«Ради чего так мучить людей?» Директор приюта — о том, почему лежачие больные остались без денег и лекарств

Ольга Бахтина — директор социального приюта «Дари добро». Это заведение находится на Юго-Западе Екатеринбурга, в Цыганском поселке. Роскошный особняк, который когда-то принадлежал цыганскому барону, стал домом для нескольких десятков постояльцев. Среди них есть и бывшие бездомные, которые полжизни провели на улице, и просто одинокие немощные старики, за которыми некому ухаживать.

Ольга рассказала нам о проблеме, с которой столкнулась: нескольким ее постояльцам, тяжелым неходячим инвалидам, нужно каждый год приезжать и подтверждать свои недуги. При этом ходить они не могут и не смогут никогда. Директор приюта считает, что это требование нелепо и абсурдно. Прочитайте ее колонку.

Ситуация такая: трое моих подопечных остались без пенсии, памперсов и лекарств по квоте. Всё потому, что у них не подтверждена инвалидность. В этом году мы пропустили комиссию, так как я наивно предполагала, что с такими заболеваниями у них бессрочная инвалидность. Немного расскажу об этих людях.

Александру 53 года, бывший бездомный. Его привезли к нам из области, он жил в рабочем вагончике при храме, там его приютили. Пока мог, работал разнорабочим. К нам он попал с четвертой стадией рака. Химия уже не помогала, мы прошли через онкоцентр, пытались лечить. У него рак печени с метастазами во внутренних органах. Его признали паллиативным больным. Он живет у нас на наркотических обезболивающих. Вообще, он добрый человек, очень верующий.

Сергею 50. Работал водителем в Каменске-Уральском, на работе попал в аварию. Сейчас он инвалид-колясочник, у него травма позвоночника, поврежден спинной мозг. Он никогда не встанет. После потери работы платить за аренду квартиры стало нечем. Своего жилья не было — да даже если бы у него была своя квартира, вряд ли он смог бы прожить один, обслуживать себя. Даже спуститься на улицу, съездить в магазин за продуктами в одиночку нереально, а у него еще повреждены внутренние органы, плюс мочеприемник, катетеры, памперсы... В общем, не сможет он один. Родителей нет, семьи не было. Где-то в других городах живут родные, но, видимо, дальний родственник на коляске им не нужен. Так и попал к нам. Хороший, адекватный человек, но вот так жизнь сложилась.

И есть еще один Сергей. Лежачий, после инсульта его парализовало. Когда был инсульт, я не знаю, его в таком состоянии три года назад привезли к нам. У него поврежден речевой центр, говорит несвязно. Хотя когда злится, то посылает на три буквы вполне отчетливо. Скажу честно, маргинальный товарищ. Но он болен, немощен, и оставлять его погибать на улице нельзя. Мы ведь с вами люди, правда?

Все трое этих постояльцев прибыли ко мне с оформленной группой инвалидности. Потом начались коронавирусные времена, указ на период эпидемии: инвалидность продлевать можно заочно. Хотя я была уверена, что с их заболеваниями им оформили бессрочную инвалидность. Здравый смысл подсказывает, что это было бы правильно и справедливо. Повторюсь: один парализованный, второй паллиативный, третий на коляске.

Но недавно они перестали получать пенсии. Оказалось, что инвалидность закончилась. Памперсы по ИПР они тоже больше не получают, онкобольной остался без наркотического обезболивающего — оно ему было положено бесплатно по квоте. Конечно, я их не брошу: таблетки и памперсы покупаю за свой счет.

Позвонила в бюро медико-социальных экспертиз в Серове (там, где делали инвалидность больному раком). Мне говорят: а в чём проблема? Обследуйтесь. В остальных бюро ответили то же самое. Я спорила: они неходячие и не будут ходить, позвоночник новый не вырастет, метастазы от обезболивающих не рассосутся. Отвечают: такие правила, будете так делать каждый год.

Перед ВТЭК (врачебно-трудовая экспертная комиссия. — Прим. ред.) нужно обязательно обследоваться у всех специалистов, пройти освидетельствование. Я обратилась за помощью к главврачу шестой больницы. В приют выехали врачи, посмотрели, сказали: нужно возить их к нам, проходить комиссию (флюорография, специалисты, анализы). Я говорю, что просто физически не смогу несколько раз в неделю привозить к вам этих людей. Из всех троих только онкобольной может ходить — и то с трудом.

Хорошо, что в шестой городской больнице снова пошли навстречу и согласились положить моих постояльцев в стационар, чтобы там пройти обследование и не возить их каждый день. Спасибо им. Хотя я все-таки должностное лицо, директор приюта, мне договориться легче. А как из этой ситуации выкручиваются обычные люди, родственники больных или одинокие старики с тяжелыми болезнями, после ампутаций? Просто не представляю, как им тяжело. А главное — ради чего так мучить людей?

Сейчас вместе с подопечными осталось приехать и пройти ВТЭК, чтобы еще раз подтвердить очевидное.

Когда-то мы делали репортаж из этого приюта. Прочитайте о судьбах людей, которые туда попали: среди них были и бездомные, и ветераны Великой Отечественной войны.

А еще мы рассказывали, как екатеринбуржцы, оставшиеся без дома, встречают Новый год: почитайте их истории.