«На лечение надо еще полмиллиона». Как живет завуч из Екатеринбурга, которая впала в кому перед операцией

«Сначала она начала тревожно вздыхать, а потом успокоилась. Мы сказали ей: "Ты чего, наша девочка? Ты не обижайся, что мы пришли. Нина Санна, мы хотим, чтобы ты знала, что ты нужна нам. Чтобы ты не лежала и не думала, что ты ненужная и к тебе никто не приходит. Впереди еще столько хорошего. Ты должна встать, и мы вместе это сделаем". Она же всё слышит, понимаете».

Так друзья и коллеги рассказывают о Нине Кисляковой — бывшем директоре екатеринбургского детского дома № 7 (последнее время она работала завучем в спецшколе на Елизавете). Тогда они пришли к ней в первый раз после того, как случилась беда: во время подготовки к операции женщина впала в кому. Ее мозг испытал сильную гипоксию при интубации (введении в гортань специальной трубки, которая необходима для проходимости дыхательных путей при общем наркозе).

Эту грустную историю мы рассказывали осенью прошлого года, а теперь пообщались с родными и друзьями Нины Александровны, чтобы узнать, как она себя чувствует.

Близкие люди долго не могли поверить, что бойкая и жизнерадостная Нина Александровна теперь в таком беспомощном состоянии. Она прошла реабилитацию в Институте мозга, но ясное сознание к ней не вернулось.

После этого прошло еще несколько месяцев. Сейчас состояние женщины называют «малым вегетативным». В горле у нее трубка, которая нужна, чтобы в случае необходимости подключать отсос для скопившейся слизи. Питается Нина Александровна через гастростому. Но успехи всё же есть: ее сняли с аппарата ИВЛ, она сама начала держать голову.

Большую часть дня она неподвижно сидит в инвалидном кресле. За ней ухаживают муж и свекровь. Дважды в день приезжает сын: утром вместе перенести маму с кровати в кресло — и вечером обратно.

— Отец вообще круглосуточно здесь. Я приезжаю, чтобы сделать маме массаж рук и ног. Его надо делать, потому что иначе у нее деревенеет всё, — рассказывает сын Илья.

Кровать, кресло, гастростому и другие необходимые для жизни приспособления семья Кисляковых купила из своего кармана. Кроме того, много денег уходит на покупку лечебного питания — одна упаковка на неделю обходится в 8000 рублей.

— Сколько денег ушло на реабилитацию? Кто бы их считал. Примерно полмиллиона, — говорит свекровь Валентина Ильинична.

Улыбчивая и энергичная Нина Кислякова всегда следила за собой и старалась хорошо выглядеть. На веках осталась перманентная подводка, на ногтях — остатки последнего маникюра нежно-розового цвета. Поэтому каждая встреча с друзьями и коллегами, кто помнит ее такой, вызывает у женщины большое волнение — она начинает тяжело вздыхать, хрипеть и будто хочет закрыться.

— Мы понять не можем, узнаёт ли она тех, кто к ней приходит. Она точно узнаёт сына и внука. Внук рассказывает ей всё, бабушка очень любит его. Смотрит на него, кажется, что улыбается. Если что-то не нравится — покажет гримасу, — рассказывает Сергей, муж Нины Александровны.

Родные читают ей книги, включают музыку, которую она любила: звуки природы, и она будто бы оживляется. Друзья рассказывают свои новости. Им кажется, что подруга их тоже узнаёт, слушает их.

— Она нас узнала, мы это почувствовали по ее движениям. Услышав наши голоса, Нина Александровна пыталась отвернуться, хотела будто спрятаться. Для женщины, которая всегда была бодрой и боевой, наверное, не особо приятно, что мы видим ее в таком состоянии. Потом она внимательно слушала нас, пыталась что-то сказать, в какой-то момент по лицу покатились слезы, — делится приятельница Татьяна, которая вместе с коллегами из Главного следственного управления была шефом детдома, когда там работала Нина Кислякова.

После случившегося родные пытались добиться разбирательства, но не получилось.

— Адвокат подавал документы, чтобы возбудили уголовное дело, — рассказывает сын Илья. — Подавали заявления и в прокуратуру, и в Минздрав, но они переложили всё друг на друга. Нам отказали в возбуждении уголовного дела.

За здоровье Нины Александровны они бьются своими силами. Кроме лечения в Институте мозга возили ее в реабилитационную клинику доктора Волковой.

— Мама была там в декабре. В клинике Волковой с ней занимались ЛФК: поднимали руки, ноги, пытались ставить на ноги, — говорит свекровь Валентина Ильинична. — Сначала сказали, что потенциал есть. Рассказывают, что были пациенты, которые выходили из клиники своими ногами. Но для Нины врачи никаких гарантий дать не могут. Надо еще месяц там лежать, а это еще полмиллиона рублей, которых у нас нет.

Нину Александровну продолжают наблюдать в клинике Белкина, но уже по видеосвязи. Чтобы лечь туда на реабилитацию, тоже нужны деньги — такая же сумма, как в клинике Волковой.

— Квоты нет. Было две, но мы их использовали после выписки из больницы, — вздыхает супруг Нины Кисляковой. — Там говорят, что начать новый этап можно будет, когда наступит другая стадия — если она начнет следить взглядом, но пока этого нет. Говорят, надо время.

Другой вариант реабилитации — поехать в НИИ в Москву, это тоже огромные деньги.

Воспитанники детдома, где работала Нина Александровна, шокированы тем, что с ней произошло. Она была для них как мама, поддерживала и помогала даже после выпуска.

Друзья, которые хорошо ее знали, уверены, что она выкарабкается и победит болезнь своим жизнелюбием, пробивным характером.

— Работа для нее значила очень много. Оставалась часто до ночи. Бывало так, что поработает до шести-семи вечера, а потом детишки бежали к ней, рассказывали, как день прошел. И вот они сидели, пили чай, — говорит Катерина, коллега из детского дома. — Она могла быть с детьми на одной волне. Поиграть, помочь с уроками. Она же учитель русского языка по образованию, и в работе директора ей это не мешало. Она находила время на всё, и в футбол с ребятами играла. Она самая позитивная и солнечная женщина. Если что-то случилось, она всегда говорила: «Сейчас всё исправим, сейчас всё сделаем. Вот и решили вопрос, что ты переживала?»

Мы рассказывали трагическую историю, которая произошла с Ниной Кисляковой. Она вызвала скорую из-за болей в животе, сама дошла до приемного покоя, а уже через несколько часов ее сыну сообщили, что мама в коме.

Прочитайте также историю врача из Тулы, которого парализовало из-за неправильного диагноза, поставленного коллегами. Его считали безнадежным, отказывались принимать в медицинских центрах, но благодаря уральским врачам он встал на ноги.