«Пытались выставить суицидником»: боец Росгвардии сорвался на учениях с высоты и оказался брошен силовиками

Почти год назад со старшим сержантом Росгвардии Дмитрием Водневым произошла трагедия. Во время высотных учений в нежилом здании на окраинах Красноярска сотрудник спецназа ОМОН сорвался с 4-го этажа. По недосмотру сослуживца парень пролетел головой вниз 12 метров, приземлившись на руки и раздробив кости. Виновных попросту нет. Боец перенес две серьезные операции, ради которых пришлось продать машину. На очереди — третья, но на нее у семьи уже просто не осталось денег. Огромное силовое ведомство бросило старшего сержанта и помогать не намерено. Журналист NGS24.RU Дарья Кобылянская разбиралась в ситуации.

— 19 августа 2020-го я была на работе, ждала, что Дима заедет и заберет меня, — вспоминает, еле сдерживая слезы, невеста бойца Диана. — Он не приехал, на телефонные звонки не отвечал. Ближе к 8 вечера с его номера мне позвонил его папа и сказал, что Дмитрий упал с 4-го этажа, он сейчас в больнице. Нужно срочно выезжать к нему.

На тот момент пара была знакома только два месяца. Дима нашел Диану в «Инстаграме». Написал, договорились встретиться, погулять. Девушка признается: влюбилась с первого взгляда — спортивный голубоглазый парень с амбициями, чувством юмора, перспективами. Съехались. Строили планы. Хотели на море. А потом случились роковые учения.

19 августа 2020-го

За несколько часов до этого Дмитрий вместе с сослуживцами отправился на учения на окраину Красноярска. Заброшенная пятиэтажка была площадкой для отработки спецзаданий бойцов-высотников. Первый спуск с четвертого этажа прошел успешно: боец выполнил задание и по лестнице отправился на исходную позицию.

— Последнее, что я помню, — как встал на подоконник и оттолкнулся. Проснулся — чувство такое, будто выспался хорошо. Потом пришло осознание, что я упал, — оглянулся, увидел асфальт, здание, — собирает по кусочкам фрагменты памяти Дмитрий.

— Как рассказали сослуживцы, во время подъема по лестнице страхующий наверху сообщил, что веревка перетирается о кирпич. Командир отдал приказ перевязать веревку. Дима этот приказ не слышал. Встал на подоконник, натянул веревку и шагнул с 4-го этажа. Благодаря тому, что она была в руках страхующего сослуживца, тот успел ее придержать. Примерно на уровне второго этажа Дима ударился о балкон, сократив скорость падения. Он упал на голову и на руки. Хорошо, что был в каске. Весь удар пришелся на руки, — восстанавливает хронологию Диана.

Дальнейшее Дмитрий помнит вспышками. Он лежал на асфальте, стонал от боли, пока командир звонил в штаб, а не медикам. Через 10 минут его погрузили в служебный автомобиль и привезли на базу.

— В следующий раз пришел в сознание, когда меня положили на пол в спортивном зале. Я открывал глаза, закрывал. Боль уже проявлялась, начал стонать, может, даже кричал. Мне говорили: «У тебя торчат кости из рук», — рассказывает Дмитрий.

Сослуживцы вспоминают: о вызове врача пришлось просить не раз. Всё это время боец находился в сознании, испытывая мощный болевой шок. Но помочь ему тогда, как и сейчас, никто не торопился.

— Я приходил в сознание несколько раз: когда меня куда-то везли, в спортзале, в скорой — со мной был сослуживец. Помню командира, когда меня в скорую грузили, — вспоминает боец.

— Был ли на месте учений врач, мы не можем сказать. Сам Дима этого не помнит. Но, насколько мне известно, штатного врача после этого случая перевели на другую должность, потому как у него даже не было медицинского образования. Того, кто его страховал (на пятом этаже. — Прим. ред.), мы так больше и не видели. Как мне известно, его направили в командировку в Ингушетию. Кто-то на пенсию ушел, — подытожила Диана.

Свидетели трагедии

На условиях анонимности с нами согласился пообщаться сослуживец Дмитрия, который в тот злополучный день проходил с ним учения. Во время трагедии он тоже был на лестничной площадке и, к сожалению, не видел, как именно всё произошло.

— В любом случае это техника безопасности сотрудника. А как само это обстоятельство совершилось — тут непонятно. Тот, кто перевязывал веревку, тоже чувствует вину. Любой мог пойти перевязать, просто он оказался ближе всех, поэтому пошел на пятый этаж по приказу командира. То есть он даже не видел, что на 4-м этаже происходит. А то, что там совершались спуски, он даже и предположить не мог, — говорит боец.

Коллега по службе признается: на его месте мог быть любой из сотрудников в тот день. На наш вопрос о том, как отдаются приказы и бойцы коммуницируют между собой, ответил — только голосом.

Нет ни гарнитуры, ни раций — ничего. Если ты во время выполнения не услышал приказ во время работы в пятиэтажном доме, где весь отряд рассредоточен по разным этажам, то это твои проблемы, объясняет омоновец.

— Он лежал, стонал. Мы видели, что переломаны руки. Потом тот ответственный, кто с нами ездил, звонил командиру, чтобы объяснить ситуацию, как что произошло. И было распоряжение везти в отряд, а не в скорую. Ехать до отряда минут 30–40. То есть, грубо говоря, час он в этом состоянии находился точно. Дальше мы просили, чтобы скорую вызвали, не знаю, через сколько минут ее вызвали, — рассказал омоновец.

Восстановление

В больнице Дмитрий провел около месяца. Дома, в аппаратах Илизарова на руках, — еще два. Каким-то чудом, кроме рук, ничего не пострадало. В одно мгновение спортивный, подтянутый, здоровый боец спецназа превратился в беспомощного ребенка. Теперь «руками» стала его девушка Диана, с которой до трагедии он был знаком всего два месяца.

— Всё это время я разрывалась между работой и уходом за Димой. В больнице все думали, что я его жена. Утром уезжала на работу, через два часа приезжала, его кормила, мыла, одевала. Первые полгода он зависел только от меня. Он не мог даже выйти из дома. Я ему вставляла трубочки в бутылки, чтобы он мог сам пить. Нарезала маленькие бутербродики, чтобы он со стола мог ртом есть. Про другие человеческие потребности я вообще молчу, — с болью в голосе вспоминает Диана.

В то время Дмитрию нужно было больше двигаться, чтобы не застаивалась кровь. Пришла осень, и найти верхнюю одежду для человека с большими спицами на руках было сложно. Сначала выручал плед, а после Диана сама сшила чехлы на руки любимого.

Когда аппараты Илизарова сняли, выяснилось, что кости срослись неправильно.

— Мы начали бить тревогу, постоянно обращались в госпиталь, ждали километровые очереди, чтобы продлить ему больничный каждые две недели. На этом вся помощь госпиталя заканчивалась.

Хирурги разводили руками — в Красноярске парню ничем не могли помочь. Правда, есть клиника в Москве, где специализируются на травмах рук, мол, попробуйте обратиться туда.

— Когда всё это случилось, обещаний со стороны руководства было море: мы вам всем поможем, чуть ли не сиделку дадим. Его нужно было днем возить на реабилитацию, я срывалась с работы и везла. Сказала: «Может, хотя бы организуете транспорт?» Всё оказалось только на словах.

Брошенный солдат

Сразу же после трагедии на учениях сослуживцы Димы собрали 80 тысяч рублей. Командование передало деньги семье — под расписку. Сумма тут же улетела на дорогостоящие уколы.

Диана добилась личной консультации хирурга в столичной клинике, и пара незамедлительно вылетела. Кости срастались, упустить драгоценное время было никак нельзя. Врач ничем не утешил — в ранах остались осколки, кости не были собраны должным образом, поэтому срослись криво. Нужно сделать несколько операций, на каждую руку по очереди.

— О каждом нашем шаге мы докладывали руководству, врачам в госпиталь, они знали обо всём. Пообещали оплатить операцию. Его приняли — поставили пластину и спицу на правой руке. Мы и руководство московской клиники поверили, что Росгвардия оплатит. И, можно сказать, нам сделали ее на добром слове. Операция не оплачена до сих пор. Это около 270 тысяч рублей, — разочарована девушка.

Вместо помощи командование обвинило самого Дмитрия.

— Меня вызвал командир на беседу. Они также пытались выставить меня суицидником, что я сам вышел из окна. Честно, я даже не удивился, в какой-то степени этого и ожидал, — признался Дмитрий.

Боец рассказывает, что еще со службы в армии мечтал служить в ОМОНе.

— Сначала поступил в ППС, но уже тогда мои ожидания от службы в органах не оправдались. Думал, что будем людям помогать, но на деле всё там совсем не так. Для меня это была карьерная ступень на пути к ОМОНу — там задачи другие, зарплата выше. Но после случившегося я окончательно разочаровался. Никакого братства не оказалось. То, что касается моих сослуживцев, это есть — ребята меня реально поддерживали и помогали. А на уровне системы, командования — этого нет, — горько подытожил Дмитрий.

Помощи ждать неоткуда

За всё время со дня трагедии росгвардеец перенес в общей сложности три операции. Первую, бесплатную, ему сделали еще в родном Красноярске. Вторую — в феврале 2021 года в московской клинике. За нее выставлен счет в 270 тысяч рублей. Руководство Росгвардии обещало оплатить операцию, но деньги на счет медучреждения не поступили до сих пор.

Следующая операция была запланирована на 17 июня 2021 года. Прилетев в клинику, за день до операции получил ответ: ни эта, ни предыдущая операция не оплачены. В долг больше делать не будут. Либо платите, либо уезжайте.

— Я снова к руководству. Ответ: ой, не получилось, а мы не в курсе, всё будет, подождите. Нам выставили счет за предстоящую операцию — 85 тысяч рублей. Я отправила все выписки руководству с мольбой: «Дайте нам хотя бы те деньги, которые собирали сослуживцы». Мы знаем, что они собирали Диме деньги на эту операцию, — рассказывает Диана.

Сослуживцы Дмитрия не бросили товарища в беде и собрали сумму, которая могла бы помочь.

— Как нам говорят руководители, у Росгвардии нет денег помогать, — сообщил сослуживец Дмитрия. — Мы пытались помочь сами. Второй раз собрали уже почти 200 тысяч рублей, потому что понимали, что Росгвардия не дает деньгами. В таких ситуациях мы не бросаем, поэтому решили, что будем сами помогать со всеми операциями.

Но помощь Дима не получил. Операцию оплатили сами. Для этого пара даже продала свою Toyota Camry — знали, что надеяться нужно только на себя.

— Вся эта структура Росгвардии в какой-то степени предала меня, — с горечью признает боец.

Следующая операция, третья по счету, — уже через месяц, в сентябре. Нужно проверить, как зажила правая рука, и оперировать левую. И к этому времени должна быть оплачена февральская операция.

— Мы сразу сообщили об этом руководству Димы. Последовали отговорки, а потом и вовсе перестали брать трубку. Следующая операция будет стоить 250–270 тысяч. У нас нет таких денег. В Росгвардии тоже сказали, что нет денег. При этом совсем недавно там обновили фасад, — говорит Диана.

Редакция NGS24.RU связалась с командиром Дмитрия Воднева, который руководил теми учениями. От разговора с корреспондентом он отказался, сославшись на пресс-службу.

После официального запроса на имя главы отделения Росгвардии по Красноярскому краю, Диану командование пригласило на беседу, от которой девушка в телефонном разговоре отказалась.

В краевом руководстве Росгвардии отказались комментировать NGS24.RU этот случай, сославшись на Федеральный закон от 03.07.2016 № 226-ФЗ «О войсках национальной гвардии Российской Федерации о защите сведений о сотрудниках организации».

Мы направили официальный запрос в Федеральное управление войск национальной гвардии РФ на имя генерала Виктора Золотова, но ответа не получили.

Глава комиссии по социально-трудовым отношениям Московского отделения ассоциации юристов, член экспертного совета Госдумы, адвокат по трудовым спорам Павел Андреев объяснил NGS24.RU, что данный случай не регулируется трудовым правом — сотрудники ОМОН не имеют полиса ОМС, у них должна быть специальная медицинская страховка. Которая, в свою очередь, должна предусматривать страховую выплату в случае травмы во время исполнения рабочих обязанностей бойца.

Но никаких страховых выплат Дмитрий Воднев до сих пор не получил.

Адвокат Владимир Барышев посоветовал ознакомиться с выводами служебной проверки и заключением военно-врачебной комиссии. Если сотрудник не согласен ни с тем, ни с другим, то он вправе оспорить результаты в суде, в том числе потребовать повторного обследования в медицинской организации.

— Если причинно-следственная связь установлена, то сотрудник вправе рассчитывать на компенсацию затрат на лечение, оплату больничного, морального вреда. Кроме того, если травма препятствует дальнейшему прохождению службы, то сотрудник вправе рассчитывать на единовременное пособие в размере 2 миллионов рублей, — сообщил адвокат.

Что будет дальше

Родители Дмитрия не смогли приехать и помочь с длительным уходом за сыном. Папа после всего случившегося перенес инфаркт, мама восстанавливается после ковида. Вся надежда — на хрупкую девушку, которая не бросила любимого в сложный момент.

Когда Диана рассказывает о том, что им пришлось пережить за последний год, то с трудом сдерживает слезы. После нескольких нервных срывов здоровье девушки тоже пошатнулось.

— Мне казалось, что я схожу с ума. Я забывала даже то, что произошло секунду назад. Я не могла сформулировать мысли — они постоянно сбивались. Про мешки под глазами я вообще молчу. Дергался глаз, руки тряслись.

Но планы на будущее строят охотно: когда Дима поправится, на службу больше не вернется. Для начала — встать на ноги, найти другую работу, вернуться к нормальной жизни.

— Мы хотим пожениться. Но пока он мне говорит, что не сможет мне даже кольцо на палец надеть. Детей хотим. Так как уже второе лето проходит мимо нас, мечтаем на море съездить. Банальные человеческие планы, — уже не сдерживая слез, произносит Диана.

Источник NGS24.RU признался, что после той роковой тренировки отработку заданий на высоте в Красноярске сократили в разы. За прошедший год таких учений было всего несколько, хотя до этого бойцы-высотники выезжали на объект не меньше двух раз в неделю.

На высотных учениях бойцы по-прежнему получают команды громким выкриком, без раций и гарнитур.