«Надо опасаться искусственных инфекций». Профессор Чумаков — об опасности ковида, вакцине от рака и лечении вирусами

Имя Петра Чумакова то и дело появлялось в новостных заголовках во времена пандемии: он был одним из немногих ученых, который допускал, что коронавирус создали в лаборатории, и открыто говорил, зачем и кому это нужно. Вирусолог всю свою жизнь посвятил молекулярной биологии, а сейчас разрабатывает новые подходы к терапии рака.

Наши коллеги из MSK1.RU поговорили с Петром Чумаковым о том, как он пришел в профессию, опасен ли сейчас коронавирус, почему ковид мог быть создан искусственно и когда в России изобретут лекарство от рака. Обо всём этом — в интервью.

В День России, 12 июня, Петру Чумакову присудили премию РФ в области науки и технологий. Первую государственную награду ему вручил президент, и несмотря на то, что противокоронавирусные меры широко уже не применяются, перед встречей с государственным лицом вирусологу пришлось на некоторое время изолироваться от общества.

— Это немножко необычно, но понятно, почему это делается. В наше время инфекция действительно становится оружием, возможно ее использование для того, чтобы ликвидировать крупные политические фигуры, — говорит Петр Михайлович. — Но вообще это интересный опыт, когда практически на неделю тебя запирают в гостиничный номер.

При этом сам коронавирус, отмечает ученый, уже не представляет большой опасности. Инфекция растратила свою прежнюю силу, и сейчас ковид превратился в обычную простудную инфекцию. Неопасны и новые штаммы вируса, появление которых периодически вводит население земли в тревогу.

— Более опасная инфекция возникает только тогда, когда она переходит от другого организма к человеку. Вирусы, которые паразитируют на летучих мышах, очень сильные, они должны преодолеть противовирусную защиту организма. У человека такой нет, поэтому, когда этот вирус переходит на человека, он болеет очень серьезно, — объясняет Чумаков.

— Вирусу не надо уничтожать человека. Вирусу надо как можно более незаметно размножиться и обеспечить себе выживаемость, потому что смерть человека — это и смерть вируса. Логика такая, что постепенно вирусные инфекции, которые внедряются в человеческую популяцию, становятся всё менее и менее опасными. То же самое произойдет и с коронавирусом, — отмечает ученый.

— Насколько сейчас актуальна вакцинация?

— Совсем неактуальна. Вирус мутирует настолько быстро, что даже если сейчас создать вакцину, которая будет действовать на циркулирующий штамм, через какое-то время она будет совершенно бесполезна. У пожилых, ослабленных людей могут быть серьезные течения (болезни), им просто надо поберечься и не заражаться. Если они чувствуют, что они слабенькие, лучше просто не ходить в людные места во время вспышек инфекции.

— Когда люди только начали прививаться, ходили слухи, что вакцины от коронавируса вызывают много побочных эффектов. Прошло уже четыре года — были ли они действительно выявлены?

— Последствия от перенесенного заболевания очень серьезные. А вот что касается прививок, это очень сомнительно. Были, конечно, случаи единичные. Но надо понимать, что иногда неприятные последствия возникают просто на ровном месте. Человек взял и умер, и потом разбирайся, почему. Может быть, накануне сделал прививку? И это начинают связывать. Очень трудно говорить о том, что это действительно последствия прививки.

Было мнение, что тромбозы связаны с прививками. Единичные случаи может быть и были, но нельзя просто сопоставить пользу и потенциальный вред прививок, потому что польза абсолютно очевидна. Эти прививки защитили десятки, тысячи, может быть, и миллионы людей от реального заболевания, реальной угрозы просто умереть от этой болезни, — подчеркивает профессор.

По мнению Петра Чумакова, слухи о негативных последствиях прививок запускали заинтересованные в этом люди. Возможно, те, кто и «запустил инфекцию».

— Вообще в мире есть много сил, которые хотели бы сократить население планеты. Это можно отнести, конечно, к конспирологии, но есть такие планы — создание мер, которые бы способствовали большей смертности. Это можно сделать и через вакцину, теоретически, — объясняет он.

Вирусолог допускает, что коронавирусная инфекция была создана самим человеком и выпущена в народ специально. Его болезнетворный вариант разрабатывали несколько лабораторий.

— Причем логика была очень интересная: якобы такой вирус надо создать, чтобы научиться с ним бороться, если вдруг он естественным путем возникнет, — рассказывает ученый.

По словам Чумакова, над вирусом работали как раз уханьские лаборатории, где и зафиксировали вспышку заболевания ковидом.

— Совпадение? Может быть, совпадение, но когда всё это произошло, стали искать естественную причину этого коронавируса. Не нашли. При этом вспышка возникла таким образом, что она сразу стала очень серьезной. А когда инфекция переходит от одного организма на другой, это происходит не очень быстро, — продолжает профессор.

Обычно для перехода вируса с летучей мыши на человека нужен промежуточный хозяин, объясняет вирусолог. Сначала инфекция должна перейти на другое животное, более близкое по генетической конструкции к людям, и адаптироваться на нем. Как правило, ученые могут выявить этих промежуточных хозяев. В случае с коронавирусом подозрения пали на панголина, но однозначных доказательств так и не нашли.

Исследования коронавируса велись на протяжении 20 лет в Университете Северной Каролины в США. Когда власти узнали об этом, то запретили продолжать разработки, рассказывает Чумаков. Но медицинское сообщество, в том числе доктор Энтони Фаучи, считали исследование важным и продолжили его финансировать.

— Фаучи привлек финансирование от частного агентства Eco Health Alliance, чтобы построить институт в китайском городе Ухань, и чтобы одна из аспирантов, которая работала в США, переехала в Китай и возглавила этот институт, — объясняет он.

У Чумакова есть две версии случившегося: либо в институте произошла утечка, либо параллельно с ним работала некая секретная лаборатория, которая была заинтересована в создании пандемии.

— Сейчас объективно назревает всемирный экономический кризис, это мы все видим. Когда грядут негативные изменения в жизни многих государств и народов, надо найти повод, почему, собственно, возникло такое безобразие. Надо объяснить людям, почему они стали жить хуже. Почему тогда не сделать такой пандемии? Почему не устроить остужение экономики, чтобы все привыкли сидеть дома, были ограничены в своих потребностях, привыкли немножечко, что времена поменялись, жизнь стала сложнее? — рассуждает ученый.

Если коронавирус действительно был запущен человеком, это первый такой случай в истории. По словам Чумакова, раньше у ученых не было достаточных для этого технологий. А сейчас во многих странах создаются живые вакцины.

— А что такое живая вакцина? Это обычный вирус, у которого «выпотрошили» самое опасное жало и сделали его безвредным. Он вроде бы заражает человека, но никаких проявлений нет. И при этом человек приобретает очень стойкий иммунитет и защищен от заболевания, — объясняет профессор.

В 1970−1980-е годы ходили слухи, что таким же способом создали ВИЧ. Однако тогда у ученых просто не было таких технологий, отмечает Чумаков. Более реалистична версия о том, что вирус возник во время создания вакцины от полиомиелита — американские исследователи пытались создать ее в Конго, где и был зафиксирован первый случай заражения.

— Ученый Хилари Копровский проводил в Конго эксперименты на гориллах с этим полиовирусом. И как раз тогда создавалась вакцина, участвовали гориллы в этих экспериментах. Они включали инъекции, то есть проникновение в кровь. Возможно, тогда и произошло соприкосновение человека с вирусом горилл, и постепенно он эволюционировал и дал пандемию СПИД, которая до сих пор бушует по всему миру, — рассказывает биолог.

По версии вирусолога, искусственно был создан и Омикрон. Причем не просто так, а чтобы создать коллективный иммунитет. Этот вариант коронавируса возник в Южной Африке, где до этого циркулировал штамм Дельта. По словам Чумакова, он очень отличался от первого варианта ковида. А вот Омикрон был очень похож на уханьский штамм — такая последовательность просто невозможна в природе.

— Там есть след того, что замены прошли не в человеке, а в грызунах. Налицо подозрение, что кто-то просто пассировал вирус на мышах и добился его меньшей патогенности. Это типичный прием для того, чтобы создать живую вакцину, — объясняет ученый.

Если бы Омикрон возник естественным путем, он бы возник из Дельты, и специалисты могли бы проследить его промежуточные варианты. Но их не было — Омикрон был просто инородным.

— А почему, по-вашему, приняли решение создать коллективный иммунитет?

— Ну, потому что хватит уже. Ведь, на самом деле, всё не по плану пошло. Фармкомпании уже и так получили всё, что можно. Вирус стал вырождаться, вакцина перестала действовать, а создавать новую повода не было. Надо было просто это дело прекращать, потому что экономика страдала. Сколько это могло еще длиться, если бы не было Омикрона? — считает вирусолог.

У Петра Чумакова есть брат Константин — он тоже именитый вирусолог, с 1989 года живет в США. По словам профессора, взгляды на коронавирус у них кардинально отличаются.

— Я не знаю, что он думает на самом деле. Дело в том, что он работал на американское правительство, связан с Фондом Билла и Мелинды Гейтс, которые создают разные вакцины, поэтому он очень ограничен в выражении собственного мнения. Что он думает на самом деле, я не знаю, потому что мы с ним особо не общаемся, — признается Чумаков.

Петр и Константин росли не просто в семье вирусологов, а в научном городке — в поселке Института Полиомиелита. Поэтому разговоры о борьбе с клещевым энцефалитом, бешенством и другими нейроинфекциями братья слышали с самого детства.

— Я 1951 года рождения, и как раз этот период пришелся на страшную пандемию полиомиелита. Практически всё мое детство прошло под знаком борьбы с ним, и мои родители очень много работали. Я видел их только в воскресенье, потому что они очень рано уходили и поздно приходили, — вспоминает биолог.

— Особенно запало в память, как японские матери обратились к Советскому Союзу с просьбой предоставить вакцину, потому что там бушевала пандемия полиовируса. Я помню, как огромные ящики из фанеры колотили в мастерской, на ней были наклейки — это действительно была очень масштабная кампания, много миллионов вакцин отправлялось, — рассказывает Петр Михайлович.

Когда Чумакову было 10–12 лет, его мать Марина Ворошилова обнаружила, что вирусы могут оказывать противораковое действие. Это открытие произвело на юного Петра очень большое впечатление. Уже в 15 лет он прошел летнюю практику в Институте Полиомиелита, а после школы поступил в медицинский институт.

Связать свою жизнь с медициной Чумаков решил после приезда в СССР друга семьи, Нобелевского лауреата Карлтона Гайдузека.

— Мы с ним провели пару дней, и он рассуждал, насколько важна профессия врача, и если ты хочешь заниматься биологией, надо подумать, для чего. Центр нашего интереса — это человек. И всё, что мы хотим знать в биологии, всё-таки касается человека. Поэтому лучше всего начинать знакомство с природой через медицину. И он меня так убедил, что я решил идти в медицину, — вспоминает профессор.

Так Петр Чумаков окончил медицинский институт с отличием, а затем поступил в аспирантуру в Институт молекулярной биологии имени В. А. Энгельгардта. Там он провел почти всю свою жизнь, иногда уезжая в командировки: пару лет проработал в Великобритании, лет 15 — в США. По его словам, тогда в СССР было трудное время — финансирование практически нулевое, ученым просто не на чем было проводить исследования.

— Мне было уже 50 лет, и надо было успеть сделать хоть какие-то научные достижения. А как это можно сделать здесь, при таких скудных возможностях? Поэтому я решил оставить лабораторию в России и летать через океан. Я проводил две недели в одном месте, две недели в другом, и таким образом удавалось жонглировать. За это время мы довольно много всего сумели сделать.

Большую часть своей научной деятельности Петр Чумаков посвятил изучению раковых клеток. В Институте их культивировали в пробирке и превращали в злокачественные с помощью онкогенного вируса. Задачей сотрудников было понять, каким образом он превращает нормальную клетку в опухолевую. Чумаков понял это первым.

— Мы выявили один из генов этого вируса и белок, который способен превратить клетку в раковую. Но для того, чтобы изучить его функцию, надо получить этот ген. В то время это была технологически сложная проблема, мне понадобилось два с половиной года, чтобы этот ген получить, перепробовали мы огромное количество разных подходов, — рассказывает вирусолог.

Выявив нужный ген, ученый стал изучать тот самый белок, который получил название р53. Петр Чумаков выяснил, что основная его функция — указывать клетке место в организме. Если же в клетке что-то идет не так, белок активируется и убивает ее. Но если мутация происходит в самом белке, то клетка забывает свое место в организме и начинает беспрерывно делиться — так и появляется опухоль.

— С каждой мутацией она всё быстрее и быстрее начинает делиться, потому что она уже не часть организма, а одноклеточный организм внутри организма. Это предраковая клетка, и она становится врагом — превращается в скопление клеток, которые всё время эволюционируют, проникают через сосуды, дают метастазы, — объясняет биолог.

Затем профессор переключился на онколитические вирусы. Когда в белке р53 происходит мутация, клетка выбрасывает функции, которые ей не нужны, в том числе защитную. Поэтому раковая клетка очень чувствительна к вирусам. Так в Институте поняли, что вирусы можно использовать для терапии рака.

Однако здесь возникла новая проблема. После проведенных исследований ученые выяснили, что вирус помогает далеко не всем пациентам с онкологией.

— Сценарий приобретения повреждений (клетки) отличается у каждого больного. У одного сначала возникает эта мутация, потом эта, потом другая. А у другого больного совершенно другие гены повреждаются, и клетка не чувствительна к вирусу, — объясняет Чумаков. — Поэтому мы решили, что одного вируса мало. Для того, чтобы каждого больного можно было вылечить, надо иметь большую панель самых разных вирусов.

Именно этим сейчас и занимается Институт имени В. А. Энгельгардта. Вирусная терапия, которую общественность условно называет «онковакциной», уже прошла доклинические испытания. Препарат испытали на мышиных моделях, он показал безопасность. Теперь его будут тестировать на пациентах с глиобластомой.

— Следующая фаза — это клинические испытания. Мы выбрали пациентов с глиобластомой неслучайно, потому что глиобластома — это абсолютно смертельное заболевание, которое, к сожалению, имеет огромный негативный резонанс в обществе. Вот недавно Заворотнюк умерла, до этого Жанна Фриске, — рассказал Чумаков.

Разрабатываемая «онковакцина» будет доставляться в опухоль через артерию, которая ее питает. Пациентов для исследований начнут подбирать этой осенью, но этот процесс небыстрый: ученым нужно найти однотипную когорту людей приблизительно в одной стадии заболевания, а встречается оно довольно редко. Чумаков отмечает, что препарат можно было применять уже много лет назад, его безопасность априори доказана.

— Такого рода вещи занимают, к сожалению, годы. При этом мы знаем, что эти вирусы абсолютно безопасны. Они были выделены из кишечника здоровых детей, этим занималась моя покойная мать еще в 1970-е годы. Во время вакцинирования против полиомиелита некоторые дети не защищались от вируса. Оказалось, в их кишечнике в это время шла бессимптомная инфекция другого вируса, который не давал внедриться полиовирусу, — объясняет Чумаков.

Занимаются в Институте имени В. А. Энгельгардта и другими разработками. Например, сотрудники пытаются найти способ лечения болезни Альцгеймера, которая приводит к дегенерации и слабоумию.

— Когда можно будет решить проблему болезни Альцгеймера, это сильно увеличит наши возможности долголетия. Проблема старения тоже может быть решена. Может быть, в довольно скором будущем мы будем жить здоровыми до, по крайней мере, 100 лет. И этого достаточно, потому что я считаю, что больше 100 лет и не надо жить, — рассказывает вирусолог.

Ранее мы рассказывали, что из аптек начали пропадать уникальные препараты от онкологии, у которых нет аналогов. MSK1.RU поговорил с онкологами о том, насколько важны исчезнувшие лекарства, можно ли их заменить и почему препаратов от рака становится всё меньше.

По словам фармакологов, сейчас российский фармацевтический рынок на 90 % зависит от зарубежных фармсубстанций. Создать новые лекарства компании не могут из-за недостаточной поддержки властей. Тем временем с прилавков аптек регулярно пропадают важные препараты. MSK1.RU узнал у экспертов, с чем это связано.