«Был бы коронавирус, мы бы ее забрали»: в Березовском врачи отказались лечить женщину, которую можно было спасти

— Скорую вызвали вечером. Маме становилось все хуже. Боли в желудке, под грудиной. Врач неотложки выписал таблетки от спазмов, что-то сердечное — от тахикардии. Поставили обезболивающее. Мы просили с папой забрать в больницу. Нам ответили: если бы у нее был коронавирус, мы бы ее забрали, а так куда мы ее? — вспоминает тот вечер Елена Праведникова.

Надежде Александровне было 67 лет: 24 года назад она вылечилась от онкологии, у нее был рак прямой кишки. Долгие годы ремиссии, без рецидивов. Но спустя много лет из-за старого диагноза женщину просто посчитали неизлечимо больной. В итоге она умерла в городской больнице Березовского. Но от совсем другой болезни, от которой можно было спасти.

Ей стало плохо 20 апреля, начались сильные боли в области почек. Муж был на работе, и она сама вызвала скорую. Женщина жаловалась врачам: очень похоже на почечные колики. Ее успокоили: если бы у вас действительно были почечные колики, вы бы с нами просто не смогли разговаривать. Дали какие-то рекомендации, посоветовали пить обезболивающее. Она поверила врачам, что ничего страшного. «Я себя так неловко чувствовала, так стыдно было, что зря вызвала скорую помощь», — говорила она вечером дочке по телефону.

Но боли не проходили, только усиливались с каждым днем. Теперь они были под грудиной. Температуры при этом не было. Елена приехала к родителям в пятницу. Вечером снова вызвали скорую. Сделали ЭКГ, измерили уровень сахара в крови, выписали таблетки, поставили укол (видимо, обезболивающий). Именно тогда врачи, по словам Елены, и ответили, что поводов для госпитализации нет: «Если бы был коронавирус, забрали бы…»

— Через несколько часов снова позвонили в скорую, та же самая бригада приехала только спустя три с половиной часа, — рассказывает дочь Надежды Александровны. — Мама уже не могла сама ходить. Буквально на глазах становилось хуже, она слабела. Начали смотреть ее прошлые медицинские заключения. Увидели, что она болела раком. Врач пригласил меня на кухню: вы знаете про диагноз своей мамы? Я не поняла: какой диагноз? Он ответил: у нее рак, видимо, метастазы пошли в позвоночник.

Елена объяснила, что мама уже много лет назад поборола рак:

— Я тогда была ошарашена, испугалась. Не понимала, правда это или нет. Мы настаивали, чтобы маму отвезли в больницу. С нами спорили: на каком основании, у нее нет температуры! Мы кричали: везите в больницу. Врач в ответ кричал: куда ее направлять, с каким диагнозом? (Здесь я уже включила диктофон на телефоне, все это есть на записи.) Мама тяжело дышала, не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. В конце концов согласились госпитализировать.

В больнице женщину определили в терапевтическое отделение.

— Там лежали с ОРВИ, с подозрением на коронавирус, — говорит Елена. — Сначала маму положили в какое-то проходное помещение, не палату. Там сидели три медика, не знаю их должности. Они начали кричать: почему так поздно приехали, почему в субботу, почему мы затянули раковую болезнь? Взяли анализы, кровь, мочу. УЗИ делать отказались, объяснили: аппарата то ли нет, то ли сломан. Отвезли маму на рентген грудной клетки. Врач поставила обезболивающее. Потом начали обсуждать, какой диагноз написать.

В итоге написали сахарный диабет. Елена признает, что у Надежды Александровны действительно за несколько месяцев до этого обнаружили повышенный сахар, но при помощи таблеток его удалось нормализовать.

— Также диагнозом указали рак прямой кишки и метастазы. Я просила их показать, где они их увидели, как смогли определить. В ответ мне лишь говорили, что мы привезли им умирающего человека! — описывает происходившее в тот вечер Елена.

Надежду Александровну определили в палату. Дочери разрешили остаться с ней, чтобы ухаживать, женщина не вставала. Утром кожа стала синеть, тело холодеть. Перевели в реанимацию. Дочь отправили в аптеку покупать пеленки, памперсы.

— Когда вернулась из аптеки, услышала, как мама кричит. Я побежала к врачам: почему ничего не делаете. И я снова услышала: вы нам привезли умирающего человека, мы обычно таких не берем. Я не понимала: каких таких?

В 10:30 Надежда Александровна умерла. При вскрытии врач-патологоанатом сделал заключение: женщина умерла от сепсиса, заражения крови. Оказалось, что в мочеточнике был камень, именно он закупорил орган. Началось нагноение почки, пионефроз. При этом никаких метастазов не было. Предположение Надежды Александровны насчет почечных коликов, о которых она говорила врачам скорой помощи, оказалось верным.

Елена написала заявление в центральную городскую больницу Березовского с требованием предоставить ей медицинские документы. Теперь родным погибших не могут отказать в этом, сославшись на врачебную тайну. Ей не отказали, но заявили, что предоставят только через месяц.

Плюс к тому Елена написала заявление в Следственный комитет. Отправила также жалобу в областной Минздрав. В ЦГБ Березовского E1.RU отказались комментировать данную ситуацию, сославшись на закон о неразглашении врачебной информации и личных данных. В Минздраве по сути вопроса не стали ничего говорить (опять же из-за запрета на разглашение личных данных), но пообещали, что обращение будет рассмотрено в установленный законом срок, то есть в течение месяца будет проведена проверка.

— Результаты проверки мы предоставим родственникам-заявителям, — сказали E1.RU в пресс-службе Минздрава Свердловской области.

E1.RU регулярно пишет о врачебных ошибках, прочитайте интервью с юристом, которая ведет медицинские дела, защищая пациентов. Впрочем, есть и обратная сторона проблемы: страх попасть под уголовное дело или гражданский иск мешает врачам нормально работать, спасать людей.