«Я плакала и умоляла его не ехать туда»: монолог матери сержанта Росгвардии с Урала, убитого на Украине

Гульнара Валиева из Кировграда — мама пяти детей. 12 марта она похоронила старшего сына Евгения Дудина, ему недавно исполнилось 26 лет. Уралец погиб в специальной операции на Украине. Дома у него остались не только мама, братья и сестры. Сыну Жени — Артему — всего год и три месяца, его супруга Анастасия теперь будет воспитывать малыша одна.

Горе матери, потерявшей ребенка, сложно описать словами. Гульнара рассказала о том, как жил ее сын и как героически погиб. Во время беседы ей было сложно сдерживать слезы. Мы публикуем монолог матери погибшего солдата от первого лица, в память о нем и с чувством искреннего соболезнования его родным и близким.

— Женечка был очень хорошим мальчиком. В школе учился хорошо, занимался карате, у него много побед и наград. Он занимался парашютным спортом.

Вообще, Женя родился в поселке в Карпинском районе. Отца осудили за убийство, когда Жене было восемь лет, а его младшему брату — пять. Я поставила цель, что вывезу детей из деревни. Там перспектив не было, я решила, что сама смогу поставить детей на ноги.

По первости мы переехали в поселок Калиново, сестра пустила жить в свой дом. Спустя полтора года пришлось переехать на станцию Исеть. У нас оставался дом под Карпинском, я его продала за 150 тысяч рублей. Сначала купила квартиру гостиничного типа в Кировграде, а потом несколько лет копили еще на нормальное жилье. И когда переехали в «двушку», нашему счастью не было предела, я хотела сделать всё для детей.

Женя был спортивным парнем с самого детства. После школы он отучился в техникуме на газоэлектросварщика. Дальше его призвали в срочную армию, по распределению попал в Хабаровск в спецназ ГРУ, потом в Улан-Удэ.

Он с юности тянулся к военному делу, еще на срочке хотел заключить контракт, его звали служить в ВДВ. Я понимала, что десантников часто отправляют в горячие точки, поэтому отговорила, хотя он очень хотел в спецназ.

Когда Женя вернулся домой, начал искать работу. Пытались устроить в СИЗО, но понимали, что вероятность невысокая. Судимость биологического отца была клеймом для службы в силовых органах, ему поступали отказы.

Женя пошел работать охранником и в это время пытался устроиться в полицию. Там процесс со всеми справками и анализами затянулся, и сын всё-таки решил пойти работать по контракту. Он поехал в Новоуральск, там в поселке есть распределительный центр. Офицеры из Москвы посмотрели всю его биографию, что он спортсмен и замотивирован на службу. Командир решил закрыть глаза на судимость отца, и под свою ответственность его приняли на службу.

Он попал в подмосковное отделение Росгвардии. Сначала обучал срочников, потом перешел в кинологическую часть, там работа чуть спокойнее. Около двух лет работал с собачками. При поступлении на службу ему дали щенка немецкой овчарки Нэнси, он ее всему обучил. Собака была натаскана на взрывчатые вещества.

В конце января Женя позвонил и сказал: «Мама, меня отправляют в командировку». Я сразу почувствовала, очень просила его не ехать, говорила: «Ты что, не понимаешь, что там будет [спецоперация]?» Я понимаю, что он подписывал документы о неразглашении, не мог многое рассказать, но я плакала и умоляла его не отправляться туда.

Сына отправили в командировку вместе с группой из другой части. Женя поехал вместе с коллегой, мне сказали, что этот парень тяжело ранен.

До 24 февраля он почти каждый день звонил буквально на полминуты. Он успокаивал, говорил, что всё хорошо, я не верила, а потом он шел звонить сыну и жене.

24 февраля в 10:46 он вышел в последний раз на связь с WhatsApp какого-то мальчика. Он сказал: «Мама, [спецоперация] началась». С тех пор мы не знали, где он. Позже выяснилось, что Женя погиб от взрыва в Гостомеле (то же место гибели указано в справке о смерти).

8 марта мне позвонили и сообщили, что сын погиб под Ростовом в бою 26 февраля, опознали 27-го. Я упала и кричала, я не верила. Думала, что они ошиблись. Далее сообщили, что гроб будет цинковый, закрытый. Я обещала распилить, если привезут запаянный гроб, чтобы увидеть сына.

9 марта командиры забрали его гроб, позвонили и спросили у меня, нужно ли запаивать. Я ответила, что нет. Командиры уточнили, что он из всех единственный сохранился целым.

Вместе с Женей везли пять гробов по разным городам. Остальные были закрытыми, потому что многие парни обгорели.

Я встретила командиров у морга. Цинковый гроб открыли, у Жени была сильная щетина, голова перемотана.

Мне сказали, что Женя погиб вместе со своей собакой Нэнси. Хотя я не знаю, правда ли это. Сын занимался еще щенком Алтаем, это бельгийская овчарка. Я добиваюсь, чтобы мне хотя бы щенка отдали. Сына не вернули, пусть хотя бы собаку в память о нем отдадут.

Похороны были с почетом. Нам очень помог Анатолий Ткачев, военный из Новоуральска, он полностью занимался похоронами. Очень хороший человек, выслушал нас и с документами помогал. А до этого мне в военкомате говорили, что нет никаких подтверждений смерти.

Женя был замечательным, к нему обращались в любое время дня и ночи, он никогда не бросал друзей в беде. Мне сын звонил каждое утро, беспокоился о здоровье. Трое младших детей у меня совсем маленькие. Когда мне понадобилась операция, он взял отпуск и прилетел из Москвы, чтобы сидеть с малышами.

Двое командиров, которые привезли Женю «грузом 200», сказали, что он был лучшим в части. Я спросила: «Зачем вы тогда отправили лучших в эту [спецоперацию]?» Мне ответили: «А кого еще? Страну должны защищать лучшие».

Редакция E1.RU приносит искренние соболезнования семье и всем близким Евгения Дудина.