«За драки с ОМОНом я получал по 50 тысяч»: бывший опер рассказал о группировках нулевых

Автор этой колонки — бывший оперуполномоченный, ветеран боевых действий, который в начале нулевых оказался втянут в молодежную группировку. Он собирал отряды из идейной молодежи и по заказу «старших товарищей» за деньги бил киоски, автомобили и людей. На условиях анонимности он согласился рассказать, как был устроен этот бизнес в Екатеринбурге в 2000-х. Публикуем его рассказ полностью.

В начале 2000-х я был студентом УПИ и подрабатывал охранником в не самой честной конторе, по сути она занималась откровенным лохотроном. Денег было немного. Но я был в одной, скажем так, молодежной группировке — что-то между скинхедами и ультрас. И вот однажды мне предложили собирать народ на различные акции. Например, разгромить ларечные ряды или избить рабочих на стройке для того, чтобы сменить там подрядчика, и так далее и тому подобное.

Тогда никто и не обратил внимания, что вместе с этим рынок у метро «Уралмаш» был под корень уничтожен, а ребята-охранники в синих спортивных костюмах с треугольником на спине потеряли несколько объектов, которые за деньги сторожили.

Денег было много. Нас было пять организаторов, а новые задачи нам ставили «старшие товарищи». Мы спокойно в 16 лет могли ресторан снять для гулянки, я арендовал трешку в центре города. В мои задачи входило только собирать народ от 100 человек и больше и внушать им, что конкретно надо делать.

Я был свой среди скинхедов, толкинистов, неформалов и разных фанатов. Мы устраивали невероятные акции. Однажды после одной такой акции, чтобы не попасться, мы в товарном вагоне с пересадками выбирались из Хабаровска. Иначе нас бы всех просто позакрывали.

Мне было плевать, что будет со всеми этими людьми. Молодой, горячий и очень глупый. Социальная психология — очень важный навык, а подростки очень доверчивы. Учитывая, что я с шести лет занимался спортом, авторитет я зарабатывал в драках. Пресс-бар был нашей основной площадкой. Несмотря на то что через дорогу было Кировское РУВД.

Кроме того, мы официально получали зарплату.

Однажды к нам пришли наши «старшие товарищи» и познакомили меня с одним человеком из Европы. Я не могу назвать его имя, и он предложил нас спонсировать. Основной системой коммуникации был форум, кажется, он назывался «Ебург». За короткий срок там можно было собрать от 100 до 300 человек. Из них 30–50 конкретных боевиков. Тогда основная задача была наводить бардак в центре города. У нас была четкая иерархия. Координировали все по сотовым, они только появлялись, и человек с трубкой был слишком приметным. Приходилось таскать костюм, чтобы выглядеть как мажор.

У нас было по два зама, которые так жестко контролировались, что боялись лишний раз рот открыть. За почти пять лет моего участия ни один из них ни разу не сдал нас. Знали о последствиях. А все, кто в иерархии ниже, даже примерно не представляли, что их просто используют. Все верили в идею. Кто — в идею фашизма, кто — национализма, даже монархисты были и анархисты. Нам вообще было плевать. Привозит «четверка» в багажнике ящики. Там портвейн, водка, колбаса. И через час начинается психологическая обработка электората. Еще через час толпы пьяных отморозков начинают группами по 15–20 человек расползаться в ночи по центру города.

Уничтожалось все. Милиция тогда была намного профессиональнее в плане раскрываемости уличных преступлений и третье звено требовало постоянного пополнения. Тогда работали жестко. Но справедливо. Если ловили кого-то из нас, мы легко откупались. В 18 у меня уже был свой фонд и юристы. Хотя взятки — это был простой и быстрый выход. Однажды меня не было дома, дверь в мою квартиру, так сказать, открыли дядьки из ОМОНа, я жил в центре с двумя девушками. И пришлось на время пропасть.

Был один такой деятель в Екатеринбурге, все оформлялось на него.

А мы, организаторы, просто кайфовали. Со временем аппетиты росли. Ночи проводили в казино. «Вилла Пурбана» и «Гоа». Родители ни о чем не знали. В институте мы были отличниками, просто покупая все. К слову, в УПИ не так-то просто договариваться было и далеко не со всеми [можно было], честь и хвала преподавателям. Мы никого ни во что не ставили. Однажды даже сын прокурора получил такие травмы, что остался инвалидом навсегда.

Дрались мы всегда честно. Но вся молодежь была идейная, мы им не внушали.

Сколько сидит? Сотни. ВИЧ и наркотики тоже выкосили немало. Мы давали им все что нужно за то, что они делают. А не делать того, что им говорят, они боялись.

Мое сознание изменила армия. Туда я ушел не из идейных соображений, я туда убежал. Чтобы отсидеться. И там я увидел мир с другой стороны. Я увидел, к чему могут привести акции гражданского неповиновения, когда за деньги из-за границы, руками наемников и фанатиков (по сути таких же, как и мы, но с оружием) на куски рвали целый регион моей родины. Увидел сотни убитых, ни в чем не повинных людей. И понял, что, если не остановить таких, как я, это может повториться в любом другом регионе. Страну рвали на куски, и такие, как я, молодые, жадные. Без внятного понимания обстановки. Не имеющие ни экономического, ни юридического образования. Мы были инструментом для достижения чужих целей. И счастье, что эти цели достигнуты не были. Сейчас молодежь запуталась.

Все, что мы делали, было построено на страхе. Публичные экзекуции наводили ужас на молодежь. Малолетки внушаемы, и сейчас все повторяется. Все один к одному. Просто кукловоды поменялись. И цели. Тогда делили бизнес, сейчас делят страну.

Свой след в движении скинхедов оставил в прошлом и пиарщик отца Сергия Всеволод Могучев — его историю можно почитать вот здесь. А здесь мы рассуждали с адвокатом о том, почему все чаще возникает ощущение, что 90-е снова возвращаются.