«Без ковида мы тут не держим». На Урале семья женщины, погибшей после выписки, хочет наказать больницу

80-летнюю Тамару Соболеву выписали из больницы Каменска-Уральского с пневмонией, одышкой и высокой температурой. За день до этого ей пришел отрицательный тест на коронавирус. Родственники пенсионерки говорят, что в больнице им объяснили: ковида у нее нет, мы таких тут не держим.

Через сутки женщина умерла. Ее пытались реанимировать под ИВЛ, но спасти не смогли. Родные считают, что Тамара Митрофановна могла выжить, если бы ей правильно оказали медицинскую помощь. Семья погибшей подала судебный иск к больнице, требуя компенсацию в миллион рублей. Дочь и внуки женщины рассказали E1.RU, что произошло.

Трагедия случилась год назад, еще до начала массовой вакцинации. 22 октября вся семья перебралась на Урал из Таганрога, где прожила почти год. Хотели переехать туда насовсем, но планы поменялись. Дочери предложили хорошую работу в родном Каменске-Уральском, поэтому приняли решение вернуться.

— Мама так радовалась, что мы все вместе возвращаемся, накупила подарки подругам, — вспоминает Анастасия, внучка Тамары Митрофановны. — Но она так и не успела ни с кем встретиться. Через два дня после нашего приезда, 24 октября, бабушке стало плохо. Дочка вечером прибежала ко мне в комнату: там бабушка вся дрожит. Померяли температуру: 39 градусов.

Анастасия тут же вызвала скорую. Медики измерили давление, сделали ЭКГ. По словам внучки, они поставили анальгин с димедролом и уехали, пообещав, что в ближайшие дни придет врач из поликлиники, но он так и не появился.

Пока ждали терапевта, Тамара Митрофановна чувствовала себя терпимо, а на пятый день пожилой женщине снова стало плохо. Поняв, что ждать врача бесполезно, Анастасия снова вызвала скорую для бабушки. На этот раз увезли в больницу. Там сделали КТ, обследование показало пневмонию, легкие были поражены на 50%. Картина в легких, видимо, была как при ковидной пневмонии. Ее положили в красную зону, не дожидаясь результата теста на коронавирус. Лечили пять дней. Судя по выписке, давали антибиотики.

— Улучшение после лечения, видимо, было. Но всё равно, по словам мамы, температура у нее не спадала, держалась 37–38 градусов, она жаловалась, что ей не хватает воздуха, — рассказывает Елена, дочь Тамары Митрофановны. — После какой-то капельницы (что за препарат это был, мы не знаем) маме стало очень плохо, заболело сердце. Она просила медиков дать ей корвалол, ей отказали, сказали: у нас тут не кардиология. Мы готовы были передать ей лекарство, нам отказали, а на пятый день мама позвонила, сказала, что ее выписывают, результат теста на ковид оказался отрицательным. Я удивилась: почему так быстро?

Забирать Тамару Митрофановну из больницы приехали внуки: Анастасия с братом. Пенсионерка вышла из отделения, с трудом держась на ногах, лицо у нее отекло. Женщину довели под руки до машины. Дома померяли температуру: 38 градусов.

— Я тут же позвонила лечащему врачу. Начала возмущаться: «Как вы могли выписать человека в таком состоянии?» — вспоминает Анастасия. — Врач мне ответила, что состояние у бабушки удовлетворительное. Еще сказала: ковид у нее не подтвердился, а мы таких (без коронавируса) тут не держим. Я стала спорить: «Где закон, что если нет коронавируса, выгоняют из больницы?»

В больничной выписке среди рекомендаций были препараты. Внучка побежала в аптеку. Она надеялась, что бабушка сейчас срочно примет нужные лекарства и они помогут. Купила. Оказалось, что выписали препарат железа, лекарство для профилактики образования тромбов и общеукрепляющий препарат — иммуномодулятор.

К вечеру Тамара Митрофановна могла только лежать. Анастасия снова вызвала скорую.

— Медики увидели бабушку, ее отекшее лицо, возмутились тому, что ее выписали из больницы, — говорит девушка. — Смерили сатурацию, уровень кислорода был 69%. Сказали, что, судя по состоянию, срочно нужна кислородная маска. Бабушку снова повезли в больницу. Три с половиной часа мы звонили в отделение, требовали, чтобы дали маску. Бабушка уже с трудом могла разговаривать с нами, дышать было тяжело. Наконец, медсестра все-таки измерила сатурацию и дала маску с кислородом.

На следующее утро Тамара Митрофановна уже не могла даже наклониться, чтобы достать с пола пакет с вещами. До туалета она еле дошла босиком. Внуки и дочь постоянно звонили в отделение, просили, чтобы пенсионерке принесли судно, уговаривали, чтобы пустили ухаживать, если у персонала нет времени. Родственники готовы были надеть ковидные спецкостюмы, но им, конечно, отказали: в красную зону заходить не положено.

— Спрашиваю бабушку на второй день: «Начали лечить?» Она: «Дали омепразол (препарат, используемый в лечении желудка. — Прим. ред.). Мы ничего не понимали: причем здесь это лекарство и пневмония? Мы звонили в Минздрав, в больницу — везде. Наконец, после наших звонков бабушке поставили капельницу, — вспоминает Анастасия.

Тамара Митрофановна на тот момент уже не могла вставать. На следующий день, 13 октября, не отвечала на телефонные звонки. Родным сказали, что она в реанимации, но чувствует себя нормально, в сознании, ест сама. На вопрос, почему не берет трубку, ответили, что в реанимации пользоваться телефоном не положено.

На утро родные позвонили в реанимацию: как состояние у Соболевой? В ответ услышали: пациентка умерла полчаса назад.

Медицинских документов о том, как лечили Тамару Митрофановну, родные так и не получили. По телефону (запись разговора есть в распоряжении редакции) им сказали, что не имеют права давать такую информацию, поскольку умершая при жизни не написала письменного согласия. Сейчас семья уверена, что ухудшение состояния могло наступить от неизвестной капельницы во время первой госпитализации — после нее Тамара Митрофановна пожаловалась на самочувствие. Внучка поделилась своей историей в местном паблике — и вот уже горожане обсуждают свои подобные случаи, предполагая, что это за неизвестное лекарство, после которого люди умирают. Возможно, дело совсем в другом, но отсутствие информации порождает домыслы.

А родные, между прочим, имели полное право ознакомиться с документами и снять с них копии. Отказать в доступе к медицинской документации родственникам сейчас не могут. По этому поводу есть постановление Конституционного суда (с документом можно ознакомиться по этой ссылке). Чтобы получить бумаги, нужно письменно написать заявление на имя главного врача.

Тогда дочь и внуки обратились в ТФОМС с просьбой проверить качество оказания медицинской помощи. Проверка нашла дефекты, начиная с момента первого вызова скорой, когда врач так и не пришел по вызову. Уже тогда пожилую женщину нужно было госпитализировать. Как заключили эксперты, «на этапе стационарного лечения тяжесть состояния больной оценена неверно, что послужило причиной преждевременной выписки». По итогам проверки родным сообщили, что к «больнице будут применены финансовые санкции».

— Возможно, сейчас будут всё списывать на преклонный возраст бабушки, — говорит Анастасия. — Она в свои годы была в здравом уме, хотела жить, были у нее и силы, и здоровье, помогала мне, помогала с дочкой, пока я была на работе. Ведь точно так же могут погибать молодые люди. Просто не у всех близких есть силы, чтобы разбираться, можно ли было спасти человека. Наверняка многие, которым так же отказали в доступе к документам, отступили.

В городской больнице Каменска-Уральского нам пояснили, что исковое заявление ими получено.

— Ранее от родственников погибшей никаких жалоб, претензий и обращений не поступало, — сообщили в пресс-службе горбольницы. — Сейчас специалистами изучается вся медицинская документация, касающаяся искового заявления. По итогам проверки лечебное учреждение намерено оспаривать результаты экспертизы страховой компании в суде. В соответствии с законодательством о неразглашении врачебной тайны, больница не может озвучить никаких сведений о течении болезни пациентки.

Этот иск, связанный с гибелью от коронавируса — далеко не единственный. В условиях пандемии больницы могут быть завалены подобными исками от родных. В том же Каменске-Уральском родственники учительницы, скончавшейся от коронавируса, также потребовали от больницы миллион рублей. По мнению представителя врачебного сообщества, врачи в этой ситуации сейчас очень уязвимы.