«Лена ползла на наш голос»: интервью со спасателями, которые нашли туристок на севере Урала

Вчера поздно вечером в Екатеринбург вернулись спасатели, которые нашли в горах на севере Урала пропавших туристок — чудом выжившую Елену Осипову и, к сожалению, погибшую Елену Подкорытову. Они были первыми, кто поговорил с Леной и узнал, что случилось, почему девушки заблудились.

Мы встретились с героями — Дмитрием Родионовым, Павлом Южаковым и Алексеем Орловым, чтобы узнать, как им все-таки удалось найти туристок, в чем были главные сложности и что же происходило с девушками эти три дня. На вопросы отвечал Дмитрий Родионов, руководитель группы, спасатель с 18-летним стажем.

— Когда вы приехали на поиски?

— Мы получили информацию в воскресенье, когда были на смене, требовалась помощь службе, которая уже начала работать в субботу. Стали формироваться группы. Наземная группа была на снегоходах, и вот собрали группу десантную, то есть нас. В первый день, в понедельник, был просто облет территории и визуальный поиск с вертолета. Когда вернулись, я сообщил начальнику, что не имеет смысла наземным группам пробиваться на снегоходах, потому что там не проехать из-за горельного леса, поваленные деревья сделали сплошной завал снизу.

Поэтому мы решили сделать выброску с вертолета и пешее прочесывание местности. Благо, что девочка отзвонилась и помогла сориентироваться тем, что обозначила четыре вершины, которые она видит перед собой. Люди, которые умеют читать карты, понимают, что они видны, только если посмотреть с одного места. С других мест не было возможности их увидеть.

— Получается, она отзвонилась в понедельник?

— Да. Информация о том, что она видит перед собой, еще была адекватная, и можно было отсеять лишнее и взять нужное. Остальные ее звонки вечером понедельника и в 4 утра вторника были уже неадекватные, в спутанном сознании.

— А информация о том, что она видит дома, заброшенную деревню?

— Это были уже последние звонки о том, что умерла подруга, и ее уже понесло просто. Дома — это была турбаза, с которой они выдвинулись, там идолы, шатры стоят. То есть, видимо, у нее помутнение сознания было, она все смешала в кучу, и место, откуда вышли, и то, что видит. Когда перед тобой лежит товарищ, который замерз, это психологически играет свою роль.

От редакции: в конце разговора руководитель пресс-службы ГУ МЧС по Свердловской области Наталья Зырянова уточнила, что информацию о том, что видит дома, Елена передала еще в первом звонке 21 января, в тот день группы прочесали все заброшенные деревни, но тщетно.

— Когда умерла вторая девушка?

— В 4 утра во вторник. В понедельник Елена позвонила и сказала, что подруга уже не может ходить, стало понятно, что она не выживет. Когда вы теряете подвижность в таких условиях, у вас нет шансов выжить, если помощь не придет в течение 5–6 часов.

— А известно, почему их первый звонок был только 21 января, если потерялись они 19-го.

— Ну, это трудно объяснить, что думает человек в такие минуты. Возможно, они рассчитывали на свои силы, думали, что они очень опытные и справятся сами, но природа и горы такого не прощают.

— Если они звонили, можно ли было определить точную точку их нахождения?

— Нет, это невозможно. Это возможно, когда несколько вышек, в городе например. Когда одна или две вышки, это нереально. Билинг делали, и он показывал точки в разных местах — и в 40 километрах от того места, где их нашли. Разброс был. Просто нужно было вычленить примерную информацию, когда еще разговор был трезвый, незамутненный, мы этой информацией воспользовались. Так получилось, что ее телефон спас ее, на самом деле. Если бы она не отзвонилась, мы просто бы не знали, где ее искать. Невозможно определить, куда пошел человек, в какую сторону.

— 21 января она сообщила, какие видит вершины…

— Да, мы определились по карте, выбрали место, откуда видно вершины, сузили круг поиска и во вторник приступили. Нас десантировали на северо-западное плечо горы Казанский Камень, и с этого угла мы начали движение на снегоступах. Люди смеются, почему спасатели ходят пешком. Им не объяснить, что там сложный рельеф, снега по пояс и на лыжах вы туда не пройдете просто. Можно было проехать на снегоходе, но для этого надо было два дня пилить пилой завалы. А у нас нет дней, у нас часы и минуты были.

Мы определили, что снизу эти четыре горы, про которые говорила Лена, не увидеть, сверху невозможно выжить даже сутки, потому что там низкая температура и сильный ветер. Поэтому оставалось искать в границе леса, где можно спрятаться от ветра и есть видимость. Этот участок мы и прочесывали, он шириной метров 100–150, и на протяжении 9 км мы рассчитывали их найти. Нашли через 3,5 км.

— Как вы их увидели?

— Мы практически на них вышли. Мы постоянно останавливались, звали их, делали минуту тишины и прислушивались. И вот остановились передохнуть, Алексей крикнул еще раз: «Лена!» И вдруг услышали слабый-слабый отклик. Сначала подумали, что показалось, повторили — и действительно она откликнулась. Она была буквально метрах в 30 от нас. Они лежали под елками. Лена пыталась ползти на наш голос, ну сколько, проползла метров 5–10 в нашу сторону.

— Она еще могла разговаривать?

— Да, но она уже на грани была. Мы ее согрели, отпоили, когда перестала трястись, можно было уже поговорить нормально. Она все рассказала, что с ними было. Я спросил, почему они расстались с группой, она сказала, что они задержались немножко, пытались догнать, тропинку перемело, просто они проскочили мимо нее, уткнулись в лес, вернулись обратно, и всё, начали плутать.

— Они все эти дни ходили?

— Первые дни они ходили, грелись, поэтому у них отсырели ноги. Пытались найти место выхода. Проблема в том, что тропа, которая идет с турбазы, в лесной части она есть, а на открытой местности во время пурги она задувается мгновенно. 15–20 минут — и следов не видно. И во время разделения группы следы замело, и они уже не увидели, куда спускаться дальше. Они пытались найти тропу, тыкались вверх-вниз, вверх-вниз. В первый день дошли до границы леса и обратно наверх и измотали себя. Хотя могли просто найти какое-то укрытие, скальные выступы, где нет ветра, и позвонить, попросить помощи.

— Были слухи, что погибшая Елена провалилась в воду…

— Да нет, она просто замерзла. У них отсырели ноги в первый день, они их не согрели. Надо было разжечь костер, но люди были не подготовлены абсолютно к этому, они хотели нахрапом быстренько сбегать налегке и вернуться. А то, что в горах погода меняется и за полтора часа может быть +5 и тут же -30… Ну, должны были знать, раз опытные. Хотя бы взять спички, нож, компас. У них ничего этого не было. Когда я спросил, почему этого нет, сказала, что они рассчитывали на своего руководителя, на мальчиков. Которые, в общем-то, убежали и даже не вернулись, когда увидели, что за ними никто не идет. В общем-то они остались без всего, их бросили там на произвол судьбы.

— Рассказывали, что их группа начала ходить искать их с фонарями…

— [К тому моменту] люди уже ушли в сторону, были обессиленные в лесу. И также с вертолета искать — ну как мы их увидим, если они сидят под елкой? У них нет сил выйти, махнуть, обозначить себя. Поиск с воздуха — это все равно обозначение: дым, костер, куртку расстелить какую-то большую, знаки делать. А если человек этого не может сделать, его нереально найти. Поэтому только пеший поиск с земли.

— Что было дальше?

— Отогрели, как могли, напоили чаем, грелки каталитические под одежду засунули, вызвали вертолет, сказали, что тяжелый случай, подготовили к эвакуации. Вторая группа спустилась с вертолета, они взяли на носилки и увезли.

— Как далеко их нашли от того места, где они пропали?

— Это одна гора, они потерялись в конце гребня на выходе, на северной точке северного отрога, а нашли их на западной точке северного отрога. По прямой — 3,5–4 километра. Но сколько они проходили, неизвестно.

— Вы остались со второй девушкой?

— Да, из-за того, что там не было заправки для вертолета, он заправлялся в Екатеринбурге. Ребята излетали топливо, и его осталось только на работу с живым человеком. Наша остальная тяжелая работа началась после. С 10 часов вечера, когда к нам подошла вторая группа, и до 8 утра мы эвакуировали погибшую девочку. Получалось проходить 400 метров в час по пояс в снегу через горы. Огромное спасибо ребятам из отряда Карпинска, они нас подменили на спуске до базы. У нас уже силы кончались. Спасибо, что все парни показали себя с лучшей стороны, шли плечом к плечу.

— Что вы чувствовали, когда нашли девочек, но при этом одна уже погибла?

— Тут уже ничего не поделаешь, это лотерея. Да, девочке повезло, что мы успели, у нее оставалось буквально 5–6 часов. Было чувство, что мы спасли человеческую жизнь, хотя бы одну, чувство выполненного долга, что мы работаем не зря.

Нам бы очень, конечно, помог тепловизор. Были бы тепловизоры профессиональные, которые крепятся в вертолеты, это очень сильно облегчило бы поиски, быстрее бы это все произошло. Но пока что у нас нет такой техники. Она есть в России, но у нас пока нет.

Две Елены пропали во время похода на Казанский (Сухогорский) камень 19 января. Как рассказывал молодой человек одной из них, на пути к базе они встретили знакомого, остановились переговорить с ним и оторвались от своей группы, в итоге сбились с пути и не пришли на базу. Трое суток их искали спасатели на снегоходах, волонтеры-охотники, также использовали вертолет. Мы следили за поисками в режиме онлайн.

22 января девушек нашли, но одна из них, Елена Подкорытова, была уже мертва. А Елену Осипову в тяжелом состоянии доставили в больницу Краснотурьинска, а затем — на вертолёте в Екатеринбург. В пятницу врачи рассказали, что её состояние улучшилось.

Друзья Елены Подкорытовой, которая погибла, а также друзья выжившей Елены Осиповой собирают деньги, чтобы помочь родителям обеих девушек. Номера карт можно найти по ссылке.