Пять тысяч внуку за смерть бабушки. Екатеринбурженка, спасенная от рака, умерла после восстановительной операции

Свердловский областной суд вынес решение по медицинскому делу. Жительница Екатеринбурга Валентина Голубых умерла от осложнений после операции. Районный суд обязал две екатеринбургские больницы выплатить родным 2,1 миллиона рублей. Ответчики, не согласившись с этим решением, подали апелляционную жалобу.

Апелляция кардинально всё изменила, втрое снизив размер компенсации. Юристы, которые специализируются на медицинских делах, считают, что это не единичный случай, а тенденция, которая наблюдается в последнее время. Разбираемся вместе с юристами, почему за смерть близких их родственникам стали назначать мизерные суммы.

Валентина Анатольевна скончалась в 2021 году. За год до этого ее спасли врачи свердловского онкоцентра. Они обнаружили рак прямой кишки и успешно его прооперировали, удалили опухоль. После года ремиссии женщине предложили сделать восстановительную операцию на кишечнике в госпитале ветеранов войн на Широкой Речке. Жизненной необходимости в этом вмешательстве не было, но после него можно было жить без колостомы (отверстия, сформированного на передней брюшной стенке для отведения содержимого кишечника в специальный мешок). Также планировали убрать грыжу.

Через два дня после операции Валентина Голубых почувствовала себя плохо, начались сильные боли, мучила одышка. Всё это происходило в самый пик ковида, госпиталь перепрофилировали под лечение коронавируса. Пациентку перевели из хирургии в терапевтическое отделение, но антибиотики не помогали, становилось всё хуже.

Через пять дней ее перевезли в Свердловскую областную клиническую больницу. Родные рассказали, как несколько дней медики их уверяли, что поводов для беспокойства нет, состояние средней тяжести. Валентина Анатольевна в это время умирала. За несколько часов до смерти она позвонила дочери и просто попрощалась, осознавая, насколько у нее тяжелое состояние.

Причиной смерти стал перитонит. После вскрытия стало известно, что у пациентки после операции разошлись швы, содержимое кишечника поступало в брюшную полость. Это вовремя не диагностировали. Было возбуждено уголовное дело по статье «Причинение смерти по неосторожности». Позже его прекратили, хотя судмедэкспертиза нашла дефекты оказания помощи в обеих больницах. Но была установлена косвенная связь между некачественной помощью и ухудшением состояния, которое в итоге закончилось смертью.

Родные умершей подали гражданский иск о компенсации морального вреда. Верх-Исетский районный суд обязал больницы выплатить компенсацию 2,1 миллиона рублей. Эта крупная сумма была назначена десяти самым близким родственникам.

Представители больниц, не согласившись с этим решением, подали апелляционную жалобу. Ее рассматривал Свердловский областной суд. Новое решение шокировало родных: компенсацию снизили в три раза, до 630 тысяч. Кому-то из родных присудили по 20 тысяч, кому-то — по 50, одним внукам — по 5 тысяч от каждой больницы, другим по 10. Самые большие выплаты составили 100 тысяч — в эту сумму оценили страдания 93-летней матери и дочери погибшей.

Суд, вынося это решение, по-другому оценил значимость дефектов и недостатков. Допущенные в Госпитале ветеранов войн дефекты (например, медики поздно выявили осложнение — якобы оно проходило нетипично) признали не такими значительными, и суммы уменьшили. Также по-другому оценили то, что в Свердловской областной больнице не провели операцию, где Валентина Анатольевна в итоге умерла.

— Областной суд указывает на значимость косвенности связи: при изложенных обстоятельствах судебная коллегия изменяет судебное решение в обжалованной части компенсации, кратно уменьшая компенсацию по причине установленных объема и значимости допущенных каждой медицинской организацией недостатков оказания медицинской помощи, которые не стали причиной, но способствовали ухудшению состояния здоровья, — говорится в апелляционном решении.

Кроме того, суд ссылается на законодательные акты, где говорится, что размер компенсации надо устанавливать с учетом «обычного уровня жизни и общего уровня доходов граждан». При этом исключается присуждение чрезвычайно малой суммы — если только она не была указана им в исковом заявлении.

По поводу того, что нельзя присуждать слишком большую сумму, в законодательных документах ни слова.

Также в решении указывалось, что не все истцы явились на суд, а еще не все проживают в одном городе.

— Я была в шоке, когда услышала решение, особенно задели пять-десять тысяч внукам за смерть бабушки. Она была с ними с их младенчества. Старшего внука, моего сына, подготовила к ЕГЭ, занималась с ним математикой, она очень хорошо владела алгеброй и геометрией, младшую три года назад подготовила к школе: учила читать, писать, считать. Им назначили выплаты по 10 тысяч от одной больницы, и 20 — от другой. А страдания внуков (детей брата) оценили в пять тысяч рублей.

Часть нашей семьи истцов живет в другом городе, детей я на суд не поведу, еще троим родственникам за 60 лет, у них и давление, и сердце. Бабушке 93 года, она просто не переживет этого процесса, она до сих пор не пришла в себя, рыдает на кладбище. И главное: зачем такой толпой идти на процесс! — возмутилась Светлана, дочь погибшей.

Юрист семьи Евгений Крылов рассказал, что они не согласны с этим решением и будут подавать кассационную жалобу. Светлана же заявила, что, если нужно, готова дойти до Верховного суда.

Судя по всему, значительное снижение компенсаций в гражданских исках по медицинским делам — не единичный случай. Эту тенденцию отмечают юристы и адвокаты.

Екатеринбургский юрист Вадим Каратаев специализируется на медицинских делах. Один из громких процессов с его участием — дело о смерти молодой мамы при родах. Трагедия произошла в 2019 году в Нижних Сергах. В гражданском иске суд обязал больницу выплатить семье погибшей около девяти миллионов рублей.

— Помню свои первые дела 10–12 лет назад, как одна из судей Верх-Исетского района стабильно назначала одну и ту же сумму компенсаций — 200 тысяч рублей, в том числе за смерти пациентов, — рассказывает Вадим. — Потом всё стало меняться. У меня была череда акушерских дел, смерти новорожденных в результате дефектов оказания медицинской помощи. Гипоксические роды: дети погибали или рождались тяжелыми неврологическими инвалидами. Иски заканчивались ощутимыми суммами, два миллиона и больше. Ни у кого не возникало никаких вопросов, ведь речь шла о том, какие страдания перенесли женщины.

Но с 2022 года (исходя из опыта нашего собеседника — с начала СВО) суммы начали занижать. Происходило это потихоньку, одно решение за другим.

— Начались разговоры [со стороны ответчиков, медицинского сообщества], что даже в гражданских делах должна быть прямая связь [между дефектами и смертельным исходом]. Вот одно из дел: больница была привлечена к ответственности по взысканию морального вреда в связи со смертью пациента. Но при этом в возмещении расходов на погребение отказали — хотя ранее с этим не возникало никаких проблем, суд автоматически назначал компенсацию за погребение, — вспоминает юрист. — Основание для отказа — нет прямой причинной связи со смертью пациентки. Компенсация — это за дефекты.

В чем причины таких перемен, можно только догадываться.

— Точно сказать никто не может. Источники, близкие к судебному сообществу, утверждают, что такого откровенного распоряжения не было, но фактически мы видим другое, это подтверждается количеством дел. Невозможно не замечать, это не один-два случая. Мы видим откровенный тренд на снижение суммы компенсации морального вреда. Ранее по аналогичным делам были совсем другие, внушительные суммы.

Но нам этого, конечно, никто не скажет. В большей части моих дел взыскание обращено на бюджетные учреждения здравоохранения, то есть деньги не частные, а государственные, и если суды не могут отказать в удовлетворении иска (хотя это бывает, как мы видим из случая с погребением), то можно сократить сумму компенсации, — объясняет Вадим Каратаев.

По его словам, главная причина в том, что моральный вред невозможно подсчитать. Поскольку для этого нет инструмента, назначение той или иной суммы и прежде зависело от внутренних убеждений судьи.

— Это нематериальное благо, поэтому ни верхняя, ни нижняя граница законом не установлены. Этим воспользовались, и началось движение планки вниз. Формально нарушения закона тут никакого нет. На одном из процессов суд признал возмутительно низкую сумму компенсации (за смерть в стационаре после осложнений) нарушением субъективного права. Дела возвращали в апелляционную инстанцию, и принимались новые решения. Выплаты поднимали, например, со 100 до 500 тысяч — хотя это тоже очень мало, — считает юрист.

Он подчеркивает, что право на компенсацию морального вреда гарантировано законом.

— Что касается позиции (возможно, негласной), чтобы беречь бюджетные деньги — это дилетантский подход, — уверен эксперт. — Бюджетное право основано на целевом использовании расходов. Например, деньги, выделенные на закупку препаратов, пойдут именно на это. Надо не рассуждать, куда бы лучше потратить бюджетные деньги, а не делать ошибок при оказании помощи, чтобы не было оснований для выдачи этих денег, когда человек уже умер.

Мы также рассказывали, как майор МЧС из Каменска-Уральского потерял жену из-за врачебной ошибки, ей случайно повредили органы, осложнение вовремя не диагностировали. Спустя три года больницу обязали выплатить два миллиона рублей.