«Превратился в парня ростом 83 сантиметра». Как спасали детдомовца, которого придавило грузом в 2,5 тонны

— Много ли у вас знакомых, у которых всё всегда хорошо? Причем искренне хорошо. Я захожу в одну из палат и еще от дверей спрашиваю парня, который лежит у окна: «Саша, как сегодня у тебя дела?» В ответ: «Так всё, Ирина Геннадьевна, хорошо». Красивая улыбка и некоторое недоумение: а что может быть не так? Посмотрите на него и подумайте, а рады ли мы жизни, не стонем ли по пустякам, не ноем ли не по делу, и вообще — есть ли у нас проблемы.

Этот пост в соцсети уральского врача Ирины Волковой был посвящен одному из ее пациентов — 26-летнему Александру Лыскову. Он на реабилитации после глубокой ампутации ног. Рассказываем Сашину историю.

Александр работал стропальщиком на одном из заводов в Нижнем Тагиле. 5 мая его придавило грузом массой в 2,5 тонны. Он вспоминает, как погрузил балку на вагонетку, крановщица начала поднимать, дернула резче, чем нужно, балка сорвалась и упала Саше на нижнюю часть тела.

— Я всё хорошо помню, как кричал, звал на помощь. Минут пятнадцать лежал один. В цехе шум, гул, ничего не слышно, крановщица сидит, руками машет. А что она сделает? Потом говорила, что звонила мастеру. Мастер уверяет: никто не звонил. Не знаю, что там было…

Сашин сосед по палате иногда подключается к нашему разговору. На этот раз говорит:

— То, что ты выжил, Саша, — это самое главное чудо. Ангел-хранитель у тебя хороший.

Придавленного рабочего наконец заметили. Одной из первых к нему подбежала жена Светлана, они работали в одном цехе.

Сознание Александр потерял только в больнице. А пришел в себя через месяц.

— Проснулся — ног нет. Отреагировал нормально [без истерик]. Я еще когда под балкой лежал, понял, что ног не будет.

Упавший груз раздробил мужчине кости таза. Врачи провели несколько операций, жизнь спасли, но ампутировать пришлось даже тазобедренные суставы. После лечения Александр попал в клинику реабилитации доктора Волковой, всё оплатил фонд социального страхования. Весил Саша тогда 28 килограммов.

Вот что пишет Ирина Волкова:

— Парень с ростом 178 сантиметров превратился в парня ростом 83 сантиметра. Есть, пить толком не мог — рвало. Обширные, открытые, незаживающие, очень болезненные послеоперационные раны. Высокая температура. Держался на тяжелых анальгетиках. Говорить не мог, сил не было, задыхался. Охнули мы. Попробовали хоть как-то приподнять, чтобы напоить, — тут же теряет сознание, давление не держит. По взгляду непонятно было, узнает ли тебя. Я в профессии 36 лет. Я такое видела только однажды, у инвалида Великой Отечественной. Ставим задачу: вначале парень должен просто выжить. Начинаем кормить — за маму, за папу. Тут и выясняется — детдомовский. Но есть жена и ребенок. И жена хорошая: беспокойная, заботливая. То есть смысл жизни у Саши есть, якоря есть, цель есть, планы появились.

Спасали Александра несколько месяцев. На реабилитацию он попал слишком рано, заниматься — то есть тренироваться — никак не мог.

— Перевязываем, но понимаем, что такие раны никогда сами не затянутся, а только инфицируются, — вспоминает Ирина Волкова. — Пересылаю фото ран замечательному хирургу из ожогового отделения (40-й больницы) Птухину Михаилу Игоревичу, он в отпуске, но мгновенно подключается. Договариваемся о переводе в их отделение, которое столько раз спасало наших пациентов. Обширнейшие раны закрыты пересаженной кожей, которую взяли с обеих рук. А через пару недель отличная новость: всё прижилось. Уже есть своя кожа толщиной 0,3 миллиметра. 0,3! Ее глазом почти не видно. Но это уже кожа! Так всегда горжусь и радуюсь за нашу медицину, за то, что есть такие глубочайшие профессионалы в своем деле.

Мы разговариваем с Александром о его детстве и прежней жизни. То, что с ним сейчас случилось, — это не первое испытание, из которого он выкарабкивался.

В детский дом наш герой попал лет в десять. Мать сильно запила после смерти мужа, Саша вспоминает, как, живя с ней, подворовывал продукты, таскал памперсы для младшего брата.

— Зато в десять лет я уже много что умел — и кашу сварить брату, и подгузники поменять, — говорит он.

Мать лишили родительских прав. Саша вместе с младшим братом попал в детдом, еще двоих детей усыновили.

Рассказывает он и про другие неблагополучные моменты своей жизни. Например, как в восемнадцать лет попал в колонию за нанесение тяжких телесных повреждений: поколотил отчима. С шестнадцати лет Саша учился в колледже на автослесаря, жил в общежитии и заходил к матери в гости. Видел, что она в синяках и кровоподтеках, знал, кто это сделал. И в очередной раз побил ее обидчика так сильно, что дело дошло до суда. Сейчас Саша говорит, что нисколько не жалеет об этом, хотя мать злилась за такое заступничество. Срок дали небольшой: два года.

После освобождения Саша устроился на работу и освоил еще несколько специальностей. Побитый отчим тоже жив-здоров, и у матери после этого всё сложилось благополучно, говорит сын. Она взялась за ум, бросила пить, работает, новый муж навел порядок в квартире, вместе они воспитывают общего ребенка.

— Когда я рассказал жене про все эти ситуации, и про детдом, и про всё, она ответила: по тебе не скажешь, что ты в таком…[неблагополучии] рос. Говорит: не озлобился, по-доброму к жизни относишься, — рассказывает Александр.

Они поженились пять лет назад, вместе стали воспитывать сына Светланы от первого брака. Мальчик считает Александра отцом.

В начале семейной жизни Светлана работала продавцом в магазине. Как-то Саша увидел, что покупатель, матерясь, швырнул в нее пакет молока, уверяя, что оно кислое. Муж снова проявил характер, заступился.

— Вывел на улицу и быстро ему объяснил… как мог, что не надо отрываться на женщине. Она не выкладывает товары, есть администраторы, — говорит он. — А после этого просто позвал жену работать к нам на завод. И всё было хорошо несколько лет, работа нравилась, взяли квартиру в ипотеку.

Светлана сейчас постоянно приезжает к мужу. Он рассуждает:

— Некоторые думают: как можно с инвалидом жить? А мне, наоборот, непонятно — если ты человека любишь, неважно, ногу он потерял, руку. Главное — живой. Или те, кто отказывается от детей-инвалидов, — таких я не понимаю. Вот в себе я уверен: никогда бы никого не бросил. Просто без поддержки близких, наверно, нереально было бы пройти всё это. Тебя любят, помогают, от этого человек становится сильнее.

Кроме жены и сына его навещают друзья, звонят поддержать воспитатели детского дома, один раз приезжала мать. Саша признается, что особо сильных эмоций он при встрече не испытывал. Восемь лет в детском доме без единого письма все-таки не забудешь.

Когда Саша вернулся на реабилитацию в клинику доктора Волковой после пересадки кожи, он весил уже 34 килограмма.

— И это был уже не тот Саша, — говорит Ирина Волкова. — Он мог стоять на вертикализаторе практически под углом 90 градусов. Давление держит, улыбается. Красивый и обаятельный. И у него всегда всё хорошо. Сейчас ставим задачу не выжить, а жить качественно.

В детском доме Саша занимался футболом и шахматами, выполнил норматив первого юношеского разряда. Уже взрослым увлекся вольной борьбой. Сейчас цель — встать на ноги на протезах и пойти. В наше время протезирование возможно даже при такой глубокой ампутации. Протезы ног крепятся на специальную «корзину» — тазовых костей ведь тоже нет.

Причину несчастного случая на производстве расследует комиссия.

Саша говорит, что завод всё это время был постоянно на связи с его женой. В первые же дни коллектив собрал деньги для него, начальство обещает помочь с выплатой ипотеки.

Работать стропальщиком мужчина больше не сможет. У него есть специальности резчика по дереву и автомеханика, но они тоже связаны с физической нагрузкой. Заводской профсоюз предложил ему пройти обучение на архивариуса в одном из отделов. Саша говорит, что хотел бы вернуться на завод, но и другие варианты не исключает.

— В любом случае не пропаду [найду работу]. Научиться можно многому, главное захотеть. Я, например, еще умею делать ювелирные изделия: цепочки, иконы, небольшие украшения. Это тоже вариант. У меня давно были планы: купить оборудование, заниматься этим. Сейчас вполне можно это реализовать. Сын поддерживает меня: не переживай, на компьютере будешь работать. А я ему говорю: я не переживаю, всё будет нормально.

Мы рассказывали историю другого рабочего, из Каменска-Уральского: он потерял ногу из-за несчастного случая на производстве. Тогда комиссия пришла к выводу, что причина ЧП — нарушение условий охраны труда и техники безопасности со стороны работодателя. В итоге завод выплатил бывшему металлургу 2,5 миллиона рублей.