«В головах господствуют догмы СССР»: журналист в коляске – об агрессии между людьми

Колумнист Е1.RU Александр Беляев уже второй год живет без ноги. Оказавшись в инвалидной коляске, он столкнулся с такими проблемами, о существовании которых даже не догадывался. По просьбе редакции Александр пишет колонки о том, как в Екатеринбурге живется человеку с ограниченными возможностями. В прошлый раз он рассказывал о том, что нужно знать перед походом к врачу, а в этот раз объясняет природу социальной агрессии.

Однажды я неосторожно рассказал читателям об увиденных в Болгарии удобствах для инвалидов в транспорте. И поплатился за это комментариями в стиле «Ну и вали в свою любимую Европу». Я не обиделся, но стало всё-таки интересно: где корни того, что наука называет социальной агрессией?

Частичный ответ на это можно найти, сравнив понятие «инвалидность» в законе «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» и в Конвенции ООН о правах инвалидов (на минуточку, ратифицированной Россией в 2013 году). В первом документе это «нарушение здоровья, которое ведет к ограничению жизнедеятельности человека и вызывает необходимость его социальной защиты». Во втором — «результат взаимодействия между людьми, у которых есть нарушения здоровья, и барьерами в их окружении». Почувствуйте разницу. В первом случае имеется в виду личная проблема, во втором — общественная.

А если отклонение от нормы — личное дело каждого, то вот и доказывай всем, что у тебя возникла эта «необходимость социальной защиты». Между тем барьеры, делающие человека инвалидом, создаются не только и не столько недоступной физической средой, сколько несовершенством законодательства, хилой инфраструктурой социальных и медицинских услуг.

А эти барьеры костылем не прошибешь, коляской не протаранишь. За последний год я насчитал больше десятка нарушений федеральных и местных законов, постановлений Минтруда, Минздрава, Минсоцзащиты, из-за которых почти год не получал пенсию по инвалидности и прочие положенные мне льготы. Все задним числом, естественно.

Я же не юрист, чтобы заранее знать, например, что врачи стационара должны в трехдневный срок сообщить в органы соцзащиты об ампутации. И что — по всем пунктам должен обращаться в суд? Да я рехнусь, если начну на одной ноге скакать по судебным инстанциям. Институты власти возводят в абсолют свои нормы, сплачиваются вокруг них и начинают обслуживать собственные потребности, а на нас обращают внимание только после окрика, а лучше — пинка от вышестоящей инстанции.

Социолог, профессор Высшей школы экономики Елена Ярская-Смирнова вспоминает, как в 1950-е годы на вопрос организаторов международных спортивных игр для инвалидов, примут ли советские инвалиды участие в состязаниях в Англии, наш чиновник ответил: «В СССР инвалидов нет!»

Года три назад жители Москвы собрали подписи для выселения семей с онкобольными детьми, которые снимают квартиру в их доме. Соседи опасались заразиться раком. А в другом доме недавно соседи решили испортить жизнь семье, в которой воспитывается шестилетний мальчик с ДЦП, сломав пандусы, которые сделал его отец. «Невежество — демоническая сила», — писал основоположник марксизма.

Основная масса склонна отвергать каждого, кто не похож на них физически или умственно. Справедливости ради стоит сказать, что многие инвалиды сами себя считают ущербными, а поэтому и притягивают к себе негативные эмоции, видят в глазах прохожих страх, презрение, культивируют свою инвалидность, подчеркивают, что они — «отбросы общества». С такими трудно общаться по-человечески. Как, впрочем, и со многими вполне здоровыми особями.

Почитайте также другие колонки Александра Беляева. Ранее он рассказывал о главных проблемах инвалидов, которые могут встретиться ему на улице Екатеринбурга. Ему недавно сделали протез ноги, и Александр описал, как сделал первый шаг в нем. Причем до этого он испытывал синдром беспомощности, от которого смог избавиться. А еще он рассказал о мифах об инвалидах, от которых тоже стоит избавиться всем людям.