«Заболеть могут 100% екатеринбуржцев»: врач — о коронавирусе и его лечении

Накануне президент Владимир Путин во время совещания с губернаторами заявил, что медперсоналу, который работает с больными коронавирусом, нужно назначить дополнительные выплаты. Деньги будут выделять и из федерального бюджета, и из региональных. Мы попробовали подсчитать, сколько смогут заработать врачи, находящиеся «на передовой».

Этот вопрос и в целом ситуацию с коронавирусом в Екатеринбурге в прямом эфире в Instagram E1.RU мы обсудили с врачом Александром Гальпериным. Вы можете посмотреть видео или прочитать его текстовую расшифровку.

— Во-первых, дополнительные выплаты — это всегда хорошо. То, что выплачивать будут именно тем, кто работает с коронавирусом, — безусловно, это люди, которые работают на передовой, те, кто находится в группе риска, — говорит Гальперин о выплатах. — Медицинские работники в большинстве своем работают все же не только за деньги. Деньги — это важный момент, но это неожиданное внимание и поддержка вызывают некое не то чтобы отрицание, просто хотелось бы, чтобы это было всегда.

— Почему, как вы думаете, были приняты решения о надбавках и страховках?

— Мне кажется, что это то, как наша власть считает правильным благодарить людей, просто измеряет это все деньгами. Ну а какие еще [способы выражения благодарности]? Медали, наверное, потом еще будут. Это, наверное, единственный такой понятный способ, каким людей можно отблагодарить за такую сложную и рискованную для своего здоровья и для здоровья близких работу.

Вообще работа медицинская всегда сопряжена с риском. Просто коронавирус — тема такая, которая сейчас захлестнула мир. Но это, поверьте, не самая рисковая вещь. Инфекционные заболевания есть гораздо более рисковые, с которыми им так же приходится работать. Просто про это особо никто не говорит, и президент на это внимания не обращает. Сказать, что в обычные дни медицинские работники, которые не работают с коронавирусом, ничем не рискуют — это будет неправда.

А с коронавирусом в интернете столько сейчас фото людей в защитной одежде, которая впечатляет, и при этом мы видим, что, несмотря на все способы защиты, люди заболевают, это демонизирует образ коронавируса, поэтому и кажется, что риск высокий. Он действительно есть, и ни одна защитная одежда не даст стопроцентной безопасности, поэтому заболевают.

— Есть несколько сценариев развития пандемии. Насколько наша медицина (в Екатеринбурге) готова к плохому сценарию?

— Для экстремальных ситуаций никакого запаса нет. У нас в общем-то все рассчитано на стандартный поток пациентов. Ни одна система нигде в мире, как показала практика, не рассчитана на резкие взлеты заболеваемости. Мы не исключение.

Поэтому, безусловно, часть пациентов остаются сейчас без помощи, в основном без плановой, конечно. В принципе, коек подготовлено, на мой взгляд, достаточно. Но достаточно для какого варианта развития событий? Минздрав просчитал несколько сценариев, и даже частные больницы при определенном сценарии подключаются.

— Как давно вас предупредили о том, что, возможно, придется подключиться?

— Количество коек и все наши возможности известны. Это все посчитано давно. На прошлой неделе Минздрав просто довел до сведения, что в случае такого развития событий будут подключать [частные клиники]. Естественно, кто здесь будет возражать? Без вопросов. Мы понимаем, что, если такая катастрофа будет происходить, будем работать все.

— Как думаете, как долго все это продлится?

— У нас есть пример Китая, где были приняты жесткие карантинные меры. Сейчас они в несколько стабильном состоянии, хотя все понимают, что полыхнуть это может снова. У них это продлилось примерно три месяца. Сейчас много послаблений уже сделано и жизнь, если можно так сказать, налаживается. Хотя все социальные дистанции сохраняются и вообще много мер предосторожности остается.

Если так считать, у нас в конце марта это началось и в ближайшие две недели будет понятно, захлестывает нас реально или нет. Потому что сейчас подтвержденные случаи в Екатеринбурге — объективно — это малые числа. В Москве это уже не так, но у нас сейчас барьеры находятся и мы надеемся, что из Москвы заносов вируса серьезных не будет.

— Предлагают ведь закрыться от Москвы. Что вы об этом думаете?

— С эпидемиологической точки зрения это было бы абсолютно оправданно. Если нам закрыться сейчас, то сохраниться без инфекции можно было бы, но я не представляю, насколько это возможно.

— Когда нужно будет начинать волноваться? Сколько зараженных для этого должно быть в Свердловской области?

— Здесь надо будет беспокоиться о динамике, когда число зараженных будет кратно увеличиваться. Если по пять-шесть человек будет заболевать в день, то можно сказать, что у нас проблемы и не стало. Но другое дело, что опасность этого вируса в том, что пять-шесть человек могут привести к взрыву в какой-то момент.

Судя по цикличности эпидпроцесса, в течение двух недель станет ясно, какая динамика выявления. Пока не надо успокаиваться, все может измениться в любой момент.

— Не кажутся ли вам принимаемые властью меры избыточными?

— Есть несколько моментов важных. Первый: это новый вирус, до 25 декабря про этот вирус никто ничего не знал. Поэтому все, что мы про него знаем, — это по большому счету не доказательства, а какие-то небольшие наблюдения и выводы. По большому счету, это не наука, а предположения, как это будет развиваться. Очень много непонятного, и есть неопределенность.

И совершенно точно: раз это новый вирус, значит, иммунитета нет ни у кого, ни у одного человека. Заболеть может каждый, все 100% жителей Екатеринбурга. Просто мы уже знаем по статистике Китая, что как минимум 80% болеют либо вообще бессимптомно, либо достаточно легко, но 20% болеют тяжело, а примерно 6% болеют так, что требуется респираторная поддержка. А это ведь огромная цифра.

Если условно 100 тысяч человек у нас в Екатеринбурге заразились бы, то 6% — несложно посчитать, какой это вал тяжеленных пациентов, которые парализуют абсолютно всё. Получается, что уже сейчас, когда мы только готовимся к этой ситуации, у нас есть пациенты, которые — я честно говорю — не получают полный объем помощи. Пациенты с другими болезнями, потому что она (коронавирусная инфекция. — Прим. ред.) не единственная. А что будет, если произойдет такой захлест? Это же будет действительно катастрофа, которую допустить ни в коем случае нельзя.

Так что, как говорится, как умеем. Какие меры эпидемиологические сейчас используются — на мой взгляд, наверное, это все-таки оправданно. Хотя тут очень сложно осуждать власть, потому что эти решения принимаются чиновниками, а не медиками. Даже Роспотребнадзор — это в большей степени чиновники, чем медики.

В целом я бы все-таки считал, что это правильно, как бы болезненно это ни было.

— Как убедить людей серьезно относиться к пандемии?

— Действительно, исследования, которые уже есть, говорят о том, что чем старше человек, тем выше риск заболеть тяжело, в том числе и умереть. Но до сих пор нет абсолютно четкого понимания, почему среди молодых здоровых людей один переболеет бессимптомно, а другой умрет. Погибают люди и молодые, здоровые, у которых нет никакой сопутствующей патологии.

Почему это происходит — непонятно. Потому что не исследовано ничего. Какие-то предположения есть, но ничего точного. Так что заболеть тяжело и получить серьезные осложнения может каждый. Потом, и это уже абсолютно точно описано, даже легкие случаи могут привести к легочному фиброзу — когда легочная ткань замещается на соединительную, а это вообще-то инвалидизирующее состояние, с этим человек живет как минимум хуже. Вирусные заболевания — это всегда лотерея, и лучше в эту лотерею не играть.

Насчет того, что говорят, что это не страшнее, чем грипп. Просто люди давненько не болели по-серьезному гриппом. Вообще-то от гриппа прививаются, и, когда есть такая серьезная иммунная прослойка, распространения именно гриппа не так много. В основном это другие респираторные вирусы, они, как правило, легко переносятся. Грипп — это совсем не легкая болезнь.

От коронавируса как не было специфического лечения, так и нет. Даже во временных рекомендациях по лечению коронавируса, которые Министерство здравоохранения выпускает, есть препараты для лечения малярии, для лечения ВИЧ-инфекции… Причем эти рекомендации имеют уже пятую редакцию за месяц, потому что ничего не понятно.

А я бы не хотел эти препараты просто так принимать, потому что там огромное количество побочных эффектов. Чем потом закончится их применение? Их применяют ведь не от хорошей жизни, а из-за того, что другого доказанного лечения не существует.

При этом все равно самое страшное — это большая волна, когда врачи должны будут выбирать, кого брать на ИВЛ.

Всю информацию о COVID-19 за сегодня мы собираем в режиме онлайн. А коротко обо всех новостях за 8 апреля рассказываем в этом материале.