«Она вся выгибалась, закатывала глаза». На Урале полуторагодовалая девочка за два месяца сгорела от болезни

В семье жительницы Режа произошла трагедия: 10 апреля у 33-летней Натальи Мироновой умерла полуторагодовалая дочь Мирослава. Девочка буквально за два месяца сгорела от болезни — всё это время мать возила ее по больницам, но никто так и не смог понять, по какой причине ребенку становилось всё хуже и хуже.

Только после вскрытия семья узнала, что произошло. Сейчас Наталья задается вопросом, можно ли было спасти ребенка. Она считает, что у медиков было халатное отношение к ее дочери.

Наталья родила девочку на 33-й неделе беременности, чуть раньше срока — маленькая Мирослава весила 1790 граммов. Два месяца мама с дочкой провели в перинатальном центре из-за низкого веса ребенка.

— Из перинатального центра нас выписали 15 августа 2022 года, состояние у ребенка было хорошее, — говорит Наталья Миронова. — Единственное, у дочери была дыхательная недостаточность, потому что она родилась недоношенной и развивалась медленнее, чем другие дети. Мы ездили на реабилитации, дочь уже начала вставать. Голову она держала очень хорошо, но иммунитет был слабый.

Всё началось 12 февраля 2024-го — в этот день Наталья пыталась вызвать на дом скорую помощь. У Мирославы не было температуры, но начались проблемы с дыханием. На горячей линии матери ответили, что все две дежурные машины заняты, поэтому женщина решила сама отправиться в ближайшую режевскую больницу, где девочку сразу положили в реанимацию из-за нехватки кислорода в крови. В этот же день врачи приняли решение перевезти девочку в 11-ю больницу Екатеринбурга с помощью бригады Территориального центра медицины катастроф (ТЦМК).

— В реанимацию дочь положили одну. Через два дня мне позвонили и сказали, что у ребенка подтвердили ковид, что у нее пневмония и необходимо перевести ее в инфекционное отделение 40-й больницы. Я спрашивала, нужно ли привезти какие-то вещи, но мне ответили, что не надо. В машину скорой помощи ее положили в одном пододеяльнике, я смотрю — она у меня лежит чуть ли не голышом, руками машет. У меня началась истерика, я заревела, — вспоминает Наталья. — Всё, нас положили в 40-ю больницу, там дочери снова поставили пневмонию, но коронавирус вылечили.

26 февраля маму с дочкой перевели обратно в 11-ю больницу, где ребенку, по словам Натальи, продолжали капать антибиотики. После этого у девочки резко поднялась температура, анализы ухудшились. Наталья с Мирославой провели в больнице полторы недели, после чего им снова пришлось «переезжать».

— Ко мне пришел врач и сказал, что в отделении на втором этаже мальчик заболел корью, и все, кто был с ним в контакте и не имеет прививок от кори, будут переведены обратно в 40-ю больницу. Нас перевезли, а потом дочери два дня капали иммуноглобулин, чтобы мы ничего не подхватили. У Мирославы была температура под 40, ее опять забрали в реанимацию, поставили подключичный катетер в шею. Получилось не с первого раза, из этой ранки постоянно бежала кровь, — рассказывает Наталья. — Чтобы понять, почему так, ей несколько раз сделали рентген.

Перед выпиской я спрашивала, будут ли сеять катетер на наличие инфекции, на что мне ответили, что такой практики в 40-й больнице нет и в этом нет смысла, — добавила Наталья.

Из 40-й больницы маму с дочерью выписали только 3 апреля, когда у Мирославы спала температура. На место, где был установлен подключичный катетер, наложили повязку — сутки ее нельзя было трогать и чем-либо обрабатывать. В ночь на 5 апреля Наталье пришлось снова вызвать скорую помощь.

— Примерно в 23:00 у дочери поднялась температура под 40 градусов, резко поменялся цвет кожи, став серо-бурым. Из-под повязки, где стоял катетер, начал течь гной. Она вся выгибалась, закатывала глаза, — с ужасом вспоминает Наталья. — Сатурация была 48% (в норме должно быть 95% и выше. — Прим. ред.), у нее снова началась кислородная недостаточность. Нас повезли в реанимацию режевской больницы, приехали врачи ТЦМК, сбивали ей температуру, а потом повезли в областную больницу в Екатеринбург.

По дороге Мирославу подключили к искусственной вентиляции легких. Наталья собрала все вещи, документы и с небольшим опозданием приехала в больницу, где ей сказали, что у дочери развился сепсис (иначе говоря, произошло заражение крови), а на следующие сутки ей диагностировали корь.

Полуторагодовалой девочке дважды сделали переливание крови, но на следующий день, 6 апреля, она покрылась пятнами.

— Оказалось, что у нее было 75% поражение легких, двухсторонняя пневмония. Дочери капали антибиотик, меняли его, но ничего не помогало, а 10-го числа она умерла. Через несколько дней после смерти мне позвонила врач, спрашивала, состоит ли кто-либо из нашей семьи на учете по ВИЧ. Якобы ей сказали, что причиной смерти ребенка были не только корь и сепсис, но и иммунодефицит. У меня есть анализы с отрицательным результатом по ВИЧ и гепатиту, которые мы сдавали в феврале при поступлении в больницу. Откуда взялась инфекция, вдруг ее занесли в больнице? — не понимает Наталья.

В протоколе патолого-анатомического вскрытия указано, что причиной смерти Мирославы стали первичный иммунодефицит и двухсторонняя тотальная рецидивирующая пневмония. После в справке о смерти указали, что девочка умерла от отека головного мозга, пневмонии и множественной аномалии. Обычно так обозначают врожденные патологии развития.

— Я не понимаю, почему буквально за несколько дней до смерти ее выписали из больницы с плохими анализами? По результатам анализов от 1 апреля у нее был СРБ на уровне 15 (нормальным уровнем С-реактивного белка в крови считается 0–1 мг/л. — Прим. ред.). Это не нормально, это очень высокий показатель. Почему ее выписали с недолеченной пневмонией? — задается вопросами мать Мирославы.

Наталья требует провести проверку во всех четырех больницах, где лежала ее дочь. Для этого она обратилась в Министерство здравоохранения Свердловской области и в страховую компанию «Астромед МС».

В свердловском Минздраве на вопросы журналиста E1.RU ответили, что вся информация о фактах обращения пациента за медицинской помощью, его лечении, состоянии здоровья и диагнозе составляет врачебную тайну (по статье 13 закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

— В связи с этим мы не можем разглашать какие-либо персональные данные и детали, касающиеся состояния пациента и оказанной ему медицинской помощи, — ответили E1.RU в пресс-службе министерства.

Самой Наталье в Минздраве ответили лишь, что каждый случай смерти ребенка подлежит клинико-патологоанатомическому разбору на заседании Областной комиссии по детской смертности, в том числе и случай ее дочери.

— В настоящее время мы обратились в адрес председателя Следственного комитета России, чтобы все обстоятельства произошедшего были установлены. Смерть ребенка — это всегда страшно, особенно когда это происходит так часто (судим по статистике имеющихся дел в работе), — рассказала юрист Юлия Липинская, представляющая интересы семьи.

Редакция E1.RU приносит соболезнования родным и близким маленькой Мирославы.

Похожая ситуация произошла у екатеринбурженки Юлианы, которая в июле этого года потеряла полуторагодовалого сына Мирона. Малыш был в больнице и накануне смерти всю ночь кричал от боли, а маму успокаивали, что ничего страшного не происходит. Утром его не стало. Диагноз смог выявить только патологоанатом. Оказалось, что ребенок погиб из-за вируса герпеса. Следственный комитет возбудил уголовное дело, чтобы выяснить, есть ли в случившемся вина медиков и как получилось, что здоровый ребенок вдруг сгорел за три дня от болезни, которую при жизни так и не диагностировали.

Ранее в Нижнем Тагиле скончался младенец, который кашлял много месяцев. Верный диагноз ему тоже поставили только после смерти.