«Этот ребенок меня спас». Екатеринбурженка вылечилась от рака и ищет суррогатную мать, которая родит ее малыша

Вера Афризонова мечтает стать мамой. Ее будущий ребенок — пока еще эмбрион — уже «живет» в одной из екатеринбургских клиник. Но выносить его сама она не может, чтобы малыш появился на свет, нужна суррогатная мама. В этой истории связано всё: благодаря желанию родить ребенка Вера пошла на обследование, которое выявило рак.

Весной 2020 года 34-летняя Вера поняла, что готова стать мамой. За плечами у нее был брак, серьезные отношения после него, но детей не случилось.

— Я поняла, что хочу своего продолжения, независимо от того, будет мужчина в моей жизни или нет, — рассказывает девушка. — Как раз началась пандемия, удаленка, появилась возможность заняться вопросом беременности. Правда, подумала — сейчас начать или подождать пару лет? Но решила не откладывать.

В медицинском центре Вере выдали список с обследованиями, которые нужно пройти. УЗИ молочных желез было в нем третьим. Но на этом процесс подготовки к беременности остановился — в правой груди обнаружили опухоль. Сделали пункцию, анализ показал, что образование доброкачественное, но врачи приняли решение всё равно иссечь его. Оказалось — инвазивная карцинома. Веру направили в онкоцентр.

— В онкоцентре предложили полностью удалить правую грудь, я параллельно консультировалась с врачами в частной клинике и со своими гинекологами — они считали, что, учитывая расположение опухоли, грудь можно сохранить, уменьшив ее размер, — вспоминает Вера. — Меня прооперировали в частном центре, правую грудь сохранили, на левой сделали пластику, раньше грудь была шестого размера, сейчас второго.

Во время операции также удалили восемь лимфоузлов, один из них оказался поражен метастазами.

После операции Вере назначили восемь курсов химиотерапии. Гинеколог предложил до начала тяжелого лечения сделать забор яйцеклеток. Гормональная стимуляция была под запретом, так как опухоль гормонозависимая, поэтому забор сделали в естественном цикле. Удалось получить только одну яйцеклетку. Вера выбрала донора, яйцеклетку оплодотворили, а эмбрион заморозили.

Химиотерапию она перенесла непросто.

— Первый курс прокапали бодро, на следующий день у меня в планах была генеральная уборка. Но под вечер включился «механизм торможения», я не могла ничего делать. Сказала тогда психологу, что не пойду на следующую химию, потому что у меня вообще-то куча дел, а тут надо лежать. Она ответила: «Ничего, придется полежать». К шестому курсу я сдалась, — рассказывает девушка.

Последнюю капельницу Вере поставили 30 декабря, но лечение на этом не закончилось — ее ждали 25 курсов лучевой терапии. Излучение убивало раковые клетки, но задело и здоровые, повлияло на хрящевые ткани.

— Я, конечно, такого никому не пожелаю, но, с другой стороны, людям, которые не ценят эту жизнь, нужно посмотреть, как проживается химия. Я по жизни борец, у меня ни разу не было мысли о смерти, но пугает исчезновение. Волосы выпадают везде, ты белеешь, появляется ощущение, что размываешься, исчезаешь. При этом я никогда не стеснялась ходить лысой. Я вообще не знаю, как носят платки онкопациенты, после химии голова просто горит, — говорит она.

Несколько месяцев лечения Вера провела на больничном. В Сбербанке, где она работала, к этому отнеслись с пониманием. Она с благодарностью вспоминает, как по корпоративной почте сделали рассылку с реквизитами для помощи и многие сотрудники откликнулись и поддержали ее. Но после терапии Вера решила найти работу со сменным графиком, чтобы была возможность ходить на приемы, не отпрашиваясь. Сейчас она работает в той частной клинике, где оперировалась. А кроме работы, занимается в школе моделей, участвовала в конкурсе красоты.

Лечение до сих пор продолжается. В течение пяти лет нужно принимать один противоопухолевый препарат, в течение пока двух лет — другой, который «выключает» работу яичников. В идеале, как говорят врачи, нужно, чтобы яичники так и не заработали и не спровоцировали рецидив рака. «Включать» яичники, чтобы забеременеть, слишком рискованно.

Принять, что не сможет сама ни выносить, ни выкормить ребенка, Вере было тяжело.

— Но я поняла, что не имею права привести в жизнь малыша и чтобы со мной что-то случилось. А во-вторых, моего пробивного характера еще на один курс химии просто не хватит, — говорит она. — К мысли о суррогатном материнстве пришла не сразу. Долго думала, почему не могу принять это, что мешает? А когда выложила пост в «Инстаграм», поняла чего боялась, — того осуждения, которое, пусть и не в большом количестве, но полетело.

Эмбрион всего один, может случиться всё. И, если не получится, тогда пойду в дом малютки. Я себя как женщина хочу реализовать мамой, я знаю, что смогу подарить ребенку любовь и заботу. Если бы мне не было дано получить свое продолжение, значит, и с эмбрионом бы тоже не получилось.

Мечта Веры о материнстве «стоит» два миллиона рублей. Это подбор суррогатной мамы, оплата вынашивания, обследований, анализов, родов. Вера открыла сбор в своем инстаграме и надеется закрыть его за два года. Первые 50 тысяч уже собраны.

— Перед первым УЗИ я нашла около дома детскую розовую перчатку. Она была со мной на операциях и химиях и хранится до сих пор. Когда говорят, зачем тебе суррогатное материнство, я отвечаю: «Меня этот ребенок спас. И он меня ведет таким путем», — говорит она.

И добавляет в конце разговора:

— И еще хотела бы, чтобы моя личная жизнь тоже устроилась. Должен быть рядом сильный мужчина, который примет всю эту историю.

Почитайте рассказ екатеринбурженки о том, как она искала суррогатную мать. Также мы публиковали рассказ суррогатной мамы от первого лица и писали, как устроен этот рынок.