«Мама задыхалась 11 минут». Завуч екатеринбургской школы впала в кому при подготовке к несложной операции

Жительницу Екатеринбурга парализовало при подготовке к операции. Нина Кислякова вызвала скорую из-за болей в животе. Она сама дошла до приемного покоя, а уже через несколько часов ее сыну сообщили, что мама в коме.

Спустя три месяца бывшая завуч школы лежит парализованной, сознание к ней не вернулось. Жизнь женщине спасли, но она стала глубоким инвалидом. Ее родственники обратились в прокуратуру и в полицию.

Нина Александровна наблюдалась в клинике УГМК. Этим летом ее должны были там прооперировать — удалить камни в желчном пузыре. При этом приходится удалять и сам орган, но операция считается технически не очень сложной. Ее проводят щадящим методом лапароскопии, через маленькие надрезы на теле.

Закончить ту операцию не получилось. Потом врачи объяснили: был риск повредить ткани соседних органов. В качестве временного варианта поставили дренаж (стому) для оттока желчи. Через месяц Нине Александровне стало плохо: поднялась температура под 40, тошнило, справа под ребрами сильно заболел живот. Оказалось, поставленный дренаж выпал из просвета желчного пузыря, и отток желчи нарушился.

Скорая увезла женщину в городскую больницу № 1 на Декабристов с предварительным диагнозом «острый холецистит» (воспаление желчного пузыря). Она сама дошла до приемного покоя, заполнила нужные документы. Врачи приняли решение срочно оперировать, чтобы удалить камни. Начали готовить к операции, поставили наркоз.

Нина Александровна впала в кому при проведении интубации — введении в гортань специальной трубки. Это делается для проходимости дыхательных путей при операциях под общим наркозом. Если объяснять простыми словами, женщина задохнулась во сне. Если же говорить медицинскими терминами, мозг испытал гипоксию.

Спустя месяц сын забрал маму из больницы с глубокими пролежнями на голове, бедрах и спине. Нину Кислякову увезли на реабилитацию в Клинический институт мозга в Березовский, но специалисты ведущего научного центра ничем не смогли ей помочь.

Месяц реабилитации в институте мозга не помог: гипоксия уничтожила клетки мозга, последствия были необратимыми.

Теперь родственники Нины Александровны хотят разобраться, есть ли в случившемся вина врачей: почему человек пришел в больницу на своих ногах, а вернулся домой глубоким инвалидом. По сути, женщина до сих пор в коме, ясное сознание к ней не приходит.

— До этого случая моя мама несколько раз переносила хирургические вмешательства под общим наркозом, никаких осложнений не было, — говорит Илья, сын Нины Кисляковой.

Родные потребовали у руководства больницы копии медицинских документов.

— Согласно контрольному листу безопасности хирургического вмешательства, до начала анестезии анестезиолог обязан был осмотреть дыхательные пути и отметить в протоколе, имеются проблемы дыхательных путей (риск аспирации) или нет, — объясняет Илья. — Однако в этой части протокола никаких отметок не имеется. Выходит, проблем с дыхательными путями не было либо врач дыхательные пути не осматривал вовсе, чем нарушил протокол проведения анестезии.

Дальше, судя по документам, происходило следующее: анестезиолог начал вставлять в гортань ларингоскоп, но ничего не получилось. Он повторил попытку, сменив клинок (элемент ларингоскопа, он бывает разных видов и размеров), но опять ничего не получалось. Позвали другого анестезиолога.

— Сколько ждали этого врача, в протоколе анестезии не указано, — говорит Илья. — При этом мама задыхалась, уровень кислорода в организме падал. Масочная вентиляция и вентиляция через подгортанный воздуховод не помогли. Давление упало до 90/60 (в начале анестезии было 120/80). Содержание кислорода с 96% упало до 88%. Пока второй врач-анестезиолог шел в операционную, мама не получала кислородной поддержки.

Он также мог сделать коникотомию (рассечение гортани, проводят при асфиксии по экстренным показаниям. — Прим. ред.) или трахеостомию (надрез в гортани, рядом с трахеей для поступления воздуха. — Прим. ред.). Из-за этого ожидания второго анестезиолога были потеряны минуты. Сотрудники больницы на условиях анонимности рассказали нам, что кислородное голодание у моей мамы в процессе интубации длилось не менее 11 минут. В итоге ей провели интубацию с четвертой попытки, но какой ценой! — возмущается сын женщины.

Нине Александровне 56 лет. По профессии она учитель русского языка и литературы. Работала завучем в спецшколе для трудных подростков на Елизавете. Работа сложная, к ученикам нужен особый подход. Но свое дело она очень любила: участвовала в научно-практических конференциях, как эксперта ее звали на творческие и профессиональные конкурсы, писала научные статьи.

Свои последние работы по педагогике Нина Кислякова так и не закончила. Муж, дети и племянники сейчас окружили ее заботой и вниманием: обрабатывают кожу специальными кремами, чтобы не было пролежней, кормят через гастростому (трубку в брюшной полости) особенным питанием, купили специальную кровать и матрасы.

Сын Нины Александровны обратился в несколько ведомств — прокуратуру, Минздрав, страховую компанию с требованием разобраться в том, что произошло. Также он написал заявление в полицию по поводу возбуждения уголовного дела из-за причинения тяжкого вреда здоровью.

Однако екатеринбургский юрист Вадим Каратаев, специализирующийся на медицинских делах, считает, что в данной ситуации врач действовал в соответствии с протоколом при трубной интубации трахеи. Вадим и сам когда-то работал анестезиологом-реаниматологом. Он объяснил, что риск осложнений при интубации оценивается по специальным шкалам. В данном случае он был очень высок, и это отражено в документах.

В Минздраве Свердловской области отказались комментировать эту историю, пояснив, что в соответствии с российским законодательством не имеют права обсуждать с третьими лицами даже факт обращения за медицинской помощью человека, тем более его диагнозы и состояние здоровья. При этом в министерстве заверили, что «на запрос уполномоченных на получение медицинской информации лиц обязательно будет дан ответ».

Мы также рассказывали историю врача из Тулы, которого парализовало из-за неправильного диагноза, поставленного коллегами. Его считали безнадежным, отказывались принимать в медицинских центрах, но благодаря уральским врачам он встал на ноги.