«Его смерть была шоком». Директор приюта — о том, как хоронила сына судьи, ставшего жертвой черных риелторов

Ольга Бахтина — директор социального приюта. Он находится в частном секторе Юго-Запада в Екатеринбурге. В доме с золотой лепниной, под роскошными люстрами расположились несколько десятков постояльцев, которым негде жить. Это и бывшие бродяги, которые больше не могут обитать на улице, и обычные домашние старики, за которыми некому ухаживать, и те, кого сдали родные дети.

Недавно Ольга похоронила самого молодого своего постояльца: Ивану было 36 лет, он жертва черных риелторов. Она рассказала, с какими трудностями столкнулась, когда хотела похоронить человека так, как он когда-то попросил, рядом с родными. Далее — ее рассказ от первого лица.

— Иван жил у нас почти пять лет, был самым молодым постояльцем нашего приюта. Попал к нам в 32 года. Его квартиру отняли черные риелторы. Вообще, Иван из хорошей семьи, отец — бывший судья, мама — лингвист, преподаватель английского. Занимался спортом, борьбой, учился в школе, поступил в колледж, но так получилось, что еще подростком пошел не по той дороге. Может, не хватило в нужный момент родительского внимания и контроля. Родители жили в разводе, целый день на работе, а он целыми днями был предоставлен себе, так и рос во дворе.

Попал в детскую колонию за участие в драке, которая закончилась гибелью одного из участников с другой стороны. Их подростковая компания столкнулась на Сортировке с приезжими. Срок ему дали небольшой, год или полтора — учли, что драку спровоцировала вторая сторона. Мог бы выйти и начать нормальную взрослую жизнь, но он, как сам потом вспоминал, пошел по наклонной: толком не работал, алкоголь, наркотики. Родители умерли, благополучные родственники отказались, перестали общаться.

Иван стал жертвой преступников. Они заприметили неблагополучного парня, у которого в собственности была своя квартира. Эту квартиру в кирпичном доме давали еще его отцу как судье, потом он там жил с мамой.

И вот одна из участниц банды, с виду благополучная женщина, риелтор, вошла к нему в доверие, познакомилась через общих знакомых. Видимо, специально искали жертв среди таких людей. Обманом Ивана выманили из квартиры на улицу, затолкали в машину, надев на голову пакет. Держали несколько дней в какой-то запертой квартире, били, увозили на скотомогильник, угрожая закопать — и так, пока он не подписал договор купли-продажи. Почти все деньги, больше двух миллионов, черные риелторы забрали себе, Ивану купили комнату в разрушенном бараке в области. Он продал ее за сто тысяч, потом жил на улице, попался на воровстве.

Уже в колонии на него вышли оперативники, они расследовали дело о банде черных риелторов. Иван был не единственным пострадавшим, но ему еще повезло, что, в отличие от других, он остался жив. Признали потерпевшим, стал сотрудничать со следствием. В колонии он пробыл недолго, восемь месяцев.

Сперва после освобождения Иван был под госзащитой на время следствия, жил на съемной квартире. Потом, видимо, когда следствие закончилось, правоохранительные органы вышли на наш приют, попросили пристроить. Предупредили, чтобы он особо «не светился», не рассказывал ничего о себе, по возможности избегал общения и новых знакомств, тем более что один из бандитов сбежал от следствия. Из соображений безопасности мы с ним решили, что он будет жить у нас под другим именем: Алексей. Так он представлялся при знакомстве. Похитителей его отправили в колонию, приговорив к разным срокам. Один до сих пор в розыске.

Сам Иван, живя у нас, больше никогда не ввязывался ни в какие плохие или криминальные истории. Алкоголем тоже не злоупотреблял, у нас с этим строго. Добрый, а еще умный и начитанный. У нас в приюте своя библиотека, и, когда было время, он постоянно сидел за книгами. Перечитывал классику: «Войну и мир», «Преступление и наказание». Он был очень благодарен мне за помощь и старался отплатить добром за добро.

Мне он помогал по разным хозяйственным делам, работы у нас много. Сдал на права, решили, что будет работать водителем на нашей служебной машине. Некоторая потерянность по жизни всё-таки у него была. Например, мог бы устроиться на работу в другое место, снимать что-то, а не жить среди немощных людей, ведь он молодой, физически крепкий. Но, видимо, побаивался еще самостоятельной жизни. Или одиночества.

Судьба его меня задела, при таких способностях, нормальных родителях — и так нелепо всё сложилось. Мы включились в его историю, которая совсем не походила на истории остальных постояльцев. Многие пожилые, немощные люди доживают в приюте свои последние дни, мы можем помочь им лишь уходом, а тут у парня полжизни впереди. Нужно, наоборот, помочь ему вернуться к нормальной жизни.

Юрист, которая с нами сотрудничает, помогла Ивану составить гражданский иск к черным риелторам. Он выиграл суд, с похитителей должны были взыскать два миллиона двести тысяч. Исполнительное производство передали приставам. У парня появилась возможность купить хоть какое-то жилье. Всё у него могло еще наладиться, могла быть семья.

Иван умер внезапно, от инсульта. Как-то почувствовал себя плохо, разговаривали в кабинете, вдруг — невнятная речь, не мог удержать кружку в руках. Вызвала скорую. Увезли в больницу, утром вернулся обратно. Врачи успокоили: ничего страшного, какая-то пищевая аллергия. Неделю всё было нормально, по крайней мере, не жаловался. А очередным утром пришла на работу, он лежал на полу в моем кабинете. Скорая сказала: остановка сердца. За время работы в приюте я не раз хоронила своих постояльцев: бывает, что кроме меня некому. Это тяжело, но часто уход ожидаем.

Смерть Ивана была шоком. Ему было 36 лет. В моем кабинете осталась книга, которую он не успел дочитать до конца. Это роман австралийского писателя Робертса «Шантарам» о человеке с тяжелым прошлым, беглом преступнике, который не растерял человеческих качеств, сумел выжить, выбраться из бездны.

На одном из кладбищ Екатеринбурга у Ивана похоронены дедушка с мамой. Отец — в другом городе. Он навещал их могилы, когда жил в приюте. Как-то даже приезжали вместе. Тогда он вдруг попросил: пообещай, если что случится, похороните рядом с мамой. Я: ну что, мол, за «похоронные» просьбы в 30 лет? Но он настоял, чтобы ему пообещали.

Однако исполнить обещание я смогла с большим трудом: похоронить человека (например, друга или хорошего знакомого) без документов, подтверждающих родство, непросто.

Приехала на кладбище, к его маме и дедушке, привезла урну, предъявила свидетельство о смерти матери, его свидетельство.

Но этого было недостаточно, нужны были еще документы на деда, свидетельство о рождении мамы, что дедушка — ее отец.

Конечно, ничего этого у Ивана не было. Отправили в загс, запрашивать эти документы. Я была не одна такая, кого развернули. При мне пришла бабуля, плачет, хочет подхоронить мужа к отцу. Нет у нее нужных документов и никогда не было, а они нужны. Еще два года назад, говорит, хоронила, не было таких жестких отказов. Но в итоге так же, как и я, уехала домой, забрав урну с прахом мужа.

Я забрала урну, цветы, уехала. Съездила до загса. Там попросили мои документы, подтверждающие родство с покойным. Их, конечно, не было. «Тогда мы вам не можем дать эти справки». Я в панике: «Вы хотите сказать, я не смогу его вообще похоронить?» — «Без справок — нет».

Уже позже мне рассказали, что все эти жесткие требования ввели для борьбы с коррупцией со стороны кладбищенских работников. Люди на эмоциях, в горе отдавали последние деньги, чтобы похоронить, не бегая за лишними бумагами, и теперь наличие всех нужных документов спрашивают строго. То есть идея, получается, хорошая. Но вот видите, какими проблемами для людей она может обернуться в некоторых случаях.

Мне помогли хорошие люди, которые меня знают по социальной работе, всем ее нюансам. Например, когда мне звонят посреди ночи на лично-рабочий номер из больницы и говорят: «Заберите бездомного, пришел к нам замерзший, отогрели и не знаем, куда его девать». А я сплю, у меня рабочий день закончился, но как тут откажешь! В общем, нашу проблему решили после их вмешательства. Иван, наконец, обрел покой рядом с родными людьми, с мамой и дедушкой.

Прочитайте наш репортаж из этого приюта, у каждого из его обителей своя тяжелая история. Есть те, кого обманули родственники, уговорив переписать квартиру, а потом отвезли сюда, а есть те, кто сам когда-то в молодости предал родных и теперь остался одиноким.