В Нижнем Тагиле младенец умер от пупочного сепсиса. Малыш прожил всего 18 дней

— Я захожу в комнату и вижу, что у внука вокруг губ всё синее. Беру его на руки и понимаю, что он перестает дышать. Кричу: «Скорую срочно, бегом в скорую звони». Выношу ребенка в другую комнату, там посвежее, кладу на диван. Тут же у меня мама пеленку постелила. Говорю: «Левушка, Левушка...» Последний вздох ребенка был на моих руках.

В Нижнем Тагиле младенец, проживший всего 18 дней, умер от пупочного сепсиса на руках у своей бабушки. Мария Белоусова в этот день зашла в гости к дочери Евгении Абрамовой — та родила в 17 лет. Медики скорой помощи час реанимировали малыша, стоя рядом с ним на коленях, но всё было безуспешно.

Мальчик умер, и только после вскрытия удалось узнать, что его погубило.

Евгении всего 17 лет, как и ее парню — отцу погибшего ребенка. Когда мама Жени узнала о незапланированной беременности, устроила дочери взбучку, но на аборте настаивать не стала. Да и отец малыша сразу же стал помогать семье: полностью обеспечивал будущую мать, покупал вещи для ребенка. Когда Женя была на седьмом месяце беременности, к ней переехал ее парень. Мария же съехала в квартиру в доме напротив, чтобы помогать молодым родителям — и в то же время чтобы они учились самостоятельной жизни.

Тогда из-за ранней беременности силовики чуть было не возбудили уголовное дело, но девушка написала заявление, что всё было по добровольному согласию, а значит, состава преступления не было.

Пара так и не расписалась: Женя хотела дождаться своего 18-летия и уже тогда сыграть свадьбу.

За две недели до родов девушка получила плохие результаты анализов, был повышенный уровень белка в моче. Будущая мама пришла на прием в больницу, где пожаловалась на выделения, боясь каких-либо осложнений. Она спросила врача, могут ли у нее подтекать воды, на что, по словам ее мамы, получила ответ: «Пробка начала отходить, но подтекания вод на первых родах быть не может».

Евгения отправилась домой. Она еще несколько раз сдавала анализы, но белок оставался на высоком уровне.

27 мая Женя легла в больницу на сохранение, и уже на следующий день у нее заболел живот. Она вышла в коридор клиники и стала сама искать врача, подумав, что начинаются схватки. Там ей встретилась медсестра, которая попросила пациентку вернуться в палату, и уже туда подошел врач.

— Женя ему сказала, что у нее спина очень сильно болит, и на следующий день ее повезли на УЗИ. Оказалось, что ребенок очень крупный. Ее сразу предупредили: если малыш будет весить больше четырех килограммов, ей будут делать кесарево сечение, если нет — будет рожать сама. Женя еще раз сказала про плохой белок в моче, спросила, есть ли угроза для ребенка. Она была согласна сразу пойти на операцию, но ее успокоили тем, что никаких признаков для кесарева нет, — вспоминает Мария Белоусова.

Она планировала присутствовать на родах, чтобы поддержать дочь. В больнице об этом знали.

Утром 30 мая Евгению подняли в родовую палату и срочно попросили подписать все документы для кесарева сечения, ссылаясь на то, что у нее подтекают воды, ребенок задыхается и его нужно спасать. Началась операция, но мама приехать не успела — всё происходило молниеносно.

Ребенка сразу после операции унесли в реанимацию, но когда Женя пришла в себя, его вернули. Мальчик родился весом 3750 граммов, его назвали Левой.

— Через полтора-два часа Женя мне уже прислала фотографию ребенка. Рассказала, что ее привезли в реанимационную, сделали анестезию. Врач попросил ее поднять ноги, спросил, чувствует она или нет? Анестезия не подействовала, — рассказывает Мария Белоусова. — Они сделали ниже еще один укол в спину, положили ее. Они начинают ее резать, а она всё чувствует. Тогда поставили капельницу, и она заснула.

Из палаты Евгения писала маме, а потом и говорила врачам, что у ребенка видно посинение под губами, но ей отвечали штатно: «Всё нормально».

Второго июня маму с сыном выписали из роддома, они поехали домой. На следующий день в квартиру к Евгении пришла медсестра, она осмотрела ребенка. Всё было хорошо, от медика не было никаких замечаний. Через два дня был визит педиатра, который еще раз взглянул на малыша — и опять никаких замечаний к его состоянию не было.

В следующий раз медсестра пришла домой к маленькому Леве 10 июня, с ребенком была прабабушка — мама Марии. Тогда проявились первые признаки заболевания, о которых еще несколько дней никто не догадывался — у малыша вздулся живот, был хлопьеобразный кал.

— Медсестра сказала: «Ой, какой вы животик-то отъели! Молодец, богатырь, кушает, растет». То есть у него животик толстенький был, но я-то откуда знала, что это может быть признаком сепсиса? Об этом мы узнали потом, — говорит бабушка.

В пятницу, 14 июня, Лева начал тяжело дышать. Мария отправилась в поликлинику, там она подошла к регистратуре, чтобы записаться на прием к педиатру.

— Мне говорят: «Маша, ты чего, такая жара на улице. Ты посмотри сама-то, как дышишь». А на улице и правда было очень жарко. И они говорят: «Так надо от жары спасаться, а не врача вызывать». И я вернулась домой, мы купили вентилятор, поставили его так, чтобы на малыша не дуло, — вспоминает Мария Белоусова. — В обед дочь пошла к врачу, чтобы отдать ксерокопии документов для карточки, и там тоже сказала, что сын как-то тяжело животом дышит. Ей сказали: протирайте водичкой, влажными салфетками, чтобы ему посвежее было.

Вскоре у Левы отпал пупочек, от него осталась только маленькая короста, ранка слегка кровила. Мама и бабушка подумали, что ничего страшного в этом нет, так как это случилось, когда мама снимала с сына памперс и могла что-то зацепить. Место обрабатывали зеленкой и перекисью водорода, как положено.

Трагедия произошла на следующий день. Мария пришла к дочери в гости, чтобы проведать внука, и увидела, что у малыша синие губы. Родные сразу вызвали скорую помощь — врачи приехали быстро, но малыша спасти не смогли.

В справке о смерти ребенка указали причину: пупочный сепсис.

— Все вещи, которые были у ребенка, я собрала, чтобы у дочери на глазах их не было. Она сейчас как бомба замедленного действия: то смеется, то плачет, то плачет, то смеется. Ей всего 17 лет, психика еще не сформирована. Завтра похороны. После его смерти я пришла в эту поликлинику, говорю: «Дайте мне ксерокопию выписки, что ребенок был здоров!» Они мне не дали. Там вплоть до заведующей все выбежали, не дали ничего, сказали: «Всё просите у Следственного комитета». Чего они испугались? — не понимает бабушка.

Мария уверена: если бы медики дали направление на анализ на стафилококк или другие инфекции, Лева мог бы жить. С семьей сразу же связались сотрудники полиции и Следственного комитета, идет доследственная проверка.

— Следственным отделом по Тагилстроевскому району Нижнего Тагила СУ СКР по Свердловской области проводится процессуальная проверка, — прокомментировали произошедшее в свердловском СК.

Близкие малыша также обратились за помощью к юристу Юлии Липинской.

— Мы не первый раз уже сталкиваемся со случаями смерти детей в учреждениях Нижнего Тагила, но больше пугает то, что эти истории не заканчиваются. Нами приняты меры, способствующие проведению проверок качества оказанной медицинской помощи как в период беременности, так и после рождения ребенка, — прокомментировала E1.RU Юлия Липинская.

В Министерстве здравоохранения Свердловской области ответили E1.RU, что в соответствии со статьей 13 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» не могут предоставить публичный комментарий об обстоятельствах данного случая в целях сохранения врачебной тайны.

— Тем не менее, если от пациента или его законного представителя поступит официальное заявление, мы обязательно проведем проверку по данному факту. По результатам проверки будут приняты все необходимые управленческие решения для устранения выявленных недостатков и повышения качества оказываемой медицинской помощи, — добавили в пресс-службе свердловского Минздрава.

С этой же больницей в Нижнем Тагиле связана другая история. В декабре 2022 года сын Анны Томиловой умер спустя сутки после госпитализации: мама жаловалась медикам на одышку у ребенка, но его не сразу положили в больницу. Смерть младенца признали непредотвратимой из-за иммунодефицитного состояния, на фоне которого стремительное развитие пневмонии и сепсиса стало для пятимесячного ребенка фатальным. Инфекция протекала долго и скрытно, без высокой температуры и признаков поражения легких, поэтому заметили ее слишком поздно.

При этом эксперты страховой компании признали, что ребенка можно было бы спасти, если бы за малышом, родившимся с экстремально низким весом — 870 граммов, — изначально наблюдали должным образом. О том, как именно произошла трагедия, мы рассказывали ранее. Анна обращалась за помощью к следователям, было возбуждено дело по статье УК РФ «Причинение смерти по неосторожности».

Родители отсудили у медицинского учреждения 1,7 миллиона рублей в качестве компенсации морального вреда, хотя изначально требовали от медиков 10 миллионов.