Беженка из Донбасса восемь лет добивалась гражданства РФ. Вот ее история борьбы с бюрократией

Камиле 25 лет, но пережить она успела столько, что врагу не пожелаешь. В 2014 году, вскоре после Евромайдана, девушка покинула родное село под Донецком, попадала под обстрелы, скиталась, приехала в Россию. Однако и тут ее жизнь была сплошной борьбой за выживание. Причем в основном из-за бюрократии и черствости чиновников и полицейских из миграционной службы. Получить красный паспорт ей удалось лишь несколько месяцев назад, после долгих лет мучений. NGS24.RU рассказывает со слов Камилы ее историю.

Камила Казиева родилась в 1997 году в Новобахмутовке Ясиноватского района Донецкой области. Это село в 25 километрах к северу от Донецка, где до 2014 года жило около тысячи человек. Мама почти сразу бросила Камилу на попечение бабушки и исчезла в неизвестном направлении. Бабушка Елена Андреевна как могла заботилась о внучке, но жили они всё равно бедно. Иногда им отключали электричество за неуплату. Тем не менее девочка старалась нормально учиться и выглядеть.

— Я ни разу не пришла в школу с немытой головой. Если не было света — мылась в темноте. Я в целом была хорошисткой, по нескольким предметам в олимпиадах участвовала, у меня были дипломы, грамоты. Я на детство не жалуюсь. Да, были трудности, а кто у нас не донашивал чужие вещи? Бабушка для меня сделала всё, — говорит Камила.

В мае 2014 года ей было 16 лет. Однажды семья увидела над своим поселком вертолеты. По воспоминаниям Камилы, они летали очень низко, кружили над домами, будто предупреждая жителей.

— На следующий день в перелески вокруг села начали завозить военных. Привозили их фурами, там была просто тьма народу, они постепенно распространялись по поселкам, — говорит девушка.

Через несколько дней бабушка поехала в Донецк, чтобы снять пенсию. Камилу она взяла с собой — у девочки не было босоножек на лето. И там пенсионерка с девочкой попали под обстрел. Бомбежка застала их в огромном магазине Metro. Елена Андреевна с внучкой и другие покупатели прятались в магазине, пока всё не стихло. А когда вышли — Камила увидела разбитые машины, выбитые окна и тела людей.

— Какие-то ребята подхватили нас с бабушкой, посадили в автобус, повезли прочь, в более безопасное место. Потом мы с ней долго окольными путями возвращались домой, — вспоминает Камила.

По ее словам, саму Новобахмутовку не бомбили ни разу, но звуки взрывов регулярно доносились из Донецка и окрестностей.

А в июне на пороге дома внезапно объявилась мать Камилы Инна. Она не была лишена родительских прав: деревенской бабушке никогда не приходило в голову этим заняться. Инна объявила дочке, что свозит ее в Донецк — якобы получить гуманитарную помощь.

— Она мне сказала, что там военные детям вкусняшки дают. А я такая наивная была — поехала. Сейчас я понимаю — она решила рвануть в Россию, потому что услышала, что тут дают деньги и жилье беженцам. А меня взяла с собой, чтобы получить побольше — как женщина с ребенком. Она рассчитывала через меня получить гражданство, деньги и квартиру, — с горечью говорит Камила.

Инна тайком забрала у бабушки документы дочери и повезла девочку куда глаза глядят. Они долго колесили по всему Донбассу на электричках, пересаживались с одной на другую, ездили кругами, несколько раз попадали под обстрелы. Камила умоляла мать вернуть ее домой к бабушке, но мать била ее и грозила бросить одну на ближайшей станции.

Денег у горе-мамаши не было, она заставляла дочку подходить к военным, ополченцам и просто случайным людям — просить еду и сигареты. Один раз девочка попросила у ополченца телефон, позвонила в свою школу и попросила передать бабушке, что внучка жива, едет в Россию. Девочка боялась, что бабушка станет искать ее и погибнет где-нибудь по дороге.

Наконец Инна и Камила добрались до Крыма. Украинские пограничники пропустили их не глядя, а вот российские отказались пускать в страну. Дело в том, что у Камилы в ее 16 лет вместо паспорта всё еще было свидетельство о рождении. Бабушка не могла оформить ей паспорт, так как не являлась ее законным опекуном. А матери не было до этого дела.

Деваться женщине с дочкой было некуда. Тогда пограничники подсказали им, как сделать паспорт в полевых условиях. Им посоветовали добраться до Мелитополя, там стоял палаточный городок, где оформляли паспорта беженцам, потерявшим документы.

— Волонтеры нас там кормили, поили, заплатили за меня госпошлину, сделали фотографии, сняли отпечатки пальцев. Там сидели сотрудники миграционной службы, они мне выдали паспорт гражданки Украины. Он был оформлен по всем правилам, кроме одной мелочи, адрес прописки был без рамки, — объясняет Камила.

И в России, и на Украине на страницу с пропиской ставят прямоугольный штамп в виде рамки и в эту рамку уже вписывают адрес. Но в палаточном лагере штампа-рамки просто не оказалось.

— Это отсутствие рамки мне потом очень дорого обошлось, — вздыхает Камила.

С этим паспортом семья Казиевых смогла пройти через границу и попасть в Крым. Там их поселили в пункте временного размещения. Надо было выбирать, в какой регион РФ ехать жить.

— Мама стала читать в интернете, где какие условия для беженцев в России. И вычитала, что якобы самая большая помощь — в Красноярске. Деньги там, квартира. Она думала, что просто приедет и ей всё дадут. По-моему, чтобы что-то получить, надо какую-то пользу стране принести, состояться как человек. А она считает, что можно и без труда всё получить, — сетует Камила.

В конце лета вместе с другими беженцами их перевезли на теплоходе через Керченский пролив и в Анапе посадили в поезд до Красноярска. Камиле тогда уже исполнилось 17 лет.

— В Красноярск мы приехали в сентябре. Тут были первые заморозки, выпал снег, а мы в босоножках и летней одежде. В Крыму-то жара была +40. Миграционная служба отправила нас в социально-оздоровительный центр «Жарки» Рыбинского района. Дали осеннюю одежду, обувь, средства гигиены, дали всё необходимое, прекрасно кормили пять раз в день. Вещи привозили новые — из магазинов, с бирками и этикетками. Всё было хорошо. Но до определенного момента: пока наши дончане-луганчане не начали продавать эту гуманитарку на рынках и различных сайтах. Их застукали, показали во всех новостях, — разводит руками Камила.

По ее словам, более ответственные беженцы старались подрабатывать или волонтерить, чтобы быть полезными. Менее ответственные — пили, дрались и воровали казенные одеяла из «Жарков». Ее мать Инна относилась ко второй категории.

— Я на родине успела окончить 10 классов. И хотела бы пойти в 11-й. Директор «Жарков» Вера Константиновна, низкий ей поклон, сказала моей матери, чтобы она шла записывать меня в местную школу. Но маме было не до того. Она верила, что ей скоро просто так дадут квартиру в Красноярске, а пока можно пить и гулять. Вера Константиновна пригрозила, что выгонит мать на улицу, и заставила ее оформить меня на учебу, — говорит девушка.

Камила попала в школу поселка Урал Рыбинского района, ее возили туда на школьном автобусе. Девочка проучилась несколько недель, как вдруг учеба резко оборвалась. В конце октября ее с другими детьми-беженцами отвезли в Бородино и организовали им ОГЭ. По всем предметам поставили тройки и вручили аттестаты о неполном среднем образовании.

— Было очень обидно. Я считаю, что нормально сдала как минимум половину тестов, но, мне кажется, учителя не глядя поставили всем тройки. Что уральской школе, что бородинской просто надо было от нас поскорее избавиться. Они нам прямо так и говорили: не морочьте голову, вы всё равно русский язык не знаете. Мы действительно не учили правила русского языка, но мы все на нем говорили. Я готова была учиться, а мне не дали такой возможности, — сожалеет Камила.

Тут как раз Инна решила поискать лучшей доли и сбежала из «Жарков», прихватив все документы дочери. К счастью, в уральской школе осталась копия украинского паспорта девочки. Эта копия и стала ее единственным документом на ближайшее время.

Держать в «Жарках» несовершеннолетнюю без родителей Вера Константиновна не имела права. Надо было либо отправить ее в детдом, либо пристроить на учебу в техникум, где она сможет жить в общежитии. Камила попросилась в техникум. На следующий день ее на машине отвезли в филиал Канского техникума отраслевых технологий и сельского хозяйства.

В этом филиале учили на поваров. Находился он в маленьком селе Георгиевка, в 40 километрах от Канска. Общежитием служило очень старое деревянное здание.

— Это такое местечко на отшибе, где учатся в основном детдомовские дети, у которых нет особых вариантов, куда поступить. Внутри было холодно. Я постоянно там мерзла, у меня пальцы синели, нос отваливался. Я приехала из «Жарков» в осенней одежде и обуви, у меня ничего теплого не было. Мне девочки иногда одалживали пуховик. Сам техникум был в 150 метрах от общежития, я по морозу в осенних сапогах добегала, — говорит Камила.

По ее описанию, кормили в техникуме вкусно, но мало. Например, на ужин могли дать один йогурт, в такие вечера приходилось ложиться голодной. Стипендия у девушки составляла 606 рублей в месяц. Другие студенты получали либо пособие по сиротству, либо помощь от родных. Некоторые подкармливали Камилу, другие относились к ней плохо.

— Буллинг еще тот был. Я дружила с девочками только из моей комнаты, а остальные буллили меня. В основном: укроп, бандера, нерусь, еще что-нибудь такое, — вспоминает Камила.

Она говорила директору, что ей нужна зимняя одежда, а стипендии не хватает даже на средства гигиены. Спрашивала, не положена ли ей какая-то помощь как беженке. Но директор и сам понятия не имел, что с ней делать.

— Сергей Васильевич ко мне очень хорошо относился, но не знал, как помочь. Ему меня подкинули и всё. Он звонил своему руководству, звонил в администрацию Канска, звонил в миграционку, звонил волонтерам, просил привезти вещи для меня. Никто ничего не объяснял и ничего не делал. Он хотел уже на свои деньги мне одежду покупать, но я не позволила. Сергей Васильевич и сам носил один-единственный костюм. И жил в деревянной избе.

В середине декабря девочка не выдержала и позвонила в «Жарки»: спросила, не вернулась ли туда ее мать? Ей сообщили, что Инна объявилась в Красноярске, в социальной гостинице для беженцев на окраине Октябрьского района, дали адрес. Камила взяла свою стипендию и поехала искать мать, чтобы хотя бы забрать у нее свой паспорт. В техникуме она никому ничего не сказала — в тот момент девочка была обижена на всех.

— Я в таком состоянии была: замкнутая, расстроенная, меня бросила мать, меня обманули с аттестатом. Я не хотела ни с кем разговаривать, — говорит она.

Камила прибыла в Красноярск ночью на междугороднем автобусе и пошла плутать по незнакомому городу. Посторонняя женщина увидела ее на улице в осенней одежде на морозе, дала денег на такси. Наконец, Камила приехала в соцгостиницу. Ее мать была пьяна и агрессивна, кинулась на дочь с кулаками. Паспорт отдавать не хотела — он был нужен ей, чтобы выдавать себя за женщину с ребенком. Другие беженцы из гостиницы с трудом утихомирили Инну и буквально силой отобрали у нее девочкин документ. Миграционную карту найти не удалось. Потом люди проводили Камилу до автовокзала и посадили на автобус до Канска.

— Я вернулась в техникум, а там меня уже с полицией ищут. Опросили, посмотрели документы. Полицейский Евгений Крестовский, он сейчас большая шишка в канской полиции, говорит мне: «Я тебя могу обрадовать. У тебя есть несколько дней, чтобы сделать регистрацию, иначе мы тебя депортируем». Я стою и не знаю, что делать. В итоге техникум как-то сгладил вопрос, полиция про меня забыла, — рассказывает девушка.

В январе Камила нашла у себя визитку уполномоченной по правам ребенка в крае Ирины Юльевны Мирошниковой. Карточку кто-то дал ей еще в «Жарках», но девушка забыла о ней. Теперь она позвонила и рассказала о своих бедах, о том, как замерзает.

— Мирошникова приехала с комиссией. Руководству техникума досталось: где-то плинтус неприбитый, где-то штукатурка осыпалась. Я надеялась, что она хоть куртку какую-нибудь ношеную привезет или поесть. Но Ирина Юльевна меня опросила, сфотографировалась со мной в своей норковой шубе и уехала. Правда, потом от ее приезда был эффект: меня признали сиротой, — вспоминает Камила.

После вмешательства Мирошниковой управление образования Канского района обратилось в суд с просьбой присвоить Камиле статус несовершеннолетней, оставшейся без попечения родителей. Сотрудники суда дозвонились ее матери и узнали, что та вернулась в Донбасс, а дочку даже знать не хочет.

В апреле суд удовлетворил иск (копия решения есть в редакции), девушка получила статус сироты, а с мая — и пособие в 12 тысяч рублей, которое Камила получала до окончания техникума в январе 2017 года. Жить стало полегче: можно было купить еду и одежду.

24 августа 2015 года Камиле исполнилось 18 лет. На следующий день к ней пришли из полиции.

— Говорят: собирай вещи, мы тебя депортируем. Ты эмигрантка без регистрации. Помощник директора техникума повез меня в Канск, в миграционку. Оформили мне регистрацию на полгода. Через полгода опять стук в дверь: собирайся, ты уезжаешь. И так повторялось каждые полгода, — делится Камила.

Вместе с директором техникума она начала разбираться, как получить статус беженца. Оказалось, что нужно порядка 30 тысяч рублей: пройти медкомиссию в специальном медцентре для эмигрантов — 10 тысяч, сдать экзамен по русскому языку — 5 тысяч, а еще надо было оплатить госпошлину, сделать заверенный нотариусом перевод украинского паспорта и так далее. Деньги взять было негде.

В 2016 году руководство Сергея Васильевича запретило ему продлять регистрацию Камилы в общежитии. Тогда она перешла на «заочку» и переехала в Красноярск, нашла работу и жилье. Всё приходилось делать тайком — миграционная служба могла оштрафовать и работодателя, и хозяина жилья, и саму Камилу. Девушка надеялась заработать денег, выправить документы, а потом перевезти к себе бабушку.

— Я мыла полы в одном ресторанчике, но платили мало, поэтому я постоянно нанималась на разовые подработки, например, убрать какой-нибудь офис после ремонта. Меня регулярно кидали. Бывает, всю ночь отмываешь какое-то помещение, утром подходишь к директору за деньгами, а он говорит — давай завтра. На следующий день — опять завтра, и так далее, — говорит Камила.

Наконец, она накопила необходимую сумму на оформление беженства. И вот тут ей аукнулась та самая страничка с пропиской в украинском паспорте, где нет штампа-рамки.

— Сначала мне в миграционке сказали: собирайте пакет документов, мы дадим вам беженство. А когда я собрала, то они говорят: мы не можем дать вам беженство, у вас рамки нет! Мы вообще не знаем, что с вами делать. И деньги просто в никуда пропали, — сердится Камила.

В начале 2017 года она сделала пост во «ВКонтакте» с просьбой о помощи. Его случайно увидела некая Светлана Дмитриева, юрист. Она связалась с Камилой и стала помогать.

— Мы снова собрали этот пакет документов, она оплатила мою пошлину, оплатила аренду квартиры на месяц вперед, потому что у меня совсем было плохо с деньгами, пришла со мной в миграционку и со скандалом выбила мне это беженство, — рассказывает Камила.

С удостоверением беженки девушка обратилась в соцзащиту Советского района. Там ее признали нуждающейся (копия справки есть в редакции) и отправили в центр социального обслуживания на Металлургов, 39а — оформить разовую выплату.

— Я пришла, а мне говорят: денег в бюджете нет. И не приняли мое заявление на матпомощь. Больше я туда не ходила, — говорит девушка.

Статус беженки надо было продлять каждый год. И каждый год это превращалось для Камилы в катастрофу.

— Чтобы продлиться, надо иметь временную регистрацию. А где ее взять? Хозяин съемной квартиры регистрировать не будет, зачем ему это? Иногда я находила знакомых, которые могли зарегистрировать меня на какое-то время. Но это редкость. Большинство моих знакомых сами живут по съемным квартирам. И вот я прихожу в миграционку, а там начинают давить на психику — депортация, депортация, депортация — пока у меня не начинается истерика. Я прихожу домой, плачу, собираю вещи, звоню друзьям прощаться, они тоже плачут. И когда я уже чуть ли не с вещами прихожу в миграционку и начинаю там кричать и скандалить, то они идут на уступки, — объясняет Камила.

Разумеется, она пыталась получить гражданство РФ. Позвонила уполномоченному по правам человека и услышала, что по всем вопросам получения гражданства ее обязаны проконсультировать в миграционной службе.

— Но в службе мне сказали: «Дорогая! Нам тут делать больше нечего — консультировать тебя? Иди, нанимай юристов, адвокатов, пусть они тебя консультируют!», — передает диалог Камила.

До 2022 года включительно она несколько раз подавала документы на гражданство. Каждый раз нужно было заново проходить медкомиссию, заново платить пошлину и так далее. Каждый раз остро вставал вопрос денег.

— Однажды мне помог красноярский гитарист Александр Мигурин. Мне до сих пор стыдно перед ним, надеюсь, он это прочитает. Он организовал сбор на своей странице, ему подписчики собрали 16 тысяч рублей, он передал их мне. Я оплатила всё, что нужно, подала документы. И миграционка мне отказала. Из-за той же проклятой рамки. Предлагали мне принести справку о прописке, чтобы доказать, что прописка настоящая. А где я ее возьму?! — возмущается Камила.

В последующие годы ситуация с чужими деньгами повторялась еще два раза: один раз средства на сбор документов ей дал фонд «Ангелы добра», другой раз — фонд «Дом матери». И снова отказы.

— Я предоставила фондам чеки, поэтому у них ко мне претензий не было, но мне самой было дико стыдно, что я их деньги зря потратила. Я просто в глаза людям смотреть не могла. После этого я уже ни у кого ничего не просила, сама выкручивалась. Постоянно следила за новостями — вдруг будут какие-то поблажки для беженцев. Однажды прочитала в интернете, что Владимир Владимирович упростил получение гражданства для жителей Донбасса. Пришла в миграционку, но мне сказали, что я под это новое правило не подпадаю, — делится Камила.

По ее словам, всё происходило в отделе по вопросам миграции ОП № 9 МУ МВД России «Красноярское». Руководит отделом Людмила Архипова, сейчас она носит звание подполковника.

— Архипова доводила меня так, что меня трясло. Она мне прямо говорила: никогда ты никакое гражданство не получишь. Я пыталась по-человечески объяснять, мол, вы же видите, что я фактически сирота, мать меня забрала из дома с одним свидетельством о рождении, потом вообще бросила, мне украинский паспорт оформляли почти что на границе, в полевых условиях. Бесполезно. Архипова доводила меня до того, что я просто начинала на нее орать. Тогда она вызывала наряд и говорила, что я неадекватно себя веду. Однажды меня отвезли в спецприемник для нелегальных мигрантов, подержали там, попугали депортацией и отпустили. В другой раз мне выписали административный штраф в 5 тысяч. Сейчас если я переступлю порог ее отдела, то у меня начнется паническая атака, — признается Камила.

Девушка обращалась к руководству Архиповой, в Управление по вопросам миграции ГУ МВД по Красноярскому краю.

— Мне потом звонили оттуда и говорили: идите в свой районный отдел, вам всё оформят. Я прихожу и опять ничего. Однажды я написала жалобу в администрацию президента. В итоге жалоба спустилась к той же Архиповой. Она только злее стала, — описывает свои приключения Камила.

28 июля 2022 года умерла бабушка Елена Андреевна. 30-го числа ее нашли на улице. Вероятно, женщина отправилась за продуктами, но в пути прихватило сердце. Камиле позвонили из Новобахмутовки и сообщили печальную весть, девушка долго ломала голову, как ей попасть на похороны, но так и не смогла ничего придумать. Бабушку похоронили без нее.

— Новобахмутовка еще не под контролем России. Наши ребята туда еще идут, — говорит девушка.

Осенью Камила написала о своих проблемах с миграционной службой главе Следственного комитета Александру Бастрыкину. Вскоре ей позвонила красноярская следовательница и предложила встретиться. Она приняла у Камилы заявление 10 октября. А 2 ноября ей вручили красный паспорт в том самом миграционном отделе. Оказалось, что отсутствие штампа-рамки — это не такая уж проблема.

Мы отправили в ГУ МВД по краю вопрос, почему все предыдущие годы Камиле не давали гражданство. Ответ пока не получили.

По федеральному закону № 159 сироты в России имеют право на получение жилья. Девушка обладает статусом сироты, поэтому рассчитывает получить свой угол. Недавно она обратилась к городскому депутату Роману Крастелеву, а он составил обращение в прокуратуру.

Сейчас девушка работает в клининге. Большая часть заработанных денег уходит на лечение: за годы мытарств Камила серьезно подорвала здоровье, теперь ей постоянно нужно сдавать анализы, ставить уколы и капельницы, принимать таблетки. При этом полиса ОМС у нее нет, поэтому лечиться приходится за свой счет.

— Чтобы получить полис, надо иметь прописку. А откуда у меня прописка, если я в съемной квартире живу? — грустно улыбается Камила.

У нее есть молодой человек, но съезжаться с ним девушка боится: к своим 25 годам она нажила серьезные проблемы с нервами и боится, что ее постоянная тревожность разрушит отношения с парнем.