог понять, убийство это или нет. Я вижу мелочи. Мне не нужно изучать процессуальные нормы какие-то. Я сразу вижу следы борьбы, побоев, как было у той девушки. Выношу заключение, а дальше в суде уже смотрят.

— Что самое сложное в профессии?

— Мне ничего не сложно. Единственное, здесь нужно иметь неординарный ход мыслей. Если шаблонно думать, ни к чему не придешь. Тут надо замечать тонкости, детали, выявлять их и проводить дополнительные экспертизы, чтобы что-либо доказать.

— В Екатеринбурге услуги частного детектива популярны?

— Не знаю, но работы в любом случае много. Люди зачастую не знают, что вообще существуют частные детективы, и не понимают, насколько мы вообще можем быть полезны. Если мы начинаем работать с адвокатами по гражданскому или уголовному делу, возникает противовес органам. У государства есть все средства: оперативники, следователи, они полноценно расследуют дело с целью обвинить человека. Со стороны защиты получается только один адвокат, который только в конце получает возможность ознакомиться с материалами дела. За несколько дней ему нужно всё проверить и написать ходатайство следователю, а материалов может быть шесть томов. Представляете, какой объем информации ему нужно проработать? В удовлетворении ходатайства зачастую просто отказывают без какого-либо основания.

Когда мы работаем совместно с адвокатом, он занимается своими делами, а я расследую как оперативник и подсказываю адвокату разные нарушения оперативной деятельности. Но я не сторона защиты. У меня нет оснований собирать доказательство невиновности. Я собираю всё. Если человек виновен — он должен понести наказание. Это независимое расследование. Но обвиняемые и адвокаты часто обращаются. И наоборот, потерпевшая сторона, которая боится, что жулик уйдет от ответственности из-за халатности сотрудников МВД, также пользуется нашими услугами. Я собираю в полной мере доказательную базу, предоставляю следователю свое заключение.

— С чем чаще всего к вам обращаются люди?

— Супружеская измена. Весна-осень, у людей начинаются обострения, мужья и жены начинают друг за другом следить. Просят детализацию звонков, мы им в этом отказываем, потому что это незаконно. Ограничиваемся наружным наблюдением, когда следим за целью из машины. Результаты от этого есть. Родители часто обращаются, чтобы за детьми их следить: не употребляют ли они наркотики или не планируют ли чего-то противоправного. Предотвращаем преступления.

— Кто-нибудь слежку замечал?

— Нет. Самое главное в «наружке» — это не спалиться. Если человек начинает осторожничать, лучше отпустить его и воспользоваться техническими средствами. Датчик на машину или GPS-трекер в сумку сам муж подбросит.

— От каких дел отказываетесь?

— Отказываюсь от сбора информации, когда клиент толком не может объяснить, для чего она ему нужна. То есть, если наружное наблюдение запрашивают якобы за любовницей, а на самом деле она не любовница. Мы же об этом узнаем. Я сразу предупреждаю клиента, что если это какие-то противоправные цели, то я обращусь в полицию. Я не согласен быть соучастником преступления.

Отказываюсь также от того, чем заниматься скучно. Вот девушка, ей 21, предоставляет интим-услуги. Ее родители к нам обратились, чтобы выяснить, так ли это. Что тут выяснять? Или человек в секту ушел — кришнаит, верит во что-то свое, ну и пусть верит. Дурак, что сказать? Мы не беремся за то, чтобы кого-то насильно выводить оттуда.

— Как вы набираете сотрудников в свое агентство? Какой должна быть главная характеристика у соискателей?

— Самое главное, чтобы человек был служивый именно в оперативных подразделениях. Человек, не имеющий опыта оперативного стажа, не умеет ни проводить наружное наблюдение, ни аналитическим складом ума не обладает. Также важно, чтобы не был судим, не было склонностей совершать преступления. Как вы понимаете, информация носит разный характер. Ее можно использовать как во благо, так и во зло. То есть человек должен быть кристально чистым и отвечать моральным принципам и требованиям.

— Как родственники относятся к вашей профессии?

— А у меня все родственники сотрудники. Наоборот, они рады, что я ушел из органов, у меня спокойная жизнь и я могу общаться с ребенком, с семьей, а не сижу в кабинете допоздна. Могу работать дома, заниматься своими личными делами и в это же время служить и помогать людям.

Также почитайте 13 глупых вопросов, на которые отвечает частный детектив из Екатеринбурга.

Эта профессия — не исключительно мужская: екатеринбурженка в 25 лет поняла, что ей надоело работать администратором в ночном клубе, и решила стать частным сыщиком. Мы с ней пообщались.