«Угрозы выходят на новый уровень». Политолог Руслан Курбанов — о терактах в Дагестане

В терактах, которые потрясли Дагестан накануне, одни увидели признаки разложения местных элит, другие — происки недружественных стран, третьи — свидетельство проросшего снизу ваххабизма. О причинах произошедшего и о дагестанской молодежи наши коллеги из «Фонтанки» поговорили с политологом, старшим научным сотрудником Института востоковедения РАН и уроженцем Дагестана Русланом Курбановым.

— Есть ли какая-нибудь связь между терактом в «Крокусе», событиями в ростовском СИЗО и вчерашней трагедией в Дагестане?

— Это звенья одной цепи. Причем все три нападения были совершены в дни религиозных праздников. «Крокус» в месяц Рамадан — в священные последние десять дней. Ростов-на-Дону в дни Курбан-байрама, а Махачкала и Дербент в дни православного праздника Троицы. Цели выбирались профессионально. Били по Дербенту как по колыбели трех авраамических религий, где четырнадцать веков в мире живут иудеи, мусульмане, христиане.

— В Дагестане погибли 15 полицейских. Среди них почти все мусульмане. Только ли религия могла быть причиной терактов?

— Теракты совершались в игиловском* формате с перерезанием горла. Абсолютно формат ИГИЛ* с полным пренебрежением к жертвам-мусульманам и к запретам, которые наложил пророк. Есть жесточайший запрет: нельзя причинять вред и создавать угрозу жизни мирным людям — старикам, женщинам. Еще особенно подчеркивается категория священнослужителей. Запрещено нападать на храмы, создавать угрозу жизни священникам.

Игиловские* адепты идут на прямое нарушение этих жестких установок. Они нарушают канонические принципы, им просто плевать на всё. Игиловцы* добиваются максимального общественного резонанса, чтобы доказать, что они еще существуют.

— Среди тех, кого называют террористами, оказались два сына главы района Дагестана. Что толкает вполне обеспеченных людей, обладающих определенным статусом, на радикальный путь?

— За время двух войн в Чечне и контртеррористической операции в Дагестане линии идеологического раскола пролегли через семьи элит, которые включены в правящую верхушку. Это не просто уровень глав администраций отдельных районов, мэров, это вплоть до министров. Во-первых, в дагестанских семьях рода большие. Во-вторых, в этих родах есть огромное количество нереализованной молодежи, попадающей под влияние радикальных идеологов и трактовок. Количество таких трагедий в Дагестане уже перевалило за сотни.

Например, в семье экс-министра культуры появились апологеты радикальных трактовок ислама. Они взяли в заложники престарелого главу семьи. Дом штурмовали силовики. Практически все члены семьи погибли. Другой пример: сын полковника юстиции Дагестана оказался боевиком. Он получил задание расстрелять отца — взял пистолет и расстрелял. Вывел семейные деньги и передал их боевикам.

Этих случаев десятки, а линии раскола пролегли уже давно. Сегодня они находятся в спящем состоянии, но при резком изменении общественно-политической ситуации или вызовах могут проявить себя.

— Почему вообще молодые люди идут в радикальный ислам?

— Бюджетные деньги осваиваются только двумястами семьями, приросшими к госбюджету. Они не пускают строить карьеру, забетонировали все возможности для самореализации молодежи.

Также происходит радикализация из-за огромного количества нерешенных вопросов в духовном воспитании. Как отвечать на массовый приезд туристов? Три миллиона туристов для трехмиллионного Дагестана — это цивилизационный вызов. Власти ничего не сделали для того, чтобы подготовить молодежь к принятию большого количества гостей со стороны. Радикалы внушают молодежи, что с туристами идет цивилизационный вызов устоям дагестанского общества. Далее чудовищные события в Палестине — в прямом эфире при полном бездействии и безмолвии арабских режимов, которые должны были бы ее защищать.

Это всё деформирует душу, психику молодежи, они легко попадают под влияние радикалов, которые никуда не исчезли, которые, наоборот, получили новые возможности для пропаганды через социальные сети. Угрозы выходят на новый уровень и будут только расти.

— А власти-то в курсе об этих угрозах?

— Власть догадывается о некоторых контурах, и то отдаленно. Для того чтобы владеть ситуацией, нужно привлекать в область экспертов — кавказоведов, религиоведов, конфликтологов, экономистов. Власть рекрутированием экспертов не занимается.

— Почему ситуация в Палестине так сильно волнует дагестанскую молодежь?

— Дагестан на протяжении столетия был частью глобального мусульманского государства — Халифата и Османского султаната. Это отличает Дагестан от других регионов Кавказа. У нас на арабском языке говорили в некоторых деревнях до времен Сталина. Уровень интеграции был очень сильным.

Сегодня происходящее в Палестине волнует дагестанцев не только из-за массовой гибели палестинцев, но из-за безопасности третьей святыни ислама — мечети Аль-Акса.

Вообще эта земля является священной для мусульман, поэтому происходящий на ней уровень кровопролития и отъем религиозных святынь будут создавать больший кризис идентичности. Это еще может аукнуться внутри российского общества. Власти, к сожалению, этой проблеме не уделяют должного внимания и не купируют угрозу на ранних этапах.

— А какие сегодня авторитеты у дагестанской молодежи?

— Авторитет для дагестанской молодежи — это те, кто добился большого успеха. Для спортивной молодежи — это спортсмены, бойцы по боям без правил, олимпийские чемпионы. Это безусловные лидеры. Второе — это религиозные толкователи, авторитеты мирового уровня. Это ученые Саудовской Аравии, ученые Египта, ученые Сирии. В том числе от них молодежь напрямую черпает многие трактовки и концепции. Сегодня социальные средства позволяют это сделать с большой легкостью.

Также для дагестанцев большими авторитетами являются все, кто в креативных профессиях добился большого успеха. Инвесторы, маркетологи и различные айтишные профессии. Все, кто умеет сегодня быстро зарабатывать деньги. Они уже дистанционно являются авторитетами.

Три категории, скажем, авторитетов, лидеров общественного мнения, они влияют на дагестанскую молодежь.

— Откуда молодежь получает информацию?

— Instagram**, Facebook*** (запрещены в РФ; принадлежат корпорации Meta****, которая признана в РФ экстремистской), Telegram, YouTube. Наиболее популярен в Дагестане Instagram**. Он шире используется, чем в целом по России, для раскрутки страниц, новых идей, контекстов. Многие дагестанцы владеют арабским языком, а другие овладели английским под влиянием Хабиба Нурмагомедова. Дефицита в получении новой информации нет — Дагестан находится в авангарде многих направлений даже на уровне России.

— Что говорят в мечетях после терактов в Дагестане?

— Официальные мечети находятся под влиянием духовного управления муфтията. В этих мечетях, естественно, осуждается нападение. Террористы подвергаются анафеме.

Есть еще разговоры в кругах независимо мыслящих представителей дагестанской интеллигенции, чиновничества, спортивных и религиозных кругов. Они тоже осуждают и в ужасе от необъяснимой жестокости и насилия. Бесцельного такого — нет никакой цели, нет никаких требований. Этого не было в «Крокусе». Нет и в этом случае. Это просто акция устрашения. А также попытка нанести болезненный удар по России в самое уязвимое место — в межнациональные и межконфессиональные отношения.

* ИГИЛ — запрещенная в России террористическая организация.
**, *** Запрещены на территории РФ.

**** Признана экстремистской и запрещена на территории РФ.