«Чтобы спасти пациентку, легла рядом и отдала свою кровь»: интервью с 90-летними врачами

90-летний врач екатеринбургской скорой помощи Виталий Иосифович Белокриницкий ходит в фитнес-клуб, читает классику, водит машину, стильно одевается и метко шутит. Его жена Римма Васильевна, тоже врач, в свои 86 лет плавает в бассейне, полет грядки, разгадывает кроссворды и ходит вместе с мужем в филармонию. У Белокриницких мы узнали, как сохранить здоровье, зачем тягать железо в солидном возрасте и почему нельзя винить врачей скорой, если их приходится долго ждать.

— Виталий Иосифович, вы с детства мечтали стать врачом? Ведь это, говорят, призвание.

— Нет, не с детства. Окончив школу, я ещё не знал, кем буду, — коротко отвечает герой.

В Свердловск врач приехал в 11 лет — в товарном вагоне, добираясь из Харькова целых пять недель. Это был 1941 год, самое начало войны:

— Воскресный день. 22 июня 1941 года. Двоюродный брат пришёл ко мне в гости, мы играли в оловянных солдатиков. Окна были открыты, и до нас из чьего-то приёмника донёсся голос Молотова. Мы включили свой репродуктор — это было сообщение о том, что началась война, — вспоминает Виталий Иосифович. — Миша, мой брат, сразу поспешил домой. Постучал дворник и сказал, что надо заклеивать окна бумажными полосками крест-накрест. Мама ответила, что тревога была несколько дней назад и окна уже заклеивали, когда мыли их. А дворник и говорит: «Нет, теперь уже настоящая». Чувствовалось, что он радуется этому.

Виталий Иосифович вспоминает, каким непривычно пустым стал город — люди начали выезжать из него. Отца Виталия назначили командиром эшелона, и семья Белокриницких эвакуировалась в деревню Килачёво Свердловской области.

— Посреди вагона стояла железная печь, а на плите стояла кастрюля с кипятком. И в момент, когда поезд тронулся с места, эта кастрюля съехала — какой-то женщине обожгло руку. После этого каждый раз, когда раздавался лязг буферов, кто-то из вагона кричал: «Держите суп!» — с грустной улыбкой вспоминает Виталий Иосифович. — Вообще мы, конечно, больше стояли, чем ехали, потому что нужно было пропускать воинские эшелоны. Под откосами иногда видели дымящиеся ещё вагоны — они догорают, трупы уже успевают убрать, путь починить. Отсюда и пять недель дороги до станции Егоршино. Надо отметить, что несмотря на крайне тяжёлое положение в стране, каждому в Егоршино выдали булочку с повидлом — потому что седьмое ноября, праздник.

«Мальчишки есть мальчишки», — говорит Виталий Иосифович, вспоминая свою реакцию на начало войны. Каждый раз, когда кончался налёт, они с друзьями выбегали на улицу и собирали осколки снарядов, бомб:

— Они ещё были горячими. У меня даже хранилось несколько таких осколков. Я привёз их сюда, но потом куда-то они делись.

Виталий Иосифович окончил четвёртый класс в деревне Килачёво, а потом семье дали комнату в уральской столице, и они перебрались на Эльмаш, на улицу Энтузиастов. После школы выбор будущего врача пал на Лесотехнический университет, но герой почти не успел там поучиться — встретил одноклассников из медицинского, и те уговорили Виталия принять судьбоносное решение.

Кто бы мог подумать, что выбранное юным Белокриницким кредо «бороться за продление жизней» приведёт к сотням научных работ и тысячам спасённых людей. Работает врачом Виталий Иосифович с 1958 года, уже больше 60 лет. Первый свой выезд с бригадой скорой врач помнит так, будто это было вчера:

— Где находится улица, я совершенно не знал. Наводка, данная старшим врачом, оказалась неправильной, — вспоминает герой. — Мы промчались гораздо дальше адреса. Уточнили адрес в милиции, возвращаемся обратно, я говорю: «Пока приедем, там уже, наверное, и милиция, и толпа разъярённая». А водитель возразил: «Раньше Кольки Бояринцева ещё никто не приезжал!»

Тросик, с помощью которого водитель управлял сиреной, заело — тогда фельдшер полез в багажник и вручную включал и выключал её. Возле того самого дома машина застряла в грязи, и ожидавшие буквально донесли ЗИМ до барака. Бригада успела: «висельник» был жив, ему оказали помощь.

На вызовы с бригадой скорой помощи Виталий Иосифович сейчас не ездит, но исправляет ошибки начинающих врачей и делится опытом с молодыми:

— У нас сейчас много молодёжи, причём взят курс на средний медперсонал, иногда их действия на вызовах нам приходится разбирать, — рассказывает герой. — В основном я обучаю врачей и между делом пишу научные материалы. Сейчас курса врача скорой помощи в университете нет, а раньше он длился всего пять дней…

Римма Васильевна, жена и коллега Виталия Иосифовича, возмущается:

— Что можно успеть за пять дней? Я в своё время проходила курс по акушерству две или три недели, а некоторые длились месяц!

— Да, курс по скорой помощи пользовался успехом. У нас 564 анкеты студентов, и среди них нет ни одной с отрицательным отзывом. Единственное замечание студентов — нет постоянного времени для обеда, но в условиях скорой это невозможно. То, что сейчас цикла скорой помощи нет — это большое упущение. Говорят, не может быть хорошим врачом тот, кто не поработал в скорой.

— Вот как так? Чему могут научиться интерны за пять дней? Ничему, — добавляет Римма Васильевна. — Надо привлекать людей, которые будут заинтересованы. Сейчас ведь как: «Хочу быть хирургом» или каким другим специалистом. Надо заинтересовывать людей, чтобы шли на скорую помощь — и цикл должен быть обязательно, причём больше.

В 1960 году по инициативе Белокриницкого в городе появилась кардиологическая бригада скорой помощи. В то время единственная, сейчас — одни из шести. В 1962 в Свердловске организовали первую в стране неврологическую бригаду, а в 1973 — токсикологическую. Опять же, всё при участии Виталия Иосифовича.

Римма Васильевна познакомилась с доктором в медицинском институте. В отличие от мужа, она целенаправленно шла учиться на врача: в девятом классе к ним в школу пришла педиатр, чтобы рассказать о профессии. Юная Римма так загорелась, что поругалась с отцом, который уговаривал её поступить в музыкальное училище:

— Я окончила музыкальную школу-семилетку, и папа хотел, чтобы я шла дальше, в десятилетку, — вспоминает Римма Васильевна. — Но для этого мне надо было вернуться в восьмой класс общеобразовательной школы, повторить его, чтобы он совпадал с классом в музыкальной школе. Такие правила — а я, конечно, очень не хотела этого повтора. Поэтому с папой мы поссорились, но я поступила в мединститут.

Когда началась война, Римме Васильевне было всего шесть лет: «Очень хорошо помню, как мама заплакала сразу. Война. Я плохо понимала: ну, война и война, кто с кем? Что будет? Все женщины-соседки плакали, потому что понимали, что мужей скоро заберут. Уходил сосед дядя Серёжа, потом дядя Миша, провожали в слезах».

Римма Васильевна признаётся, что в школе было проще — говорит, мысли о войне забывались. То, что помнит врач лучше всего — День Победы:

— 9 мая 1945 года был хороший весенний день — солнце и небольшой дождичек, грибной. Помню, я надела пальтишко и побежала к подруге — а у них был приёмник, и они уже знали о победе. На улицах все незнакомые целовались и обнимались, бежали друг к другу через лужи, — улыбаясь, вспоминает Римма Васильевна. — А так, конечно, война вспоминается тем, что было всё-таки голодно. Спасала только картошка, потому что у нас было несколько огородов, мы их копали и засеивали картошкой. Я очень хорошо помню 1948 год, когда отменили карточную систему: я пришла из школы, а мама сварила пшённую кашу на молоке, положила мне очень хороший кусочек сливочного масла и посыпала сахаром. Эту пшёнку я люблю до сих пор.

Римма Васильевна без трёх месяцев 50 лет трудилась в акушерском отделении. Она рассказала нам о случаях, которые ей во врачебной практике запомнились больше других:

— Однажды у роженицы лопнул околоплодный пузырь, и меня всю окатило водами, вот так вот, — показывает врач на лицо и плечи. — А они стерильные, эти воды, там же ребёнок был. Ещё был случай, когда к нам привезли женщину с обильным кровотечением, без пульса. Мы обратились к хирургам — у них крови не было, а спасать пациентку надо. А у меня первая группа, универсальная — и я легла... А что делать? Без всяких анализов на совместимость, которые сейчас делают. Первую группу переливаем — и всё, без всякого сомнения! На одном столе лежала та женщина, на другом я. Из меня акушерка брала кровь и пациентке вливала — мы уже сбились со счёта, сколько перелили. Женщину спасли. Мы видели, как у неё не было пульса совершено, а потом она открыла глаза и начала смотреть. Мне потом, правда, плохонько было — зато жизнь сохранили!

Спасать приходилось и при свечах. Римма Васильевна рассказала, как во всей Верхней Пышме в 60-е годы отключили электричество. Женщину с внематочной беременностью пришлось оперировать без света: у старшей сестры приёмного покоя в заначке оказалось 10–12 свеч, и восемь работниц отделения дружно держали их в операционной. Хорошо, говорит Римма Васильевна, что хирург не ушёл и помог команде. Операция прошла удачно — закончилась, когда свет уже дали. Но человеческая жизнь не может ждать мастеров и электричества, на счету каждая секунда.

У Виталия Иосифовича, конечно, тоже есть истории из практики, от которых мурашки по коже:

— Была такая ситуация: на дому больной с инфарктом. Внутривенно инъекцию делать — вен нет. Редко бывает, чтобы были плохие вены, но у этого пациента как назло. Нашёл я у него на ноге венку у большого пальца и попал в неё. Привезли больного в отделение, и я предложил ввести препарат внутрикостно, а у них иголок нет. Я побежал в больницу, которая рядом, за иглой, прихожу обратно в палату и начинаем вводить. Там методика такая: игла короткая и толстая, и когда в ухо поступает раствор, надо немножко покачать за канюлю и потянуть иглу кверху — так освобождается канал и жидкость проходит. Я покачал, потянул — и канюля осталась у меня в руках. А игла в кости. Она, конечно, никуда оттуда не делась, но ткани могли бы подняться, и тогда уже не отыщешь. Принесли мне зажимы, вытащил я эту иглу, потом она долго хранилась нас дома. У Риммы был аналогичный случай: иголка, которой она шила, сломалась — и прибавилась в нашу коллекцию ещё одна, — смеётся Виталий Иосифович.

Без шуток в профессии врача, пожалуй, не обойтись. Белокриницкие рассказали нам, через что проходят доктора ежедневно:

— Каждый вызов по-своему сложен, — признаётся Виталий Иосифович. — Надо поставить диагноз, надо решить вопрос с действиями. Кроме постановки диагноза в скорой важна тактика. Нужно понять, больной должен быть госпитализирован или нет. Останется ли он дома — тогда кто за ним будет наблюдать? В институте эти вопросы по понятным причинам не обсуждались, поэтому кроме диагностики были вопросы тактики.

— Как-то ночью мы созванивались: я в роддоме дежурила, а он на вызовах. У него такая работа — и у меня такая же, всякие ситуации у обоих были. Бывали и безвыходные, — вздыхает Римма Васильевна. — Когда дома встречались, рассказывали друг другу о рабочем дне — как не рассказать, если ты кого-то спас? Меня срочно ночью вызывали на работу — благо, мы жили недалеко, и санитарка прибегала за мной. Телефонов же не было тогда, с ними сложно было, поэтому санитарке приходилось бегать.

— Врачебная профессия — это серьёзное дело. Надо много знать, чтобы суметь что-то предпринять, — добавляет Виталий Иосифович.

Врач объяснил нам, почему бригаду иногда приходится ждать по полтора часа:

— На Екатеринбург должно быть 150 бригад — на деле гораздо меньше, на 15–20 точно, — рассказывает Виталий Иосифович. — В 1960-е годы мы регулярно сообщали в поликлиники о вызовах, когда врачи бывали у одного и того же больного несколько раз. Это значит, что болезнь хроническая, и за пациентом плохо наблюдает участковый врач. Такие вызовы, не подлежат скорой помощи, они не требуют экстренного вмешательства. В институте у нас была фраза: «Куда редко заглядывает участковый врач, туда часто выезжает скорая помощь». Больной ведь не виноват, что за ним плохо следят — этим должны заниматься участковые врачи. Если машина бригады остановилась на каком-то адресе, значит, что-то случилось — и привлекается внимание населения или просто зевак. Сейчас вполне вероятна такая ситуация: останавливается машина возле банкомата, и человек в форменной куртке с надписью «скорая помощь» встаёт в очередь. Когда я пришёл на скорую в 1958 году, 7 ноября было 500 вызовов. Люди не присели в течение суток. Потом эта цифра повторилась в новый год. Годом позже за сутки бывало 900 вызовов — и главврач говорил, что дежурство прошло с обычной нагрузкой.

А вот что думают Белокриницкие о пандемии:

— Неизвестно, когда мы из неё вылезем — и вылезем ли, — заключает Виталий Иосифович.

— Мне кажется, упущено было самое главное — начало, — считает Римма Васильевна. — Сейчас все, вроде, действительно понимают, насколько это серьёзно, и меры принимают. Но надо было эти жёсткие условия ввести в самом начале: строго маски везде, строго мыть руки, строго соблюдать режим самоизоляции. Если бы с самого начала это сделали, то продолжения бы, возможно, не было. Несоблюдением мер мы сами удлиняем период пандемии. Мы завтра идём в филармонию на концерт Спивакова, и там написано, что вход только в масках. Значит, это о чём-то говорит? Что ещё рановато расслабляться, наверное?

Самоизолировались врачи на даче — там они смотрят телеканалы «Культура», «ОТР», «История» и некоторые передачи на «Первом». Читают книги, слушают «Эхо Москвы», занимаются огородом и дышат свежим воздухом. Белокриницкие признаются, что главный секрет молодости ума — это его движение.

И Римма Васильевна, и Виталий Иосифович держат в памяти свои стихотворения и отлично помнят даты и события. Мы спросили у них, как тренировать свой мозг, чтобы в 90 лет помнить всё так же:

— Я разгадываю кроссворды — хоть и бывают такие моменты, что я фамилию Кобзона вспоминаю полчаса, — смеётся Римма Васильевна. — Ещё мы много читаем. У нас приличная библиотека, мы перечитываем классику — сейчас ведь о ней вообще никто не вспоминает. Современные газеты, конечно, тоже открываем.

На самоизоляции семья врачей скучает разве что по общению. Римма Васильевна приучает правнука к шахматам — заодно повторяет правила сама. Недавно, со смягчением режима, Белокриницкие вернулись к регулярным тренировкам в спортзале:

— Мы стараемся три раза в неделю ходить в зал, — подчёркивает Римма Васильевна.

И так уже восемь лет! Виталий Иосифович делает упражнения с гантелями, его супруга плавает.

— Сын отвёл меня в зал, и сначала я думал, что только народ смогу там смешить, — вспоминает Виталий Иосифович. — Тренер сказал, что мы потихоньку, постепенно будем совершенствоваться.

— К спорту у нас положительное отношение давно — сейчас тем более, когда мы свободны, — делится Римма Васильевна. — После операции мне рекомендовали заниматься, ведь здоровье — это движение, я это сама понимаю.

В институте герои занимались спортивной гимнастикой. Правда, только на первом и втором курсах — потом, как говорит Виталий Иосифович, надо было учиться. Но Римма Васильевна получила травму колена и на время забросила спорт. Наверстать упущенное, правда, удалось: она встала на лыжи и приучила к ним сына и внучку, по утрам начала заниматься гимнастикой дома. Не изменяет традициям врач и сегодня.

Гантели, велотренажёр, дорожки бассейна — верные спутники докторов. Белокриницкие признаются, что после занятий чувствуют себя гораздо лучше. Ходят на тренировки супруги в одно время:

— Стараемся вместе ездить, да, — подтверждает Римма Васильевна.

— Тут же я ещё как водитель выступаю, — смеётся Виталий Иосифович. — ГАИ я благодарен за то, что они мне продлили права — значит, и жизнь продлили на десять лет.

Римма Васильевна говорит, что здоровье обеспечивает «спорт, спорт и ещё раз спорт». Виталий Иосифович считает, что надо двигаться, не завидовать друг другу и не держать ни на кого зла.

— Ну, и стараться шевелить мозгами! Ше-ве-лить, — подчёркивает Римма Васильевна.

— Если они есть, да? — шутит Виталий Иосифович.

В 2018 году пара отметила 60-летний юбилей брака. Регистрировались молодожёны восьмого марта, который тогда ещё был обычным, не праздничным днём:

— Первый вопрос, который задала мне регистраторша: «Вы в который раз вступаете в брак?» Ничего умнее не придумала, — ухмыляется Виталий Иосифович.

— А ещё забавно, что мы пришли в райисполком регистрироваться, а с 10 до 12 часов там шла регистрация скота, — смеётся Римма Васильевна. — Мы сидели и ждали, когда пройдут эти два часа. Но день был хорошим, солнечным.

В пятьдесят пятую годовщину свадьбы Белокриницкие получили медали, а сегодня охотно поделились секретом союза «душа в душу», ещё и с юмором:

— Всякое бывало, конечно, но в общем-то взаимопонимание было — поэтому столько лет вместе, — делится Римма Васильевна. — Воспитали сына, воспитали внучку, теперь воспитываем правнука, ему 4 годика. Взаимопонимание — это самое главное. Чувства чувствами, они могут быть хорошими, а потом ослабевают... Но взаимопонимание — это основа основ. По крайней мере, мне так кажется. Ты так считаешь или нет? Попробуй сказать нет.

— Вот ты сама и ответила на свой вопрос, да? — смеётся Виталий Иосифович.

Белокриницкие хотели, чтобы их сын тоже пошёл по медицинским стопам, но «Игорь оказался таким брезгливым, что пошёл учиться на юриста», говорит Римма Васильевна. Правда, первый его вызов был на Уралмаш, в подвал, из которого нужно было доставать полуразложившийся труп:

— Всё равно он с этим столкнулся, — смеются родители-врачи. — Им дали перчатки и носилки, труп надо было поднять и отнести в машину.

Когда мы прощались, Виталий Иосифович прочёл нам свой стих. Он сочинил его как благодарственную речь к Дню медицинского работника в начале двухтысячных. Такое действительно мог написать только человек, который работает в скорой помощи. Это очень трогательно, прочитайте:

Среди многих профессий особая есть,

Где порой всё минуты решают.

Вызов. Выезд. Доезд. И закрытый подъезд:

Ты спешил, а тебя не впускают.

Не прельстил нас покой:

В дождь, в мороз, в стужу, в зной

ЭКГ пишет, мне помогая.

Я старался, лечил, внутривенно вводил,

А на ленте — о, ужас! — прямая.

Грех минуты терять,

Мне б тебя раздышать

И «амбушка» мне в этом поможет.

НМС — и дышать, много раз повторять,

Пока сердце забиться не сможет.

Я стучал, я дышал, и вот он задышал,

И на ленте зубцы появились.

Появилось АД, вот и пульс кое-где,

Потихонечку жизнь возвратилась.

Теперь можно вздохнуть, капли пота смахнуть

И с себя, и с живого больного.

Вот забрезжил рассвет — сил моих больше нет,

Но доволен я, честное слово.

Е1.RU желает Виталию Иосифовичу и Римме Васильевне долгих лет жизни и благодарит за огромный вклад в екатеринбургскую медицину. Спасибо вам!

Ранее мы рассказывали несколько трогательных историй уральских врачей. Также вы можете почитать интервью с врачом скорой помощи Екатеринбурга Артуром Симоняном.