«Лежите дома, помирайте»: в Екатеринбурге отказываются лечить 25-летнего парня с опухолью мозга

У 25-летнего Владислава Чиликина из Полевского опухоль мозга. С 2015 года он боролся с болезнью. За семь лет Влад успел не только перенести операции, «химию» и лучевую терапию — он получил два высших образования и старался жить полной жизнью, несмотря на рецидивы.

В декабре 2021-го рак вновь вернулся.

— В основном сын получал лечение в Москве и Санкт-Петербурге. Последние полгода в НИИ имени Герцена проводили инфузионную терапию — по сосудам подавали лекарство в мозг. Но опухоль продолжала расти, и лечение признали неэффективным, — объяснил Валерий, отец пациента. — Химиотерапевты в московском НМИЦ нейрохирургии имени Бурденко назначили новое лечение — химиотерапию по месту жительства. Если лечение поможет и опухоль локализуется, предложили провести лучевое лечение.

Родители привезли Влада в Екатеринбург. В Свердловском областном онкодиспансере (СООД) врачи подтвердили рекомендованное лечение, но из-за низкого показателя тромбоцитов в крови пациента отправили домой — поднимать их уровень самостоятельно.

— Препараты не помогали, 3 июня сыну резко стало плохо, начало тошнить. Скорая доставила его в реанимацию Полевской больницы. Там все врачи в один голос говорят, что это онкологический профиль, нужно вести в диспансер в Екатеринбург, — объяснил отец. — Начмед сказала, что надо провести исследования и назначить телеконсультацию. В областной больнице № 1 провели КТ, вышли невролог и нейрохирург и тоже сказали, что Влад не их пациент — нужно ехать в онкодиспансер. А его там не принимают.

Врачи выяснили, что состояние Владислава ухудшается из-за роста опухоли. Все результаты исследований родители передали в СООД и два дня ждали решение врачебной комиссии.

Утром 8 июня родители пациента получили решение консилиума: «Возможности лечения исчерпаны, рекомендуется симптоматическая терапия».

— Фактически нам сказали этим заключением: лежите дома, помирайте. Симптоматическая терапия — это просто облегчение страданий. Ничего из схемы лечения, которую выдали в Москве, не применяли, — считает Валерий. — Врачи в других больницах области говорят, что Владу в онкоцентре должны были повысить тромбоциты, прокапать лекарства, пишут в заключениях об этом. После этого можно было бы пробовать химиотерапию, но мы туда просто не можем попасть.

— Ни анализов на тромбоциты не взяли, ни причины их падения не установили. Они должны хотя бы попытаться помочь пациенту, поднять тромбоциты и дать последнюю химиотерапию, — добавил отец. — Время уходит. Сейчас он уже не говорит, у него глаза не открываются, только слезы бегут.

Родители попытались убедить главного специалиста отдела специализированной медицинской помощи областного Минздрава Ольгу Кузнецову помочь организовать лечение — им отказали. Отец Влада обратился в прокуратуру с просьбой проверить, насколько полно оказывали лечение его сыну.

— Возможно, в Москве меня успокаивали, говоря, что шанс на спасение есть. Но нам дали надежду, а здесь врачи СООД ничего не сделали. Почему не дали последнее лечение? Почему не провели обследование? Никто нам не дает ответов на эти вопросы. Я понимаю, как ни было бы больно, что может ничего не получиться. Но почему нельзя хотя бы попробовать? — спрашивает Валерий.

В Свердловском онкодиспансере пояснили, что персональные данные пациентов, диагноз, историю болезни запрещено разглашать согласно Закону о защите персональных данных.

— Все пациенты Свердловского онкодиспансера получают лечение согласно клиническим рекомендациям Минздрава РФ. Родные пациента могут обратиться за консультацией и разъяснениями к заместителю главного врача по лекарственной терапии Владиславу Петкау, — добавили в СООД.

В пресс-службе Минздрава Свердловской области заявили, что проверят всю информацию и при необходимости внесут коррективы в лечение.

Напомним, ранее мы рассказывали про свердловчанку Ольгу Власову — девочкой она победила рак, но спустя много лет онкологический диагноз вернулся — накануне стало известно, что Ольге требуется помощь. Читайте также историю шестилетней Лиды с Урала — у нее не могли обнаружить опухоль два года.