Это не чудо, это жизнь. Хоспис до и после ковида

Отделение паллиативной помощи ЦГБ № 2 с начала пандемии становилось ковидным госпиталем дважды. Мы на день стали его гостями, чтобы рассказать вам, что здесь изменилось за последний год и как екатеринбургский хоспис возвращается к своей обычной работе.

— Первый раз нас перепрофилировали в конце апреля 2020 года. Как ковидный госпиталь мы проработали май и почти всё лето. Потом обратно в паллиативное отделение нас перепрофилировали в августе, мы проработали сентябрь и снова стали «красной» зоной. В середине февраля нас вернули к нашей основной работе уже окончательно, — рассказывает заведующая паллиативным отделением 2-й горбольницы Ольга Егоровна Книжникова, которая сама проработала в «красной» зоне ковидного госпиталя практически всё время, пока он здесь был развернут.

— Приемник у нас был не там, где он находится в «мирной жизни». Пациентов с коронавирусной инфекцией мы принимали через один из боксов на первом этаже. Оказалось удобно, потому что исторически это здание — бывшая детская инфекционная больница. Здесь каждая палата — это отдельный бокс, на первом этаже — со своим выходом на улицу. Чистая зона для персонала тоже была — в холле, к которому ведет лестница со стороны улицы.

— После того как инфекционный госпиталь был расформирован, здание в течение двух недель проходило обработку по всем принятым стандартам. Еще нам сделали ремонт — покрасили лестницы и те места, которые задевали каталки и носилки с больными. И еще теперь у нас есть новый лифт, который мы очень ждали.

Врачи нам рассказали, что старый лифт в трехэтажном здании хосписа в последнее время ломался, и в 40-градусную жару, которая была прошлым летом, медикам, облаченным в защитные костюмы, приходилось поднимать пациентов на третий этаж, где была развернута реанимация.

— Еще у нас появилась новая кислородная станция, и год назад, еще перед первым перепрофилированием под ковид, была сделана разводка кислорода по всем палатам. Для наших постоянных пациентов это очень удобно, потому что многие из них пользуются кислородными концентраторами. Жаль только, что наши шикарные цветы, которые мы выращивали здесь годами и которые так радовали наших пациентов, за год почти все погибли, — говорит Ольга Егоровна. — Они были закрыты в отдельной комнате, но жара и постоянные обработки, к сожалению, сделали свое дело.

Мы идем по только что отремонтированным коридорам хосписа. Совсем недавно здесь шла борьба за жизнь больных COVID-19. Врачи и медсестры сначала выходили в «красную» зону на 6 часов, потом смены стали 12-часовыми с небольшими перерывами, потом дежурить стали сутками. Реаниматологи, врачи других специальностей, реанимационные медсестры — те, кто работал в хосписе до пандемии или пришел сюда потом, выдержали эти месяцы. Никто не уволился. Боялись ли за свои жизни? Может быть, но здесь не принято об этом говорить и неудобно про это спрашивать.

— Когда в первый раз было принято решение о нашем перепрофилировании в инфекционный госпиталь, у нас было всего только несколько дней. Часть наших пациентов мы перевезли в паллиативное отделение Арамиля, часть — в стационары городских больниц. Всё определялось основным диагнозом и состоянием человека. Кто-то поехал домой. Всё это время — с апреля прошлого года и до сих пор — мы ведем сотни наших пациентов на дому. Не нужно думать, что жарко было только здесь, наша выездная служба тоже отработала от и до.

Оказывается, у хосписа есть сезонность — пациенты сюда стремятся в летнее время. Просто здесь они могут гулять — на каталках и в колясках, которые во двор выкатывает персонал. Большинству из них это недоступно дома. Просто за счастье в течение нескольких часов подышать воздухом на улице, послушать звуки города, увидеть солнце они готовы ждать недели и месяцы, но в прошлом году хоспис летом не открылся.

— Поэтому, с одной стороны, было очень жаль, что мы работали почти всё лето как ковидный госпиталь. Но, с другой стороны, сюда с коронавирусной инфекцией в том числе попадали и наши, паллиативные пациенты, а мы знали, как им помочь, как поддержать, все особенности ухода. Был даже такой случай, когда тяжелая онкологическая больная поступила к нам с COVID-19 и только здесь узнала, что мы вот такие есть и чем мы ей можем помочь в связи с ее, к сожалению, уже паллиативным состоянием.

— Мы привыкли подходить к каждой ситуации индивидуально, и это нам тоже помогло. Например, у нас была пациентка, жительница одной из южных республик, которой было 85 лет и которая совсем не говорила по-русски. У нее была пневмония, одышка, состояние было тяжелым, коммуникация с ней была очень важна. Мы вышли на семью этой пациентки, и оказалось, что у дочери была клинически выраженная и подтвержденная лабораторно коронавирусная инфекция, но состояние легче. Мы госпитализировали их вместе, и они обе выздоровели, — вспоминает Ольга Книжникова.

Сейчас в хосписе заполнены все 3 этажа, 55 человек здесь находятся круглосуточно. Срок пребывания в хосписе — 21 день, но, как мы видим, и здесь бывают исключения.

Мы заходим в палату к Татьяне Фёдоровне. Она здесь лежит уже четвертую неделю, доктора подбирают ей оптимальную схему обезболивания. Основной диагноз у женщины — рак.

— В 2017 году у меня была операция. Сама я много лет проработала провизором в больнице, и, знаете, после операции, когда опухоль убрали, я чувствовала себя совершенно нормально, работала. А тут в конце прошлого года я заболела ковидом, и, видимо, после него мне стало хуже. Очень сильно заболела спина, а потом за несколько дней отнялись ноги, сейчас уже понятно, что это метастазы, — рассказала она нам. — И сейчас я ноги почти совсем не чувствую, а вот с обезболиванием мне помогают, подбирают лекарство. На одно бывает тошнота, они меняют дозу, добавляют что-то новое. Вы знаете, у меня дома нет медиков, уколы ставить никто не может. Дочь живет в другой стране и из-за пандемии даже приехать ко мне сразу не могла. А здесь хорошие врачи, обстановка такая, которую я в других больницах даже и не встречала, — здесь меня слушают, никто не раздражается.

Не все пациенты попадают в паллиативное отделение по медицинским показаниям. Для госпитализации сюда, кроме медицинских, есть и социальные показания, точнее, их сочетание. Например, когда один на один с тяжелым пациентом дома остается пожилой родственник или ухаживающему за паллиативным больным члену семьи просто нужно отдохнуть. Мы поговорили с одним из таких пациентов.

Эдуард в свои 53 года уже дважды перенес ишемический инсульт, первый — в 2018-м, второй — в 2020 году. У него не двигается левая нога, а левую руку он постоянно поддерживает правой. Возможности по реабилитации в данном случае исчерпаны, обслуживать себя он может с трудом, да и говорит он тоже с большим трудом. Нам он рассказал, что дома за ним ухаживает 83-летняя мама, помогать ей приходит его родная сестра. — Друзья еще домой приходят, но маме нужно отдохнуть, поэтому я тут. Уже второй раз, — говорит он.

Сегодня помощь в паллиативном отделении ограничена только коронавирусными запретами — сюда не приглашают артистов и не устраивают общих мероприятий, на которых пациентов раньше собирали вместе в одном зале.

— Перед поступлением к нам человек сдает тест на коронавирусную инфекцию, всё это организует врач поликлиники, который к нам направляет пациента. Здесь мы тщательно следим за температурой, другими возможными проявлениями ОРВИ и COVID-19. Весь персонал работает в масках и перчатках, вход в здание — только после термометрии, — говорит заведующая отделением. — Доступ родственников к нам, к сожалению, тоже пока ограничен. Мы можем сделать исключение только в том случае, если пациент находится в терминальном состоянии. Никаких вспышек и даже заноса инфекции пока у нас не было и, я надеюсь, не будет. Сотрудники у нас или переболели раньше, или привиты.

А вот объем медицинской помощи у нас тот же, что был и до пандемии, — это внутривенные инфузии, перевязки, замена всевозможных катетеров, активизация пациентов — в тех случаях, когда она возможна и нужна. Например, после инсультов или тяжелых операций по поводу онкозаболеваний, а еще при деменции и обязательная работа с психологом, который работает с пациентом, и сейчас пока дистанционно — с его родственниками.

— Когда мы открылись уже во второй раз, вот сейчас, этот случай был у нас в феврале-марте, к нам привезли 90-летнюю женщину. Она дома не ела, не реагировала почти ни на какие раздражители, не разговаривала и не ходила. В диагнозе у нее — цереброваскулярная болезнь, энцефалопатия, даже без перенесенных ранее инсультов. По настрою родственников — ну, во-первых, они устали. Во-вторых, состояние женщины как будто ничего хорошего уже не предвещало. А мы ее полечили, у нас были капельницы, была активизация, была коррекция терапии. И вот постепенно она у нас здесь начала говорить, сама начала кушать, и выписали мы ее тогда, когда она начала сама ходить с палочкой.

— Это чудо, наверное? — спрашиваем мы.

— Нет, это не чудо, это жизнь.

Недавно в Екатеринбурге открыли первый детский хоспис — кто, как и кому там помогает, мы рассказывали в этом репортаже.

Наш хоспис назвали в честь Доктора Лизы. Ее историю можно почитать здесь.

А вот здесь история екатеринбурженки, которая из-за неверного диагноза за 4 месяца похудела на 40 килограммов.